Варвар навис надо мной еще больше прежнего. Он держал мою шею так, что я едва ли могла дышать. Я инстинктивно хваталась за его руку, как будто у меня достаточно сил, чтобы убрать ее. Но куда там, она шириной с мою ногу. Не меньше. Его кровь падала мне прямо на губы и я старалась сжать их как можно плотнее, чтобы она не попала мне рот.
— Я не сделаю с тобой ничего, — сказал он и добавил, — По крайней мере пока.
Слабое утешение. Вовсе не успокаивает, но сжатое горло весомый аргумент, чтобы не пытаться ударить его еще чем-нибудь. Тем не менее я все же не оставляю свои попытки вырваться. Это, конечно, бесполезно, но хотя бы нервы им помотает. Не одной же мне страдать. Может я покажусь им слишком несговорчивой пленницей и меня казнят или даже отпустят?
Варвару это не очень понравилось. Так что он просто ударил меня по лицу с такой силой, что я впечаталась лицом в кровать. Чувствую, во рту металлический привкус. Кажется, он рассек мне губу. Да сколько можно этого насилия? Мне почему-то становится очень страшно и впервые с момента начала войны я чувствую, как мои глаза стали наполняться слезами. Не могу больше. Я устала, хочу просто проснуться, чтобы это все оказалось страшным сном. Не хотела, чтобы варвары видели мои слезы, показать им, что я сломалась, но у меня не получилось.
Воин не обратил внимания на мои сдавленные тихие всхлипы. Я почувствовала на своих руках холод метала, а затем услышала характерный щелчок. Кандалы? Я что животное? А на ноги зачем? Нет! Варвар поднял меня и усадил на кровать. Выглядела я по меньшей мере ужасно: растрепанная, исхудавшая, все в слезах и губы в крови. Похожа, на представительницу императорской династии, правда? Неожиданно для меня он сорвал большой кусок ткани с моей сорочки. Для нордорийцев это что норма? Уже второй раз за этот вечер на мне рвут одежду. Я вздрогнула и даже вскрикнула от испуга. Кровь варвара смешалась во рту с моей. Стало противно. Я даже сплюнула эту смесь на пол, пол удивленный взгляд блондина.
— Что Вы собираетесь делать со мной? — тихо спросила я.
Какие планы у Эрла Витторио, мне было предельно ясно. Но что хочет от меня этот нордориец для меня оставалось загадкой. Я же в статусе невесты правителя, разве нет? Разве моя персона не становится неприкосновенной от самого этого факта? Служанки боялись дышать неровно в мою сторону. С ним же боюсь дышать я. С его слов, он точно со мной что-нибудь сделает. И что-то подсказывает мне, что то, что он поднял на меня руку это еще цветочки. Он не ответил на мой вопрос, лишь монотонно протер рукой окровавленный нос и что-тот сказал своим воинам на нордорийском.
— Я спрашиваю, что вы собираетесь со мной делать?! — не выдержала я, крикнув на него. Сама удивилась тому, как прорезался голос.
Он опять не ответил. Нордориец взял оторванный кусок ткани и завязал мне им рот, чтобы я не могла кричать. Он сразу же окрасился красным цветом. Я почувствовала, как промокла ткань. Следующими завязали мне глаза. Затем мужчина просто поднял меня и, закинув на плечи, как мешок, покинул со мной покои.
Я думала, что меня и вовсе унесут из дворца, но судя по всему, меня пронесли на очень незначительное расстояние. Время от времени я немного сползала с его плеча и он больно подкидывал меня, чтобы мое тело вернулось в удобное для него положение. В какой-то момент я почувствовала, что он остановился и я услышала разговор, который опять же не поняла. Правда то, что прозвучало в начале меня совсем выбило из колеи. Нордорийцы говорили кому-то «Эрл Джордж». Я совсем запуталась. Ведь «Эрл» — это правитель. Потом еще какой-то «Эрл Вальф». И Витторио тоже Эрл. Сколько их у них там? У варваров нет единого правителя? И чего это я удивляюсь. Если бы я только могла досконально вспомнить все то, что говорил глашатай в день моей «казни», то может это могло бы прояснить ситуацию, но, увы, я тогда уже была в полусознательном состоянии. Почти не помню, что там говорил он. «Эрл Витторио помиловал их…» и не помню, что там еще.
После непродолжительного разговора мы снова куда-то двинулись, но прошли немного. Я услышала как распахнулась дверь, затем еще одна. Варвар говорил с кем. Потом меня усадили на что-то мягкое. Это не была кровать. Скорее обычный дворцовый диванчик, по которому мы с троюродным братом, который по совместительству был принцем, часто прыгали в обход всем правилам этикета. Бедный мой брат. Уверенна — он в могиле переворачивается от того, что творится сейчас здесь.
Наконец-то мои глаза освободились от повязки. Нет, это не нордориец с меня ее снял. Она просто сползла, а он в свою очередь не спешил натягивать ее обратно. Поначалу в комнате было темно, я ничего не могла рассмотреть, но через пару секунду воин зажег свечки. Моему взору открылся вид на роскошную комнату в светлых тонах. С вензелями, лепнинами, причудливыми хрустальными люстрами, частички которой то и дело переливались от света свечи. Пол был традиционно устлан мрамором. Таким же белым, что к моему собственному ужасу стало непривычным для моего взгляда. Интересно, он тоже был залит кровью, как и в моих покоях? Или может этот варвар прольет здесь мою?
Исходя из обстановки, которая царила внутри, эту комнату использовали в качестве кабинета. Об этом говорил резной массивный стол, располагавшийся в центре. На нем стоял хрустальный поднос с графином янтарного содержимого и пару бокалов, а также какие-то свертки бумаг. Никогда раньше не видела ничего подобного. Варвары что…умеют писать и читать? Да нет, быть такого не может. Наверняка он просто достал из деревянных резных шкафов, что стояли позади стола. Не удивлюсь, если они ими камин растапливают. Уверенна, варвары даже не понимают их ценность.
Стены были такие же светлые, украшенные картинами, в том числе портретами. В полутьме я не могла их разглядеть, но была убеждена, что на них изображены великие императоры мое павшей страны. В комнате также стояли не менее вычурные резные стулья, с мягкими сидушками из дорогой парчи, тумбочки и две небольших софы, на одной из которых меня и положил варвар.
Ну меня не отнесли в темницу, что уже хорошо, тут хотя бы тепло и нет сырости. Правду говорят — хочешь спрятать — положи на видное место. Меня просто перенесли из одних покое в другие и, судя по проделанному нами пути, находились они не так далеко от первых.
Я сидела тихо боясь издать лишний звук, пока варвар принялся растапливать камин. Он делал это так спокойно, так обыденно, будто еще десять минут назад ничего не произошло. Будто не по его приказу убили столько невинных людей. Я обрадовалась, когда в дверь постучали, а после на пороге появилось несколько воинов, держа в руках какие-то вещи. Не хотелось оставаться один на один с этим нелюдем. Он им что-то сказал и они, быстро положив вещи на столик у дивана, удалились из комнаты. Но варвар даже не шевельнулся, он продолжил сидеть на корточках у камина, всматриваясь в пляшущие языки пламени. После он подошел к столу и, налив бокал янтарного содержимого из графина, быстро опрокинул его в рот, а потом еще один.
Затем он внезапно встал и подошел ко мне. Я аж вздрогнула от этого неожиданного движения. Не знаю, когда он успел, но за это время он вытер лицо, поэтому единственным следом от нашей с ним схватки оставалась лишь царапина на щеке, которую он получил от статуэтки грифона. Воин смотрел на меня уже не так яростно, как тогда, но его взгляд по-прежнему пугал меня. Он находился слишком близко ко мне и я бы с удовольствие выдвинула руки вперед, чтобы его оттолкнуть, если бы они не были закованы сзади. Слезы ручьями стекали по щекам из-за чего повязка на рту, сделанная из кусак моей ночной сорочки, пропиталась не только кровью с разбитой губы, но еще и ими.
Он положи свою руку мне на шею и долго смотрел на меня. Не знаю, что он хотел там увидеть. Но я не видела в его лице ничего. Ничего такого, что могло бы меня хотя бы немного успокоить. Я была парализована его холодными серыми глазами и не могла отвести от него взгляд, не то что шелохнуться или издать какой-то звук. В какой-то момент я почувствовала, что варвар коснулся моей лодыжки, заставив мое тело встрепенуться, словно вместо руки он касался меня раскаленным металлом.
