– Эй вы, Пат и Паташонок, вы что – уснули там? Мы зачем вас кормили? И утром и вечером кормили. Так мы до утра не дойдём. Замёрзнем, снежными бабами станем. Вам такие нужны?

Похоже, между прочим, на правду. Оба мы с Маленьким приторможенные слегка. Я долго примеряюсь, то на компас смотрю, то в Колю вглядываюсь, магнитную стрелку поправляю… Боюсь ошибиться.

– Коля, давай правей маленько.

– Чего?

– Правей, говорю!

– А-а-а… Сейчас.

Шаги у Маленького непомерно велики. Шаг ступил – почти на градус «ушел». Надо возвращать назад.

– Коля, я говорил «маленько». Давай назад.

– Чего?

Злюсь про себя, но объясняю снова. А Коля нудит, любит он это занятие:

– Сява, ты меня так загоняешь совсем.

Да уж, думаю, загоняешь тебя, такого мосластого. И чего это он меня «сявой» называет? Нехорошо как-то…

– Мужики, чего топчетесь? На мыло вас, – это уже Наталья. – Мы бы и то лучше справились. Правильно, девочки, я говорю?

– Наташа, ты знаешь – инициатива наказуема.

– Ну и что?

– А то, что становись…

Хочу предложить ей заменить Колю, но договорить она не даёт – прыгает тигрицей на меня, норовит отнять компас. Уворачиваюсь, но устоять не могу. Вместе валимся в снег, но проворная Наталья уже сидит на мне верхом, устраивается поудобнее и нежным голоском приговаривает:

– Вот и полежи, отдохни маленько. И я отдохну. Места на тебе маловато, так ещё костлявенький, худенький, мокрый весь… Неудобный ты. Да ладно – и то лучше, чем на мокром бревне сидеть.

Меняться местами не хочет, предлагал уже. И скинуть не получается – тяжёлая. Схватил бы крепче, да дёрнул посильнее, так нельзя – девушка, существо нежное.

Выбраться из-под нежного существа – задача не из лёгких. Но на помощь спешит Саша Микушин. Кругленький и тоже маленький, зато командир.

– Слезай, Наталья! Раздавишь нашего штурмана, что делать будем? Поработай передвижным столбом.

– Это как?

– Иди вперёд. На тебе куртка красная, видна далеко. А Коля пока отдохнёт, ему ещё хватит работы.

Продвигаться стали быстрее. Я беру азимут на красное пятно в снежной гуще, кричу «Стой! Не двигайся!», быстрым шагом устремляюсь вперёд, становлюсь на натоптанном пятачке, а ходячий ориентир передвигается дальше.

Однако так продолжается недолго. Наталья девушка весёлая, интересная, с ней не соскучишься. Но она не та лошадка, которая способна монотонно тянуть свой воз и ни разу не взбрыкнуть копытом. Стала взбрыкивать. Снова и снова я замечаю, что она на месте не стоит, как договаривались. Кругом натоптаны следы. Ей уже неинтересно. В таком случае уговаривать её – бесперспективное занятие.

– Наташа, я могу сбиться. Где ты стояла?

– Здесь. Да, кажется, здесь…

– Так дело не пойдёт.

– Ну, подумаешь, отошла на метр.

– Метр к метру – будет километр.

– А ты зануда.

– Станешь с тобой занудой. Мы ведь договаривались.

Возле нас собралась вся группа. Судя по времени, не прошли ещё и половины пути. Наталью, конечно, надо заменить – она вымокла больше других, идёт первой, таранит заснеженные ветки, и вид у неё уже потускневший, не боевой. А ещё более важно, что она любит быть первой, но не любит быть на отшибе. Оправдывается:

– Конечно, вам в толпе веселей. На других посмотреть, себя показать… А мне одной скучно, одни деревья вокруг. Приелось…

– Давайте, я пойду, – вперёд выходит Тамара, наша тихоня и недотрога, девушка тоже масштабная, далеко видная, но почти незаметная в компании.

Все оборачиваются к ней, с интересом разглядывают, будто только сейчас увидели. Между прочим, она хорошо поёт у костра, любит задушевные песни – про любовь, про разлуку… И каша у неё не пригорает, как у Натальи. И халтурить наверняка не будет, она не такая. На голове у неё красная вязаная шапочка – очень кстати.

Тамара, золотце наше, оказывается идеальным ориентиром. Стоит на «точке» как вкопанная, пока я не подбегу. Кто бы знал, где сокрыты таланты… Вперёд, вперёд!

Идём ещё быстрее и без проволочек. Большую часть пути наверняка прошли. Скоро Столбы. Вот только снег валит и валит – ни зги не видно. Идём, как в сметане… Так, глядишь, и мимо проскочим, не заметим. Очень запросто проскочим при такой видимости.

В какой-то момент на меня наплывают сомнения. Оглядываюсь. Всё, кажется, как надо – ровная цепочка следов, свежие затёсы на деревьях. Ребята убирают валёжник, рубят нависающие ветки. Микушин смотрит на меня, думает о чём-то. Компас , между прочим, у него тоже есть. Может быть, ошибку заметил?

Ошибки бывали у королей и президентов. Даже учитель русского языка может сделать в диктанте ошибку. Кто без них проживёт? Хребты, распадки, завалы деревьев… Пройти через это все семь километров, пройти ровно, как по линейке, в снег – такое почти невозможно.

Вся надежда на то, что скалы большие и чёрные, в белом снегу заметные. Авось, да не пролетим мимо.

Чем озабочен наш капитан – понятно. Ему по должности полагается озабоченность. Но тот мелькающий впереди человечек с компасом – что у него на душе – кто знает? Он не суетится, не озирается, идёт как будто прямо и прямо. Как строгий машинист поезда Москва – Петербург, который смотрит на рельсы и твёрдо знает, что поезд не собьётся с пути и скоро прибудет на берега Невы. Вот только местность вокруг, скорее, похожа на верховья Индигирки.

А ещё размышляю, почему Саша поставил меня впереди. Кажется, немножко догадываюсь.

Короткая справка из досье: недавно окончил школу туризма при Таллинском спортклубе, получил бумажку с печатью. Занимался спортивным ориентированием на местности. Кроме того, имел диковинную по тем временам вещицу – импортный жидкостный компас. Не игрушечный, как у всех, с вечно дёргающейся магнитной стрелкой, но настоящий точный компас.

Потом приехал в Сибирь, на Ангару, где только начал строиться новый российский город Усть-Илим.

Стал ходить в походы с «Глухарями» и, конечно, не утерпел, расхвастался своими достижениями. Судя по всему, Саша решил проверить меня в деле. А ну-ка покажи, что можешь, как умеешь! Или врёшь? Компас у него не такой точный, но владеет он им отлично. Он бы поправил, не стал молчать, если видит ошибку. Но молчит. Сам запутался? Нет, не может такого быть.

Ну, вот, этого нам только не хватало – упёрлись в ельник. Небольшой, но напрочь засыпанный снегом, непроглядный. Шагу не ступишь, не пройдёшь. Как великая китайская стена.

Тамара пытается палкой сбить кухту с веток, проходит совсем немного и сразу скрывается из виду.

– Эй, Красная шапочка, ты где?!

– Здесь я, Серый Волк. Вот она я, – Тамара выходит из ельника, вся в снегу. Красная шапочка стала наполовину белой. Вместе решаем, что делать. Самый простой выход – обойти ельник сбоку, снова взять азимут.

Но тогда неизбежна погрешность. Мы уже несколько раз позволяли себе такие вольности, обходя завалы.

Что предпринять, если хочешь отвертеться от прямого ответа? Собрать консилиум! Лучше не придумаешь.

– Капитан, ты как думаешь? – спрашиваю Сашу.

Румяный колобок хитро улыбается и пожимает плечами.

– Ты прокладываешь курс, ты и решай. Мимо Столбов не проведи, это самое главное.

Ладно. Полный рюкзак ответственности Саня перевесил на мои плечи. Попробую унести. Зато теперь у меня развязаны руки, могу сам выбирать варианты. И выбираю то, что нравится мне, но мало понравится другим. Например, прорубить через ельник просеку.

Ребята потеют, в три топора навалились на ёлки, производят стук, бряк, скрип, скрежет и прочие шумовые эффекты. Девчата в большинстве стоят, топчутся на месте. Мёрзнут, наверное. Переговариваются о чём-то, хмуро поглядывают на меня и не так приветливо, как хотелось бы.

Знаю-знаю, девочки, – косточки мои перемываете. Да, это я вырастил ельник на пути и погоду дрянную подстроил. Такой вот пакостник. Что поделаешь? Гаденькая неуверенность уже не крадется рядом, теперь она сидит на мне верхом, и не стряхнуть её никак.