Я представляю интересы средних и мелких предпринимателей Замусольска. Мы понимаем, что ситуация выходит за рамки и угрожает ведению наших дел. Мы с трудом нашли общий язык и образовали совместный небольшой предвыборный фонд. Все это произошло слишком поздно. Я понимаю. Дело почти безнадежное. Но город не выдержит еще 4 года этого ада. Мы хотим прийти во власть и хотя бы попытаться что-то изменить.

Я родился в Замусольске, сердце за него болит. Потенциал у города громадный. А его душат. У меня бизнес, хороший бизнес, часто бываю в Москве, Николай представляет тут мои интересы. Если ситуация в городе не изменится, мне придется свернуть дела и переехать в центр. Но сначала я должен попытаться что-то сделать. Иначе себе не прощу.

Аркадий замолчал, налил рюмку водки «с верхом» и жахнул от души, мысленно вознеся мольбы о спасении города. Я молча думал несколько минут. Вернее, делал вид. Мне было интересно ввязаться в такую драку, но переговорный этикет требовал время «на подумать».

– Задача невыполнимая. Гарантий не даю. Гонорар – ровно столько, сколько мне должен Матаев, плюс 100 процентов. Все предоплатой. Проезд и проживание за Ваш счет. Едем на поезде. По дороге я буду Вас с пристрастием пытать. Мне кажется, что Вы сами пока не точно понимаете, какую решаете задачу.

Вопрос у него возник только по одному пункту.

– Я не знал, что Николай Ваш должник. Сколько он должен?

– А вот у него и спросите. Заодно и я узнаю, во сколько он оценивает свои грехи.

– Интересно. Мне он сказал, что Вы ему должны. Предложив Вас, он собирался выполнить некоторые свои обязательства передо мной и моими партнерами.

– А Ваши партнеры это те патриоты-бандиты, о которых Вы упоминали, – это снова был не вопрос, а утверждение себя в качестве ясновидящего.

– Да, мы начинали не очень чисто. Но прошло время. Теперь мы пытаемся вести дела честно. Беда в том, что на наше место пришла какая-то мелкая шушера, и город потерял контроль. Заниматься снова разборками «по понятиям» неправильно. Будет бойня. Мы понимаем это. Поэтому решили пойти законным способом.

– Как Матаев оказался в Вашем рабстве? – вопрос сформулировал сам мозг без моего разрешения, я лишь случайно его произнес. – Хотя не отвечайте. Думаю, это лишняя информация.

– Именно. Ну, так как будем решать с Вашим гонораром?

– Свои условия я уже сказал. Если Вы верите в то, что я должен Матаеву, разочарую. У меня есть кое-какие бумаги, доказывающие обратное. Как жаль, что Коля о них забыл. А то ведь прокатить могло. Так что за ложь можете заковать своего раба в цепи и посадить на хлеб и воду. Мое самолюбие не позволяет работать бесплатно, пусть и для благой цели. Тем более, что для Вас с партнерами любовь к малой родине слишком тесно пересекается с бизнес-интересами.

Никаких бумаг у меня и в помине не было. Но ничто не мешало играть «во банк». Я говорил столь убедительно, что сомнений не возникало. Да и терять было нечего. Если Стуров попросил бы их показать, я скорее всего изобразил бы праведный гнев от недоверия к своей персоне и просто ушел. Но опыт подсказывал: он не попросит.

– Почему я не удивлен? Обстоятельства моего знакомства с Николаем подсказывают, что лучше поверить Вашим словам, Георгий. А с ним мы еще поработаем, перевоспитаем. У нас впереди долгий совместный путь.

Несколько позже я узнал историю знакомства Стурова с Матаевым. До сих пор не пойму, кому из них сочувствовать. Но это уже другая история. А в тот вечер я просто хотел получить новый контракт. Срочно требовалось подключить мозг ко Вселенскому разуму и принять участие в жизни.

– Итак, Георгий, когда Вы будете готовы отправиться на Урал?

– В течение двух часов с момента получения гонорара. И, видимо, придется все-таки лететь. Слишком мало времени на медитации под стук колес в поезде.

Стуров молча вытащил телефон и набрал номер.

– Николай, сколько ты должен Георгию? Он утверждает, что у него есть бумаги, подтверждающие твой долг. Я склонен ему верить. Ого, ты умеешь ценить дружбу. Ладно, я все понял, – Стуров нажал на отбой и посмотрел на меня. – Я только одного не понимаю, почему он рискнул предложить Вас? Ведь он кругом должен!

– Матаев– не полный идиот. Он прекрасно осознает, что со мной у Вас шансы победить увеличиваются. А значит, в случае успеха, он зарабатывает очки в Ваших глазах и закрывает часть своих долгов в репутационной форме. Вы в любом случае покроете все расходы и заработаете кратно больше.

– Разумно. Пожалуй, голова у него все-таки работает хорошо. С цепью, хлебом и водой повременю, – наконец он улыбнулся. – Предлагаю такую схему: завтра утром Вы получите сумму, равную долгу Матаева плюс 50 процентов. Еще 50 процентов станут бонусом в случае победы. Билеты и проживание за мной.

– 60 на 40. Такой расклад больше мотивирует.

– Добро. Вылетаем завтра вечерним рейсом. Предлагаю утром встретиться, я передам Вам деньги. Позавтракаем и поговорим о деталях. Потом у Вас будет время собрать вещи.

– И попрощаться с родными, – злая шутка сама сорвалась с языка. Знал бы, что почти не шутил.

Вот так я влез в жизни тысяч незнакомых мне людей. Оставалось надеяться, что я на стороне хороших парней. И все останутся живы.

– Как любопытно! Я помню эту историю с Замусольском. Кажется тогда там действительно стремительно поменялся расклад сил. Так это Ваша работа? – Барский посмотрел на меня с долей недоверия.

– Нет. Все сделали сами люди. Я только придумал.

– Не тяните, рассказывайте дальше. Мне интересен ход Ваших мыслей.

Мне жутко льстило внимание Барского. Но иллюзий не было. Он коротал время в пробке за беседой с существом из другого мира. Своего рода антропологическое исследование. Что ж, придется постараться не пасть лицом в паштет в разгар вечеринки.

Вы когда-нибудь видели умирающий город? Город, который оставляют его жители, уезжая навсегда. Умирающий не сразу, постепенно. Постепенно облупливается краска на фасадах домов, появляются трещины на асфальте, живая природа уверенно возвращает себе то, что когда-то у нее отняли люди, обволакивая весь город дикими травами и кустарниками. Изо дня в день на улицах такого города встречается все меньше прохожих, дома пустеют и иногда совсем разваливаются. Но все выглядит очень гармонично. Это живой организм, который стареет и естественным образом готовится умереть. Картины следов былого расцвета! Какие роскошные виды! Достойные лучших объективов и кистей! Виды умирающего города. Умирающего своей смертью. Но есть города, которые умирают не от старости – медленно и красиво. Они умирают оттого, что больны. Больны людьми. Такими же, как мы с вами. Они умирают в страшных корчах прямо под нашими ногами. Потому что люди плюнули на свой город и на себя. Им все равно какого цвета фасады их домов. Им безразлично, что помойка уже распространилась на детские площадки. Им проще не замечать, как соседский пес гадит прямо им под нос каждый день в одно и то же время. У этих людей нет сил и воли думать даже о будущем своих детей. Они озабочены только тем, чтобы сегодня набить свое брюхо и поскорее лечь спать под шизофренический бред из телевизора. Таких городов тысячи в России XXI века. И Замусольск был одним из них.

Этот город одним своим видом способен был стать причиной глубокой депрессии даже у самой оголтелой оптимистки из тех, что без конца повторяют как мантру слово «позитив» и улыбаются, как будто у них в одно место вставлена батарейка радости. Только сойдя с трапа самолета, я уже ощутил зловонный запах отчаяния и безнадежности, царящих в этом городе: полуразрушенное здание аэропорта, сугробы в рост человека по обочинам взлетно–посадочной полосы, техник с мутными глазами в промасленной телогрейке, бездомная собака, лежащая прямо под стоящим рядом самолетом и обледенелый трап, с которого я чуть не рухнул на радость докторам местного госпиталя. Пока мы ехали к гостинице, я смотрел по сторонам и надеялся, что приехал сюда всего на месяц.