Он был там и много чего видел, много чего сделал. Но не это всё оставило на нём свой неизгладимый отпечаток, нет.

Он видел тогда, в те кровавые рыжие дни, как созидается, творится мир. Как изменяются ландшафты, как растут горы под лапами могучей Силанны, которых пытаются теснить демонические порождения; как проваливаются впадины и долины там, куда с огромной высоты порождений Бездны с силой сбрасывает Илат; как растекаются реки, наполняемые Шалассой, по тем жилам, где ещё недавно текла магма и кровь; как разгораются яростью вулканы, сжигающие в недрах священного огня Арката мелких бесов и безумцев; как…

Мир рождается в муках, боли, крови и слезах. Он рождается в страшной войне, которая может всё уничтожить, но вместо этого даёт импульс, толчок, наполняя существование смыслом и бесконечной борьбой. Белкет видит всё это собственными глазами; Белкет творит всё это собственными руками, ведь он — такой же воин, как и многие вокруг него, и он также вносит свою лепту в общую победу.

Он вносит свою лепту в общее рождение, и это осознание заставляет его взглянуть на мир вокруг него совершенно другими глазами.

Когда война заканчивается, над Асханом сгущаются сумерки. Ночь наступает, укрывая своим холодным тёмным пологом уставший разгорячённый мир. Твердь остывает, а ветра гонят прочь удушливый запах гари и жжёной серы. Мир, словно обмытый в водах младенец, успокаивается и замирает, засыпая и отдыхая. Белкет смотрит на него, на его девственно чистое полотно, и странное торжество до краёв переполняет его сердце.

Никогда в своей жизни ещё он не видел ничего прекрасней. Никогда в своей жизни ещё он не чувствовал себя так спокойно и правильно. Абсолютная гармония — вот то состояние, в котором всё пребывает, нерушимый баланс, с которого всё начинается.

Он помнит это ощущение. И помнит тот триумф, то торжество, что переполняли его сердце, заставляя его сжиматься так сильно, что из глаз против воли текли горячие слёзы.

Он помнит также, что никто из его братьев в итоге так и не смог разделить с ним это ощущение. Ведь все они были опьянёнными собственной победой и торжеством над Хаосом и демонами. Ведь все они от этого оказываются ослеплены гордыней и собственной силой, не видя за ней истинной цели собственного существования.

И после этого его, Белкета, они называют неправильным.

Он улыбается горько и долгим задумчивым взглядом вглядывается в чёрное полотно неба. На нём серебряной россыпью раскиданы белёсые точки звёзд, что светят тускло и совершенно не греют. В пустыне ночи холодные, но Белкет не чувствует, как мороз просачивается под его кожу.

За десятилетия странствий он привыкает ко всяким лишениям, и холод — ещё не худшее из них.

Он смотрит долгим задумчивым взглядом на волны песочных барханов. Где-то там, среди них, разбросаны живительные оазисы, вокруг которых скоро, совсем скоро, раскинутся величественные города. Пока что же есть лишь семь великих семей, идущих следом за Учителем, да первое укрепление, что когда-нибудь превратится в нерушимую столицу.

И есть вместе с ними Белкет, неправильный ангел, пытающийся найти себя и своё место в этом мире, созидать который он когда-то помогал. А после видел его разрушение и пугающую тишину, в которой не было ничего.

Смерть и забвение, и отчаяние — неужели действительно никто, кроме Белкета, не видел всех ужасов и разрушений войны? Неужели лишь ему одному было больно и страшно видеть как то, что он воздвигал в том числе и своими руками, разрушается под натиском слепящей гордыни и заблуждений?..

— Когда-то давно, учитель, мы были причастны к величайшему таинству, — он говорит тихо, но знает точно, что вышедший разделить чужую бессонницу человек услышит его. — В войне мы помогли создать мир. В смерти и боли мы помогли возродить жизнь и надежду. Мы стали свидетелями величайшего предательства, и лишь немногие поняли, что оно было необходимо. Без него не было бы баланса, и творение ушло бы само в себя, лишившись смысла. Другие, однако, расценили это как проявление величайшего, первейшего из зол, и ослеплённые собственным невежеством, поклялись искоренить его всё до основания. В бессмысленной войне, которой они долгие столетия искали повод, они разрушили всё то, что было создано, и теперь, учитель, те, кто остались, вынуждены по крупицам восстанавливать эти осколки.

Его голос стихает, а Сар-Шаззар долгим взглядом смотрит на могучую фигуру падшего ангела рядом с собой. Слушает внимательно его слова, а после смотрит следом за чужим взглядом в тихую песчаную даль пустыни.

— Ветер перегоняет песок в барханы, — после долгого молчания говорит человек, указывая рукой на дали перед собой. — Но чем были бы эти песчаные дюны, если бы перед этим ветер не переносил на их место маленькие незаметные песчинки? Так и мы всю свою жизнь, всё своё существование по песчинкам, по крупицам что-то создаём, а что-то разрушаем. Таков закон, и ты это знаешь, мой ученик. Ничто не вечно под Луной Асхи и всему рано или поздно приходит свой конец для того, чтобы на его месте началось что-то новое. И этот раз… он не исключение. Вопрос лишь в том, веришь ли ты в то, что сможешь создать, или отчаешься и покинешь безжизненные остатки, позволив им зарасти мхом и травой.

Долгое молчание повисает между учителем и учеником, долгая тишина. Лишь ветер, свистящий и снова и снова неустанно переносящий песок с одного места в другое. Бесконечный цикл и бесконечная работа, в которой нет места сожалениям и печалям.

И Белкет улыбается, чуть щуря тёмные глаза. Раскрывая могучее чёрное крыло, ограждая им человека рядом с собой от режущих холодных песчаных порывов. И отвечая без малейшего колебания или неуверенности на давно зависший в ночном воздухе вопрос.

— Я верю…

Комментарий к 4.

Окей, кто-то словил лютый хэдканон, обновив в памяти асханскую хронологию, что Белкет принимал участие в Войнах Творения. Хэдканон основан на том, что это единственная известная война с демонами до Войн Древних, следственно это та самая война, где Михаэль воевал с Азкаалом, т.к. в Войнах Древних он был убит Эребосом. Учитывая мой хэдканон на то, что Белкет в принципе из самого старшего и первого поколения ангелов, то, конечно, он тоже должен был принимать участи в этой войне.

========== 5. ==========

Рано или поздно это должно было случиться. Белкет, Великий Архонт, Ангел Смерти, стоящий на страже порядка Асхи, бесконечно верный ей и принимающий её волю, как никто другой понимал, что это было неизбежно. У всего был свой конец, каждый цикл должен был догореть для того, чтобы затем начаться вновь. Однако…

То, что мертво, не может умереть — так говорят невежды. Так считают глупцы, что одновременно и правы в своём заблуждении, и нет. Ведь те, кто добровольно шагнули за грань, приняв нежизнь, не мертвы в полном смысле этого слова. Они не могут умереть вновь — это правда, но это вовсе не значит, что их путь не может оборваться.

Ведь в идеальном упорядоченном Асхой мире не было ничего действительно вечного.

Так что Белкет знал, что когда-нибудь этот день придёт. Придёт время и ему покинуть подлунный мир, завершая долгую дорогу. Он и без того непозволительно задержался здесь.

Собственный уход Белкета не страшит. Он воспринимается как данность, необходимость — все рано или поздно через него проходят. Кому, как не ему, знать о нерушимости и прочности цикла; кому, как не ему, знать о том балансе, что соблюдается от самого сотворения Асхана.

Они, его хранители, далеко не всесильны. Они такая же часть цикла как и те, кого сковывают оковы смерти и бремя жизни. Они так же подвластны течению и бессильны пред ним. Воля Асхи стоит над ними, и они могут лишь принять её.

Собственная смерть для Белкета — долгожданный этап. Для того, кто ходит под Луной Великой Матери уже не одну тысячу лет, существование превращается в тяжкое бремя, не доставляющее радости и удовольствия, но отягощающее усталостью и меланхолией. Однако даже мысль сбросить его со своих плеч раньше времени — величайшее святотатство и неуважение к Асхе, отмерившей каждому его собственный срок. Да и…