Несмело, затаив дыхание, до последнего не веря своему счастью, она касалась тёплой мягкой кожи. Обнимала возлюбленного и целовала, тонкими ладонями оглаживая его лицо и перебирая золотые волосы. Сердце в груди Галаэля трепетало, и он был готов отдать всё этой хрупкой изящной женщине; и он нежно и аккуратно прижимал её к себе, не желая отпускать. И казалось, сам Эльрат соединил их души, презрев тела и запретность вспыхнувших чувств.
Ангелы — совершенные высшие создания. Даже друг с другом они редко когда заключают союзы. Что уже и говорить о связи со смертными, порочными и низшими по самой своей природе. Их разумы слабы, их воля неверна, любая связь с ними, кроме священного наставления и бдения, неизменно приведёт к падению и осквернению. Эльрат не одобряет подобное; Эльрат говорит, что полюбить смертного ангел не может, ведь жизнь его — всего лишь искра. Может лишь возжелать, но похоть есть порождение тьмы, и поддавшийся ей одновременно поддаётся и тьме — так говорит Эльрат.
Наверно. Ведь ангелы уже много столетий не слышат его голос.
Однако это была судьба, и любовь принесла свои плоды. Дитя росло под сердцем Элеоноры, но никто не захотел слушать ни её, ни Галаэля. Из любимца и примера для подражания он превратился в проклятого и презираемого собратьями. Осквернённого, поддавшегося тьме — о какой любви ты можешь говорить, предатель, презревший Свет! И ослеплённые собственным невежеством и завистью, собратья жестоко казнили того, кого ещё недавно называли другом и братом.
Остаток срока, что Элеонора носила дитя ангела, превратился для неё в заточение. Галаэль ни разу не пришёл больше, и бедная женщина не ведала, какая судьба постигла его. Всё, что у неё осталось, — её ребёнок, и более всего мать хотела ощутить его тяжесть на своих руках. Но ослеплённые Светом, ангелы могли быть действительно безжалостными — Элеонора поняла это лишь тогда, когда её сын покинул её утробу.
Голосистого крепкого мальчика, зачатого ангелом в чреве смертной, забрали у матери, едва он увидел свет. Тревожное предчувствие мучило несчастную несколько дней до родов и во время них же, и не зря: рыдая и плача, она умоляла дать ей ребёнка, хотя бы раз коснуться его, тянула руки, глядя затуманенным взором на ангела, отнявшего у неё самое ценное. Но они были глухи и слепы к страданиям женщины, и от ужасного горя Элеонора умерла той же ночью. Возможно, она встретила своего возлюбленного в Мире Духов, и Асха оказалась к ним более благосклонной, но судьба мальчика более не была во власти ни одного из родителей.
Полуангел — невиданная диковинка. Полукровка, которого не должно было существовать. Уриэль и Сара долго смотрели на тихого младенца, и решение медленно, но верно зрело в их сердцах. Глупцы, ведь это дитя — благословение Эльрата! И бедные родители его без вины отдали свои жизни. А между тем, Эльрат направил их друг к другу, чтобы показать естественный способ, как найти ответ и решение мучительной загадки. Как вернуть павших и дать им тела — вот ключ, который сможет открыть эту дверь. И искренняя любовь не по собственной воле обернулась трагедией.
Ниал и сам знал историю своего рождения — она оставляла на его сердце ещё более глубокие раны. Он тихо вздохнул, вновь в стыде и вине отвернувшись от Белкета, и Ангел Смерти притянул юношу к себе, обнимая за плечи: ты не один.
— Никто из них не винит тебя, — он покачал головой. — Любовь — не то, что заслуживает порицания и обвинения. Твоей вины в твоём рождении и существовании нет, как нет и в том, что ангелы оказались ослеплены настолько, что разучились различать, где проходит грань между нравственностью и безнравственностью, между допустимыми морально-этическими нормами и безразличием. Поверь мне, дитя, Уриэль всё равно повёл бы их за собой, и если не ты, то другой ребёнок стал бы первым в этой цепи страдания и разочарования.
Ниал вздохнул — уставший ребёнок, запертый в теле взрослого. Осторожно коснулся виском чужого плеча, вслушиваясь в несущий утешение и покой голос.
— Лишь ты один решаешь, как тебе поступить с тем, что ты имеешь, — не отвергая, с мягким наставлением продолжил Белкет. — Можешь утонуть в вине и сожалениях, которые не можешь изменить. А можешь посмотреть своему страху в глаза и сразиться с ним. Можешь продолжать бежать, а можешь вернуться обратно. Можешь выбрать одиночество и быть одним, а можешь стать старшим братом для тех, кто разделили с тобой схожую судьбу. Это лишь твой выбор, дитя, но я обещаю тебе, я приму его любым, каким бы он ни был.
Белкет продолжал обнимать его одной рукой за плечи, прижимая к себе, и Ниал слушал его и размышлял. Долго смотрел куда-то вдаль, ведя тяжёлый бой с самим собой — ему предстояло очень много работы. Но улыбнулся — впервые за долгое время с облегчением. И в благодарности закрыл глаза.
— Спасибо.
