***

Алекс открыл Эмили дверь машины. Дочь рассказывала о том, как прошел ее день, но, против обыкновения, он почти не слушал.

Она все еще представляется всем как Фро, надо же. Она выглядела устало. Домашняя футболка, волосы в пучок, ничего не изменилось, глаза такие же большие и удивленные по-детски.

– Пап, ты слушаешь? – Эмили смотрела на него раздраженно.

– Да, милая, конечно слушаю,– но через несколько минут его мысли снова вернулись к Фро. Ее смятение напомнило ему их первую встречу. Она так же забавно хмурилась, так же сердилась на него.

– Дина положила тебе кусочек торта,– Эмили нахмурилась.– Кажется, Фро не очень понравилось, что ты купил для Дины подарок. Думаешь, она злиться, что мы так долго вас не знакомили?

– Не знаю, милая. Я думаю, ей свойственно злиться на все подряд,– внутри меня загорались лампочки и все накалялось, было трудно сосредоточиться на дороге и словах Эмили. В голове возникали давно погребенные картинки нашей недолгой и не слишком счастливой любви.

– Я вообще впервые вижу, что бы она злилась, – проворчала Эми и уткнулась в телефон, что- то активно написывая Дине.

***

Дина ушла в свою комнату, невнимательно чмокнув меня на ночь. Коробочку она благоразумно предпочла при мне не открывать, видимо, решила, что это меня разозлит. На самом деле, упади сейчас на меня град изумрудов, я бы вряд ли это заметила. Лепестки безразличия постепенно опадали, открывая боль, горечь, удивление, радость и волнение.

Я сожгла все, что нас связывало, трепетно похоронила пепел, притоптала холмик, вышла замуж и послушно стала ждать, когда же на холмике моих чувств к Алексу вырастет дерево. И это стало моей главной ошибкой. Развеять этот пепел, развеять ко всем чертям и по всем ветрам, вот что нужно было сделать.

Я вышла на балкон и выглянула в окно. Слезы хлынули из глаз, меня затрясло. Это такая страшная шутка, насмешка судьбы? Тошнота была шершавая и обволакивающая – внизу стояла машина Макса. То есть, я понимала, что это просто такая же машина, но как могло быть такое, что он сейчас выезжал из моего двора на такой же машине, что и мой муж. На такой же машине, как та, что отняла у меня мужа.

Слезы были тяжелые, пахли морем и, немного, илом. Это были слезы девочки, что сейчас стояла за моим плечем. Слезы подростка с широко и наивно распахнутыми глазами, она верила в любовь с первого взгляда, в счастливую судьбу и красивые сказки. Как в глубине души, верю и я. Но одно я теперь знаю точно: жизнь ничего не дарит просто так. Она дает тебе в руки самое дорогое, а спустя время – со смехом отбирает.

На улице темнело, я включила светильники в виде старинных уличных фонарей. «Грозовой перевал» стоял в третьем ряду, справа от «Великого Гэтсби». На секунду я заколебалась, выбирая между этими книгами, вспоминая наше знакомство. Этот роман до сих пор хранит отпечаток нашего знакомства – больше я его не перечитывала, закладка осталась там же, где и в тот день. Но мгновение прошло, оцепенение сбросило свои оковы и я взяла «Грозовой перевал» – роман о любви жестокой, эгоистичной и злой. Роман о любви вполне человеческой.

Обо всем остальном я подумаю завтра. Я сойду с ума, если буду думать об этом сегодня. Все это подождет, да, Скарлет? Я выключила свет и ушла в свою комнату, унося любовь Кэтрин и Хитклифа.

«Может, через тысячу каких-то лет

Я смогу тебя обнять, и сказать привет.

Ты со мною, я с тобою – на двоих одни мечты»

«Нулевой меридиан»

Я пыталась закрепить прядь Ди шпилькой в подобие цветка. Прошло пять дней с момента нашей встречи. Эмоции поблекли, она стала казаться мне чем – то нереальным, как морское дно, когда ныряешь и пытаешься открыть глаза – кажется, что ты видел это, но зажмурился так быстро, что рассмотреть ничего не удалось.

Зато начало учебного года – вполне реальное. Моя дочка идет в выпускной класс – это ли не повод для радости и материнской гордости. Чтобы не поддаваться мыслям о том, как быстро летит время и сколько мне уже лет, я тряхнула головой, втыкнула последнюю шпильку и прикрыла глаза Дины рукой. Едкий запах лака заставил нас закашляться.

– Готово. Ну-ка, оцени мои таланты парикмахера, – я подала дочери маленькое зеркальце, что бы она могла рассмотреть прическу сзади.

– Вау, прямо как в салоне, – Ди потянулась. – Только шея ужасно затекла. Ну что, теперь моя очередь.

Я долила нам еще кофе и Дина взялась за работу. Несколько раз она начинала сначала, недовольная результатом, так что мы едва не опоздали с выходом. Я решила не брать машину, до школы было рукой подать. По дороге мы обсуждали сонных и недовольных прохожих; мужчин, что восхищенно оглядывались на нас; ожидания от нового учебного года. Я любовалась дочкой, ее блестящими волосами, черным костюмом, который сидел идеально на ее спортивной фигуре. Внутри все сжалось – мне так не хватало Макса рядом. Он подхватил бы Дину на руки и кружил бы ее, сквозь смех и слезы – гордый и счастливый отец. Я оправила свое бирюзовое платье. Нежный, пастельный цвет, оптимальная длина – строго и элегантно. И подходит к моим глазам – так уж случилось. Что я родилась с одним, весьма интересным, дефектом – гетерохромией. Мой правый глаз был зеленым, а левый голубым. И бирюза подходила идеально и к зеленому, и к голубому. Погрузившись в свои мысли, я не сразу поняла, какой вопрос мне задала Ди.

– Откуда ты знаешь отца Эмили?

Вопрос был поставлен в той форме, когда отрицать что-либо бесполезно. Дина была моей дочерью, она ничего не могла скрыть от меня, но, обладая удивительной, для ее лет проницательностью, порой заглядывала ко мне в душу.

Я закусила губу.

– Малышка, ты доверишься мне, если я попрошу у тебя рассрочку? Я не готова пока рассказать тебе всю историю, но я соберусь с духом и мы обязательно поговорим об этом на наших посиделках.

Еженедельные посиделки стали одной из наших маленьких семейных традиций. Мы делились секретами, переживаниями, плакали во время просмотра сериалов и ели вкусняшки.

Дина посмотрела на меня в упор, внимательно и даже строго. В этот момент она так напомнила мне Макса, что я остановилась и крепко ее обняла.

– Мам!– от неожиданности Дина едва не упала прямо на меня, но сумела удержать равновесие.

– Прости, милая. Обещаю, что все тебе расскажу, но немного позже, идет? – голос, кажется, не выдал моего волнения, но внутри все зазвенело, как хризантемы, покрытые инеем.

– Ладно. О, вон ребята, ладно, я побегу, увидимся после церемонии, – Дина скорчила мордашку и пальцами обозначила кавычки, давая понять, что выражение «скука – пятый всадник апокалипсиса» как раз об этой церемонии. Я была с ней полностью солидарна. Но это последнее Первое сентября в школе, как любящая мать я не могу отказать себе в удовольствии сделать несколько фото моей дочери в школьных коридорах.

В школьном зале для церемоний почти все места были заняты. Я быстро села на крайнее у прохода, неудобное сидение с жесткой спинкой. Интересно, на что уходят деньги спонсоров? За моей спиной группа мамочек, явно домохозяек и председателей какого-нибудь клуба «Вишенка и вышивка» злобно обсуждали чью-то беременность.

– Она только-только окончила среднюю школу. А он, говорят, из колледжа.

– Я слышала, он оканчивал эту школу, они встретились на вечеринке, в конце учебного года…

Третья что-то прошипела им в ответ. Меня передернуло. Этот удушающий запах нафталина, паркетного воска, устаревшего пота, смеси духов, шипение трех гадюк позади меня. Если школа не худшее место на свете, то явно претендует на место в списке.

– Они решили оставить ребенка, вы представляете. И пожениться! – судя по интонации, одна из дамочек явно считала это чем-то вроде смертного греха. Интересно, рассказала ли она своей дочери о важности защиты, о том, что спать с кем попало на вечеринках – не самый лучший способ лишиться невинности, если это может произойти красиво и по любви, в более приятной обстановке, а не в заблеванном сортире, пока чьи-то родители улетели на выходные в Лондон? Принимает ли она участие в жизни своей дочери или только перемывает косточки другим несчастным, которым, возможно, точно такая же порядочная домохозяйка всего этого не донесла. Мы с Ди прошли тему полового созревания, первого раза и всего, что с ним связанно еще до ее первых месячных, и я считаю это правильным.