Я прихожу домой в подавленном настроении. Тревога не отпускает – настолько сильная, что я даже не вспоминаю о том, что завтра мне нужно в институт, хотя мама напоминает об этом не меньше сотни раз. Я машинально иду в душ и съедаю половинку йогурта, а потом, когда мама засыпает, ещё часа два сижу на подоконнике и курю одну сигарету за другой. Пробирает противная дрожь – то ли потому, что ночами на улице уже по-осеннему холодно, то ли из-за того, что я слишком напугана всем происходящим. Что, в конце концов, случилось? Что пошло не так?

Это же не могло быть прощанием, ведь нет? Это был не прощальный разговор и не прощальный поцелуй? И всё же, почему он так странно себя вёл? Почему вдруг заговорил о будущем, почему дал мне столько наставлений – как будто не собирается звонить и узнавать, как у меня дела, как будто не сможет в любой момент отчитать меня за прогулы… С каких пор его вообще стало волновать моё поведение – его, который вечно относился к моим выходкам как к чему-то забавному и милому? И что он так и не смог сказать? Неужели это всё, конец? Но почему, Боги, почему? Я пытаюсь найти хоть одну адекватную причину, но просто ничего не приходит в голову.

Разве что, как говорит моя мама, он просто хотел «воспользоваться» мной и потом бросить. Я нервно усмехаюсь. Всё это лето я пыталась забраться в его постель и не отказалась бы, чтобы он пользовался мной сотни раз. Но всё же… всё же…

В конце концов, совсем измученная своими ни к чему не приводящими размышлениями, я засыпаю в начале четвёртого утра. А спустя три с небольшим часа уже звонит будильник.

Утром я чувствую себя странно. Всё словно в тумане. Машинально иду в душ, собираюсь и выпиваю огромную чашку крепкого чая. Я слишком не выспалась, и усталость как-то приглушает мои тревоги. К тому же, утро такое тёплое и солнечное. По дороге я напоминаю себе, что сегодня – первый день моей настоящей взрослой жизни. Вспоминаю, как буквально несколько дней назад я так же была почти уверена, что всё кончено, а потом Рома позвонил, и была эта потрясающая ночь. У нас всё нормально, – убеждаю я себя. С Ромой всё нормально. У всех бывают перепады настроения, это ничего не значит. Абсолютно ничего.

На первой паре (английский язык, невероятно скучно, потому что мы повторяем пройденное в пятом классе) я подумываю написать смс Ленке. Вчера мы так и не созвонились, потому что я вернулась домой слишком поздно, и теперь мне дико интересно, как закончился их с Дэном вечер. К тому же, возможно, Дэн рассказал ей ещё что-нибудь про Рому…

Но всего в смс не спросишь, поэтому я дожидаюсь перемены, с наслаждением закуриваю и звоню. Тем лучше: не придётся стоять вместе с одногруппниками, которые снова кажутся мне глупыми и пустыми.

Ленка взбудоражена до крайности – чуть не визжит в трубку.

– Всё отлично! Нет, я сейчас ничего не буду рассказывать, – смеётся она. – Приезжай ко мне после занятий – сможешь?

– Конечно, смогу, – отвечаю я, и тут меня осеняет: – Постой, а ты что, не в институте?

– Эээ, нет, – судя по голосу, Ленка смущена. – Ну, просто сегодня мне не захотелось. Да чего там, всего первый день.

Я возвращаюсь в аудиторию, гадая, что такого вчера могло случиться, что сегодня Ленке оказалось не под силу даже добраться до универа.

Чёрт, а впереди ещё две пары.

Эти две пары тянутся мучительно долго. Я успеваю узнать немногое: лишь то, что на английском до безумия скучно, а в логике я не понимаю ровным счётом ничего – и вряд ли начну когда-нибудь понимать. Это, в принципе, совершенно неудивительно: даже обычная, житейская логика никогда не была моей сильной стороной, что уж говорить об университетском предмете.

Также я утверждаюсь во мнении, что одногруппники мне не нравятся и абсолютно меня не интересуют. Всю первую перемену я благополучно скоротала за разговором по телефону, но на второй, – большой, – мне некуда деваться, и приходится вместе со всеми идти в буфет. Там я пью оказавшийся неожиданно приемлемым кофе и вяло отбиваюсь от приставаний Юли, которая училась со мной в одной школе. Юля, видимо, совершенно помешана на учёбе, и через пять минут у меня уже зубы сводит от разговоров о предстоящих рефератах, семинарах и экзаменах. Я вспоминаю наставления Ромы и собственные планы по обретению новых знакомств. В данный момент мне совершенно не хочется налаживать контакт с этими людьми, – но, с другой стороны, было бы глупо просидеть все пять лет в углу, верно? Я призываю всё своё самообладание и начинаю усиленно прислушиваться к беседе и улыбаться направо и налево. К концу перерыва мне удаётся не только включиться в общий разговор, но и включить в него Юлю. Я считаю это успехом, но чувствую себя вымотанной до предела: для бесед на совершенно не интересующие меня темы, оказывается, тоже требуются силы.

Все эти действия и разговоры немного отвлекают меня от мыслей о Роме, но как только начинается третья пара, – логика, – моё сознание тут же отключается. Немудрено, что я не могу сосредоточиться и не понимаю ровным счётом ничего – все мои мысли заняты Ромой и его непонятным поведением, а также воспоминаниями о прошлом, сравнениями и безудержной тревогой. Что могут значить по сравнению с этим какие-то логические задачи? Разве логика сможет помочь мне понять, что же произошло? Нет, нет, всё это не поддаётся никакой логике!

После занятий одногруппники снова собираются в кафе, и я снова отказываюсь. Хватит тратить на них время, мне нужно к Ленке, нужно узнать, что у неё случилось, нужно обсудить с ней то, что случилось у меня. И, возможно, она что-то знает, возможно, она что-то расскажет – хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на непонятное Ромино поведение!

Спустя час я уже у Ленки на кухне, она наливает мне чай и напускает на себя равнодушный и загадочный вид, но выглядит при этом такой счастливой, что я понимаю – вчерашнее свидание определённо удалось.

– Рассказывай, – говорю я, сделав глоток из большой кружки. Ленка не выдерживает и широко улыбается.

– Он предложил мне встречаться, Крис, – говорит она почему-то полушёпотом. – Сказал, что я ему действительно очень нравлюсь, и он хочет, чтобы я была его девушкой. Официально, чтобы мы не встречались с другими и…

Я не слушаю дальше. Что-то колет в груди. Они знакомы-то всего-ничего, и вот уже – предложение встречаться. Теперь между ними всё ясно, всё определённо, нет никаких недосказанностей, неясностей, непоняток. Да, конечно, они будут ссориться, но она всегда сможет спросить его, почему он ведёт себя так или иначе. Она не будет бояться ему позвонить, не будет бояться, что он никогда больше не позвонит ей, что они больше никогда… Почему, Боги, почему она, почему они, ведь они виделись считанные разы, и потом, это именно я их познакомила, практически свела их вместе, а теперь Ленка светится от счастья, а я ничего не понимаю и могу только вымученно улыбаться.

Мне не нравится это чувство – очень уж оно смахивает на зависть. Я напоминаю себе, что Рома никогда не говорил мне о разрыве. Убеждаю себя в том, что просто драматизирую. Воскрешаю в памяти вчерашнее утро, моё солнечное счастье и мои же слова, сказанные Ленке по дороге домой. Мои мысли: о свободе и радости, о том, что мне нравится всё таким, как сейчас, и я не хотела бы ничего менять.

Но всё уже меняется – вот в чём проблема. Всё меняется прямо на глазах, меняется отнюдь не в лучшую сторону, и, пожалуй, теперь я не отказалась бы от каких-нибудь гарантий.

Но нет никакого смысла думать о несбыточном, поэтому я делаю над собой усилие и поздравляю Ленку со всей возможной искренностью.

– А как у вас всё прошло? – спрашивает она. Я пожимаю плечами.

– Нормально, – и тут же не выдерживаю: – Рома… он был какой-то странный. Может, просто не в настроении. Не знаешь, у него ничего не случилось? Может, Дэн тебе что-то рассказывал?

– Нет, – Ленка качает головой. – Но я могу у него спросить, если хочешь.

– Не надо, – тру руками лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Может, это всё пустяки. Просто раньше нам было так хорошо вместе, а вчера я не чувствовала, что ему хорошо. В общем, я не знаю…