Он был первым человеком, ради которого мне захотелось меняться. Ради него мне захотелось стать лучше. Я бросила вредные привычки – кроме курения, но тут уж ничего не поделаешь. Активно начала готовиться к поступлению в институт. Занялась спортом и села на диету. Выкинула в помойку свои рваные панковские одёжки и начала, наконец, одеваться как настоящая девочка. У меня была цель – стать лучше, чтобы быть достойной его. Влада.

Наши отношения, тем временем, оставались приятельскими. Мы общались достаточно много и на самые разные, – но почти всегда отвлечённые, – темы. Влад всё-таки очень закрытый человек. Я не дура, и, конечно, понимала, что он не считает меня близкой подругой и не выворачивает передо мной душу наизнанку.

Тем не менее, такого подвоха я не ожидала. Не ожидала, что него есть девушка, с которой он встречается уже почти два года. И он переезжает к ней, в её город. Воронеж. Или Владивосток. Я не запомнила, и с географией у меня по-прежнему полный затык. Да и какая разница теперь?

Вот она, эта фраза: какая теперь разница? Зачем мне всё это теперь? Почти полгода я жила и дышала одной единственной целью: измениться, стать лучше для Влада. А теперь – зачем? Утренняя пробежка – зачем? Краситься, укладывать волосы – зачем? Учиться…

Я глухо стону в подушку. Как бы то ни было, поступление в институт никто не отменял. Все последние месяцы я училась чуть ли сутками, прямо-таки с каким-то остервенением. Мне хотелось повторить подвиг Влада – поступить учиться бесплатно. Не в СПбГУ, конечно, и всё же… Меня грела мысль о моей цели, и всё, абсолютно всё доставляло удовольствие – и ночные бдения над учебниками, и ежедневные пробежки в семь утра, и даже ограничение количества выкуриваемых сигарет. Теперь всё это стало абсолютно неважным. Ненужным.

Но поступать всё равно придётся…

Я вытаскиваю себя из кровати и закуриваю, посильнее высунувшись из окна. Какое красивое, душистое утро, и ещё вчера я бы просто вставила наушники в уши и побежала по проспекту Гагарина навстречу солнцу, а сегодня…

А сегодня в голову приходит только одна мысль, которая способна хоть как-то поднять мне настроение и развеять хандру.

Мне нужно напиться.

Не сказать, чтобы до этого я была большой любительницей алкоголя – в сущности, по-настоящему я напивалась всего пару-тройку раз в жизни, а потом всегда болела голова и было очень стыдно. После того, как однажды меня вырвало, я зареклась перебирать со спиртным, и твёрдо придерживалась своего решения, даже на панк-тусовках, даже на днях рождения друзей. К тому же, моя мама – ярая противница алкоголя, я и помыслить не могла, что заявлюсь домой пьяной в дым, да ещё и без всякого повода.

До сегодняшнего дня.

Сегодня алкоголь кажется мне превосходным выходом из положения. Хмельное забытьё видится спасительной гаванью, в которой можно переждать бушующий в душе шторм. Я думала, всё думала и думала целую ночь – как мне жить дальше? Где теперь найти смысл, чтобы продолжать двигаться вперёд, учиться, поступать и становиться лучше? Я размышляла, прикидывала так и этак, но ничто не отозвалось у меня в душе. Но, возможно, если я хорошенечко выпью, мне снова станет весело и радостно, я снова почувствую прелесть наступающего лета, прелесть начала новой, взрослой жизни. Снова захочется эту жизнь начинать. И во всём этом вновь появится какой-то смысл.

В таком настроении я собираюсь на встречу с Ленкой, моей лучшей на данный момент подругой. Как бы там ни было, и какой бы смысл у меня не потерялся, я пока ещё не готова выглядеть пугалом. Так что я выпрямляю свои тёмные волосы, пока они не начинают блестеть и аккуратно падать чуть ниже плеч. Крашу глаза. Чёрный карандаш – дань моему панковскому прошлому, к тому же, хотя мои светло-зелёные глаза мне, в общем-то, нравятся, я убеждена, что без теней они совершенно не заметны. Одеваюсь: футболка, открывающая плечи, и узкие джинсы. Я так и не могу заставить себя регулярно носить юбки и платьица. Смотрюсь в зеркало и прихожу к выводу, что выгляжу очень даже неплохо, а тени вокруг слегка опухших после бессонной ночи глаз, кажется, даже добавляют мне некоторого трагического обаяния. Словом, к Ленке я отправляюсь в слегка улучшившемся настроении, готовая к подвигам.

Однако почти сразу оказывается, что готовиться мне особенно не к чему.

Как только мы встречаемся у входа в Парк Победы, берём себе по коктейлю и устраиваемся на лавочке у пруда, Ленка заводит разговор об учёбе. Она сдаёт сессию и просто не в состоянии думать о чём-либо ещё. Я потягиваю напиток и молча киплю от злости. В последнее время я только и делала, что училась, уж точно, не меньше, чем Ленка, и мне предстоит зубрить ещё долгих полтора месяца до конца поступления. Но сегодня меня волнует совершенно не это! Сегодня мне хочется поговорить о моей любви, и о разочаровании, и о моём разбитом сердце. Хочется поплакаться Ленке в жилетку, восклицая, что жизнь утратила всякий смысл. Мне хочется, чтоб она утешала меня, говорила, что я замечательная, а Влад – просто слепой идиот, что я найду себе десяток парней гораздо лучше. Хочется, чтоб она придумала какой-то гениальный план – как его вернуть, нашла бы какую-нибудь лазейку – как не дать ему уехать. И мне очень, ужасно хочется напиться!

Но с «напиться» тоже предсказуемо возникают проблемы. Ленка согласна выпить максимум по паре коктейлей, потому что ей ещё нужно делать домашку по английскому, а завтра, непременно на свежую голову, готовиться к какому-то зачёту. Я злюсь всё больше и больше, со злости выпиваю свой коктейль куда быстрее Ленки, и мне приходится сидеть и ждать, пока она прикончит свой, что не улучшает моего настроения.

Вечер определённо не задаётся. Ленка не относится серьёзно к моей влюблённости во Влада и отказывается осознать масштаб трагедии. От темы учёбы разговор плавно перетекает на школьные воспоминания, потом Ленка заводит речь о каком-то фильме, и каждое слово её пустой болтовни отзывается болью у меня в сердце. Я не могу, просто не в состоянии поддерживать этот разговор ни о чём, когда моё сердце разбито. Если сначала я планировала вернуться домой как можно позже, то теперь буквально отсчитываю минуты до того момента, как мы допьём и наконец разойдёмся. Хочется остаться одной со своим горем, которое никто не в состоянии со мной разделить.

В девять вечера или около того мы прощаемся у метро, и я иду домой через парк, чтобы не возвращаться как можно дольше. Я и так была взвинчена и взбудоражена, а три выпитых коктейля довершили дело. Мне совершенно не хочется возвращаться в свою унылую комнату, к постылым учебникам и тетрадям. Хочется встряски, хочется сделать что-то безумное, что выдернуло бы меня из оцепенелого состояния. Я перебираю варианты: поехать на место старой тусовки и попытаться кого-нибудь найти, сесть на любой автобус и уехать неизвестно куда, купить коктейль и ещё подумать…

Я останавливаюсь на алкоголе, это проще всего, к тому же, я всё равно собиралась напиться. Вооружившись заветной баночкой, устраиваюсь на скамейке и втыкаю в уши наушники. Нет никого лучше Вилле Вало, когда у тебя разбито сердце – впрочем, как и в любое другое время.

Я так погружена в музыку и в собственные невесёлые мысли, что не вижу ничего вокруг и буквально подпрыгиваю, ощущая прикосновение к своему плечу. Но это всего лишь парень. Высокий, очень худой светловолосый парень, который преувеличенно вежливо говорит мне:

– Здравствуйте!

Я смотрю в его глаза и не нахожу ничего подозрительного. Открытый, добрый, чуть насмешливый взгляд, тонкие губы, искривлённые в едва заметной усмешке. Он садится рядом, и мне ничего не остаётся, кроме как ответить:

– Здравствуйте.

Молодой человек широко улыбается и продолжает беседу в том же тоне.

– Почему вы сидите тут совсем одна? Да ещё и пьёте? Нехорошо пить одной. Позволите мне к вам присоединиться?

Я слегка сбита с толку и отвечаю немного невпопад: