К тому моменту, как я влезаю в пригородный автобус, я уже мокрая до нитки, дико замёрзшая, и моё настроение сильно ниже среднего. Дождь такой сильный, что на улице темно, словно сейчас не день, а поздний вечер. Но в автобусе тепло и включён мягкий желтоватый свет. Я высыхаю, отогреваюсь, и оказывается необычайно уютно смотреть из окна на косые струи дождя и деревья, которые гнутся под порывами ветра. Усилием воли я решительно прогоняю из головы мрачные мысли. Право слово, бесконечное лето мне просто-напросто наскучило бы. Чего я раскисла? Я ничего не теряю – ни друзей, ни себя, ни свои достижения. Зато приобретаю очень многое – новые знания, новых знакомых, новый опыт. Это перемены к лучшему, я уверена!

Когда я, наконец, добираюсь до бабушки, дождя уже нет, но всё вокруг мокрое. Не желая нарушать свой ритуал, сворачиваю к озеру и выкуриваю сигарету на берегу, но посидеть на песочке и помедитировать на солнечную дорожку в водной глади нет никакой возможности, и даже это тоже меня расстраивает. Бабушка моментально начинает хлопотать вокруг меня, поражается – чего это я решила ехать в такую погоду, брюзжит – вот заболею по своей глупости, а мне ведь в институт! Я выпиваю чашку горячего чая, потом вторую, съедаю кусок пирога и устраиваюсь с книжкой на диване в почти хорошем расположении духа.

К вечеру погода совсем налаживается. Я выползаю на скамейку перед домом, чтобы покурить. Солнце уже зашло, но небо такое чистое – ни облачка, и такое пронзительно голубое, и лес напротив дома такой тихий, нет ни дуновения ветерка. Всё вокруг так и дышит покоем, а на меня вдруг снова накатывает плохое предчувствие. Это затишье перед бурей, думаю я, это просто-напросто затишье перед бурей. Я чувствую это всем своим существом, и ощущение настолько сильное, что перехватывает дыхание. Я делаю судорожный вдох, пытаясь прийти в себя, и тут подходит бабушка.

– Кристина, ты чего это взгрустнула?

– Не хочу никаких перемен, – вырывается у меня. – Никакого института не хочу, никакой осени. Хочу, чтобы всё навсегда осталось таким, как сейчас.

Бабушка пристально смотрит мне в глаза.

– Пока ещё никому не удалось навечно остаться молодым, – говорит она.

Я нервно усмехаюсь.

– Ба, мне всего семнадцать!

– Всё равно, – наставительно произносит бабушка. – Тебе не всегда будет семнадцать. Придётся повзрослеть. Ничего-то у тебя не получится оставить таким, как сейчас.

От её слов у меня мороз по коже. Я даже вздрагиваю. Бабушка вздыхает и садится на скамейку рядом.

– От перемен никуда не деться, Кристина, всё меняется. Иногда не так, как нам хочется, но приходится приспосабливаться. Никуда ты от этого не денешься. И потом, за плохим всегда следует хорошее. Возьми хоть меня…

Я киваю. Бабушка знает, о чём говорит. Не очень-то ей, наверное, хотелось, чтобы начиналась война и блокада. Адский ад, хуже и представить ничего нельзя, по сравнению с этим мне за нытьё по щекам надо надавать. Но бабушка пережила ужасные времена, она выжила, встретила дедушку, у них была семья, они были счастливы… Всё правильно. Всё так.

– Просто мне кажется, что так хорошо, как сейчас, никогда уже не будет, – шепчу я так тихо, что бабушка меня не слышит.

На следующий день приходится уезжать очень рано – это последний день каникул. Впрочем, вчерашние дурные мысли меня покинули. Утро солнечное и жаркое – совсем как в июле. Даже не верится, что завтра уже наступит осень. Даже не верится, что наступление осени может что-то изменить.

Во время поездки в автобусе я размышляю о том, почему же я так расклеилась, ведь никаких логичных объяснений моему состоянию нет. Что это за дурное предчувствие? Откуда оно взялось? С чего всё это началось?

И тут моё сердце замирает, прежде чем подпрыгнуть куда-то к горлу. Я помню, с чего всё началось. С того вечера на пляже Крестовского острова. С малинового заката и плеска волн… и странного, пугающего Роминого взгляда.

Одновременно с этим воспоминанием я внезапно осознаю, что Рома не звонил уже почти целую неделю. И это… это почему-то пугает меня. Безумно пугает. Словно лето ещё не кончилось, а я уже что-то потеряла.

Я пытаюсь успокоиться и мыслить логически. Пытаюсь вспомнить, как часто он звонил мне раньше. Как часто мы виделись? Боги, я не помню, такое ощущение, что он всё время был рядом! Но это, конечно же, не так. Мы могли не встречаться по несколько дней, но он всё равно каждый день звонил, верно? Могло ли быть такое, что он не звонил пару-тройку дней? Возможно. А неделю? Нет.

Нет!

Почему же он мне не звонит? Почему у него был тогда такой взгляд словно… словно он прощается со мной? Что же всё-таки случилось?

Вечером мы встречаемся с Ленкой, чтобы проводить лето. Мне, впрочем, не до проводов, как и Ленке, которая озабочена тем, что Дэн ей так и не позвонил. Меня мучает практически то же самое – только мужчина другой.

– Почему бы тебе просто не позвонить ему самой? – раздражённо спрашивает Ленка: она рассчитывала на новости о Дэне.

– Почему бы тебе самой не позвонить Дэну? – огрызаюсь я. Ленка смотрит на меня со злостью.

– Потому что мы едва знакомы, а ты общалась с Ромой всё лето?

Я машу рукой.

– Да знаю я, просто… просто…

Просто, несмотря на всё наше общение, я ни разу не звонила ему сама. Ни разу, за исключением того случая после провальной вечеринки, о которой я стараюсь лишний раз не вспоминать. Ну, у меня не было ни малейшего повода ему звонить – он всегда звонил сам.

– Просто что? – наседает Ленка.

– Ничего. Да не знаю я. Слушай, – у меня появляется смутная идея. – А пойдём во двор. Тут очень симпатичный скверик есть неподалёку.

Ага, симпатичный скверик прямо напротив Роминого дома. Ленке я об этом не говорю, но она далеко не дура, и быстро понимает, зачем я притащила её именно сюда. Тем более что я глаз не свожу с Роминого подъезда, так, что даже периодически выпадаю из разговора. Шансов на то, что именно сейчас он будет входить или выходить из дома, практически нет, и всё же – а вдруг?

И Боги не остаются глухи к моим мольбам. Примерно через полчаса моего бдения подъездная дверь открывается и оттуда решительным шагом выходит Рома.

Я замираю. Этого не может быть. Потом прячусь за Ленкину спину – не хватало ещё, чтобы он увидел меня здесь, увидел, что я подкарауливаю его, как какая-нибудь влюблённая фанатка. Потом трясу головой. Какая разница, это же Рома! Я хотела увидеть его, хотела поговорить, так что же я сижу, он же уходит!

Я подскакиваю на ноги. Рома определённо направляется к метро, и я стремглав несусь за ним. Как же быстро он ходит и как далеко уже ушёл! Я мчусь через Бассейную, не глядя по сторонам, машина проносится в десяти сантиметрах передо мной, сзади Ленка истерически кричит. Плевать! Догоняю Рому прямо перед входом в метро.

– Привет! – бормочу я, дёргая его за рукав. Никак не получается отдышаться.

Рома смотрит на меня с выражением… Нет, он смотрит без малейшего выражения.

– Привет. Вы куда так торопились?

– Я… – слова «я бежала за тобой» буквально рвутся наружу, но я сдерживаюсь. – Просто как всегда опаздываю. А ты что? Как ты вообще?

Он неопределённо качает головой.

– Да нормально. Только вот тоже опаздываю. Так что извините…

– Да, – я несколько растеряна. – Да, конечно. Ты позвони мне, ладно?

– Конечно, – кивает он и улыбается. А потом ныряет в метро, оставляя меня, совершенно потерянную, на залитой солнцем улице.

– Это что ещё такое было? – сердито спрашивает подошедшая Ленка. Я стираю слёзы тыльной стороной ладони.

– Я и сама не знаю, – бормочу я. – Сама не знаю, Лен…

Спустя полчаса, выпив баночку Ред Девила и слегка успокоившись, я подробно рассказываю Ленке о том, что случилось.

– Всё же было нормально, – повторяю я раз за разом. – Всё было хорошо. Тогда почему же… почему же он так себя повёл?

Ленка задумывается.