Оказавшись в карете, мы с Эллиной снова предались любимому делу, то есть, поверхностному разврату. К более серьёзным занятиям мы пока не переходили. Она боялась, а я не желал торопить события, тем более, что девок я к себе всё же вызывал, пусть и не каждую ночь, а только тогда, когда не так сильно уставал.

На этот раз я не ограничивался ласками девичьей груди, рука моя скользнула ей под подол и поползла вверх, гладя худые колени в тонких шёлковых чулках. Она понимала, что я задумал, но была слишком возбуждена, чтобы полноценно сопротивляться, да и чего стоило её сопротивление, если ей не хватало силы оттолкнуть мою руку. Да и желания сопротивляться, похоже, не было никакого.

— Айкон, — она прервала затяжной поцелуй и сделала страшные глаза, — прекрати, мы не должны этого делать.

— Почему? — я снова её поцеловал. — Тебе ведь нравится.

— Да, но… мы ведь ещё…

— Я и не собираюсь доводить дело до конца, ты останешься невинной.

Мы снова слились в поцелуе, а моя рука придвинулась дальше. Чулки закончились где-то на середине бедра, где их удерживали какие-то резиночки. Интересно, а трусы здесь женщины носят? Вряд ли, мне, в моём гардеробе, полагались тонкие льняные подштанники, заменяющие трусы, а у женщин? Кроме эстетики есть ведь ещё и практическая польза. Как ей, например, ходить в туалет, если платье такое огромное, да ещё трусы в придачу?

Рука моя прошлась по нежной коже бёдер, вызвав у неё ещё один продолжительный вздох. Девушка уже определённо себя не контролировала. Слабая попытка сжать бёдра закончилась неудачей, они покорно разъехались в стороны, открывая дорогу к сокровенному. Медленно и осторожно, чтобы не испугать её, а поднял руку ещё выше, кончики пальцев уткнулись в девичий лобок, заросший редкими волосами.

Глаза её широко расширились, она уже явно готова была отдаться мне прямо здесь, но я не торопился, пусть сперва немного распробует запретный плод. Губы наши разомкнулись, ей определённо не хватало воздуха, глаза были широко распахнуты, а по лицу пошли розовые пятна. Ноги сами собой раздвинулись ещё шире, открывая мне полную свободу действий. Впрочем, ничего совсем радикального я делать и не собирался, просто немного похулиганить, возбуждая её всё сильнее и сильнее.

Пальцы скользнули внутрь, неглубоко, но этого хватило, чтобы вызвать у неё стон, а тактильные рецепторы сообщили мне, насколько девушка возбуждена, она была горячей и влажной, оставалось совсем немного до того, чтобы…

Мучить я её не стал, ей требовалась разрядка, а времени у нас оставалось всё меньше. Двигая пальцем, я заставил её мелко дрожать, потом послышались стоны, которые она попыталась прекратить, укусив себя за руку, а потом всё её тело забилось в судорогах первого в жизни оргазма. На некоторое время она потеряла сознание, а когда открыла глаза, экипаж уже въезжал в ворота замка, скоро нужно будет выходить, следует хоть немного привести себя в порядок. Надеюсь, что кучер не слышал стонов.

— Что это было? — спросила она, глядя на меня мутными глазами, губы её, помимо воли, расплывались в улыбке.

— Это то, от чего предостерегала тебя твоя воспитательница, — сообщил я, хитро на неё прищурившись, — именно сейчас тебе нельзя было громко кричать.

— А я кричала? — испуганным голосом спросила она.

— Негромко, будем надеяться, что нас не услышали.

— И? Теперь я женщина?

— Нет, — я покачал головой, — для этого нужны более серьёзные манипуляции, а то, что сделал я, — не более, чем баловство. Кстати, таким образом, женщина, не имея рядом мужчины, может доставить удовольствие себе. Ну, или другой женщине.

Она снова покраснела, наша карета остановилась, и слуга широко распахнул дверь. Вот нахал, постучал бы хоть сначала, мало ли, чем мы тут заняты.

Спешившись, мы в сопровождении охраны подались в мои покои, чтобы пообедать, пока слуга накрывал на стол, мы молчали, заговорили только тогда, когда остались одни.

— Тебе понравилось? — спросил я, наливая вино в два стеклянных кубка. — Только честно.

— Да, — ответила она, — понравилось, очень.

— Вот и мне понравилось, — сообщил я, отхлебнув вино и бросив в рот кусочек печёной говядины.

— Но… ты ведь не получил удовлетворения. Или я чего-то не поняла?

— Ты всё поняла, но физическое удовлетворение — не самое главное. Я видел, как хорошо тебе, как ты мне доверилась, как желала меня, иногда это бывает важнее физического удовольствия. Его я могу получить и с наложницами, который и теперь изредка к себе приглашаю, но они не получают подобных ласк, я беру их всегда грубо и бесцеремонно.

Она задумалась.

— Предлагаю нарушить ещё один запрет твоей воспитательницы, — сказал я.

— Какой?

— Искупаемся вместе, без одежды, в моих покоях есть отличный бассейн.

Она ничего не ответила, но по глазам я понял, что возражений не будет.

Подходил религиозный праздник. День памяти и благодарения богов, точнее, название его было куда более сложным, состояло из примерно половины страницы текста, а в этом названии его сокращённая суть. Услышав о приближении праздника, я потратил несколько часов в библиотеке, заполняя пробелы в знаниях о местной религии.

Узнать удалось вкратце следующее: местную религию можно было назвать язычеством, но язычеством развитым, с устоявшимся пантеоном богов и чётко определёнными обрядами. Имелось восемь богов, которые покровительствовали всем сторонам человеческой деятельности. Имён у них не было, точнее, в книге говорилось, что имена эти есть, но они запретны, говорить и писать их нельзя, и открыты они только верховным жрецам, коих в государстве насчитывалось всего двенадцать.

Первый бог, которого и чествовали первым, был, собственно богом. Демиургом, сотворившим мир, всё, что в этом мире есть и давший начало первым людям. Первых людей тут, в отличие от христианства, было не два, а гораздо больше. В книге описывалось, что из-под руки бога вышли несколько десятков человек, мужчин и женщин, которым он повелел населить землю. Они послушались и начали плодиться, причём, весьма успешно, а поскольку каждый прожил больше тысячи лет, то и детей наплодить успели множество, дальше путано рассказывалось, как их дети населяли землю, как возводили города, как начали ссориться и воевать между собой, забыв о своём близком родстве.

Говорилось, что со временем все люди, бывшие раньше похожими друг на друга, стали меняться, в зависимости от места проживания. Те, кто жил в жарких странах обзавелись тёмной кожей, а северяне так и остались светлыми (Дарвин бы одобрил этот абзац), а языки их изменялись от долгой жизни порознь, но и сейчас можно в разных языках отыскать одинаковые слова (а это бы похвалили лингвисты).

Вторым шёл бог, покровительствующий земледелию, что научил диких людей-охотников выращивать хлеб, это стало основой благосостояния и позволило людям заселить всю землю, создав свои государства. В книге люди, которые в силу климата были лишены возможности возделывать злаки, были названы несчастными людьми.

Был бог — покровитель скотоводов, он впервые показал людям, что можно не убивать животных, а приручать их, делая домашней скотиной. Теперь человек мог обеспечить себя мясом, молоком, кожами и шерстью, что тоже способствовало его процветанию и заслуживало отдельной благодарности.

Бог — покровитель рудокопов позволил людям заглядывать в недра земли, вынимая оттуда руду, уголь, серебро и золото, дав основу богатству и толчок развитию ремесла.

Бог — покровитель ремесла научил человека изготавливать посуду из глины, ковать орудия из железа, делать ткани и шить одежду. Что облегчило быт древнего человека, сделало его сильнее перед лицом враждебной природы.

Бог — покровитель семьи научил людей браку, люди до него жили диким образом и практиковали свальный грех, отчего среди них существовали раздоры из-за женщин, которые кончались драками и убийствами. Стоило богу ввести законный брак, как всё это сразу прекратилось, один человек имел одну жену. Он же покровительствовал благополучным родам и здоровью детей.