Я вздохнул. Случай запущенный, совращать придётся долго.

— От удовольствия. Для женщины соитие так же приятно, как и для мужчины, особенно, если мужчину она любит, а он с ней ласков.

— Этого она не говорила.

— Возможно, просто ни один мужчина никогда не был с ней ласков, — предположил я.

— Возможно, у неё и не было мужчины, — с улыбкой добавила она.

— А как выглядит мужчина вы изучали?

— Да, она вызвала молодого конюха и велела ему раздеться, а когда я всё увидела, она велела ему убираться. Она потом объясняла, что всё это, то, что у мужчины, нельзя трогать руками и целовать, а я бы и не осмелилась никогда. Неужели есть кто-то…

— Среди благородных дам, возможно, и нет, — согласился я, — но эти же дамы, который придерживаются столь строгих правил, потом возмущаются, что муж предпочитает проводить время не с ней, а с непристойными девицами, а её посещает лишь изредка, чтобы только зачать ребёнка.

— Так значит, мужчинам всё это нужно?

— Давайте сперва разберёмся, что такое брак. Это освящённый богами союз мужчины и женщины, которые соединяются на всю жизнь, так?

— Да.

— Два человека, ставшие мужем и женой, представляют собой единое целое, они соединены навсегда, в некотором роде, это один человек, две его разные сущности. Скажем так, война и материнство.

Она промолчала, но смотрела на меня с интересом, скоро у неё устанет шея.

— Следовательно, между ними не должно существовать недоверия. Никогда. А что, если женщина боится обнажить своё тело в присутствии мужа? Это говорит только о том, что она ему не доверяет или боится его. Вы ведь не стесняетесь обнажаться в одиночестве? А во время купания вас сопровождают ваши служанки, которых вы тоже не стесняетесь, так?

— Но они ведь женщины, — возразила она.

— И это даёт повод доверять им больше, чем мужу, своей второй половине?

Она не нашла, что ответить.

— Я не собираюсь требовать от вас больше, чем вы сами захотите, — поспешил я её успокоить. — Просто обещаю, что буду нежен с вами, буду заботиться о вас, о вашем удовольствии и наслаждении.

Она снова стала смотреть вдаль, а я, рискуя сломать себе позвоночник, наклонился и поцеловал её за ухом. Хотел ещё запустить пальцы в волосы, но сделать это было затруднительно. Голову её украшала сложная причёска из переплетения волос и цветных лент, которая, видимо, заменяла головной убор.

Она вздрогнула, покраснела, но ничего не сказала, видимо, было вовсе не противно.

— До свадьбы нам нельзя делать некоторые вещи, — напомнил я, — но такие невинные ласки, думаю, никто не запретит.

Я снова нагнулся и поцеловал её в то же место, потом ниже, ещё ниже, я постепенно спускался по её шее, но добраться до декольте снова не позволил рост. А она оказалась вовсе не бесчувственной куклой, слегка участилось дыхание, а бархатная кожа покрылась пупырками, причём, вряд ли от холода.

— Вот видите, — сказал я, оторвавшись. — Мужчина — это совсем не так страшно. Тем более, если это ваш мужчина. Пойдёмте вниз, не станем мешать рыцарю выполнять свои обязанности.

Я снова взял её за руку, миниатюрная ладошка просто потерялась в моей огромной лапе, покрытой, к тому же, мозолями от постоянных упражнений с оружием.

Снова потянулись дни нелёгкой королевской жизни. Эллина теперь проводила со мной очень много времени, причём не только во дворце. Я много выезжал и имел привычку везде таскать её с собой. Стена недоверия между нами, которую я так успешно повредил в первый же вечер, постепенно распадалась. Мы уже непринуждённо общались на ты, а она именовала меня наедине уже не Ваше Величество, а просто Айкон.

Наши невинные ласки становились всё менее невинными, но её отца это не смущало, хотя он, скорее всего, обо всём знал. Наверное, даже рад был, что его дочь сильнее привяжет меня к себе. Того и гляди, падла старая травить меня передумает.

Мы часами гуляли в дворцовом парке, который представлял собой едва ли не гектар ухоженного леса, обнесённый стеной. Дуэнью с нами никто не посылал, но с этой задаче превосходно справлялась охрана, что следовала за нами неотрывно, четыре, пять или шесть железных истуканов с обнажёнными мечами, у них даже ножен не было, мечи всё время держали в руках, чтобы в момент отразить нападение на короля, ну, или сделать что-то другое, если понадобится. Когда я занимался государственными делами, она находилась неподалёку и могла наблюдать за мной и слышать всё, что я говорил. Присутствовала она и при уроках фехтования, которые я проводил с командором Швейгертом и капитаном Винсентом (старые вояки при этом даже старались меньше сквернословить). А вот на занятия борьбой я её не брал, во-первых, несколько потных полуголых мужиков — не самое эстетичное зрелище для юной девушки, а во-вторых, не стоит ей видеть, как Моё Величество возят мордой по ковру.

Впрочем, меня всё реже возили по ковру. Учитель был мной доволен, всё чаще я укладывал его ассистентов на лопатки. Только он сам и мог ещё мне противостоять. Борьба была чисто силовая, вроде греко-римской, а потому развивала в человеке силу куда лучше тренажёрного зала. Тело моё окрепло, а благодаря хорошей наследственности я и вовсе постепенно превращался в богатыря.

Были успехи и в фехтовании, руки уже до автоматизма отточили все фехтовальные комбинации с любым оружием, будь то меч, двуручный меч или алебарда. Швейгерт знал кучу всевозможных «подлых» приёмов, которые выглядели некрасиво, но в бою обеспечивали быструю победу. Толчок плечом, удар ногой в пах или в колено, всё это недопустимо между аристократами, но, с моей точки зрения, если непременно нужна победа, неважно, как она достигнута. Мой принесённый из двадцать первого века цинизм здесь был только в помощь.

А сегодня мой кортеж выезжал далеко за город, мы собирались присутствовать на учениях артиллеристов, каковые будут и испытаниями новых орудий. Пушки, что прибыли вместе с подразделением мушкетёров, были испытаны, из них стреляли минимум один раз, только после этого орудие считалось годным к продаже. А теперь к ним добавились ещё и орудия собственного производства. Их сделали всего десять, итого, артиллерийский парк королевства Апродия составлял шестнадцать орудий, выглядевших вполне прилично и имевших условно одинаковый калибр. Учитывая время и место, это было уже немало, вполне достаточно, чтобы принудить к подчинению среднестатистического феодала, закрывшегося у себя в замке.

Проблема была иного свойства. Требовались люди, умеющие из них стрелять. У меня имелся только один специалист, который умел заряжать и наводить пушки, он обучил этому ещё несколько десятков, но этого было мало. В идеале, нужен был математик, который рассчитает траекторию выстрела. Такового, по своим каналам, нашёл Альрик. Это был седобородый дедушка, который сейчас стоял неподалёку от орудий и что-то писал в толстой тетради.

Орудия стояли в ряд, каждое имело свой номер, каждое было выставлено на свой угол возвышения. Перед нами было обширное поле в несколько километров шириной, на нём заранее были проведены (наверное, плугом) борозды, обозначающие расстояние. После первых выстрелов можно будет направиться туда и замерить дальнобойность, а старый счетовод вычислит, как следует стрелять в будущем.

Но это будет чуть позже, когда на поле явится сам король, то есть, я, запретивший без меня даже заряжать пушки. Пока же наш кортеж двигался в сторону полигона, а я сидел внутри, вместе со своей будущей женой (условно). Мы целовались взасос, а мои руки вовсю лапали тонкое тело девушки. Она не возражала, даже наоборот, всеми силами выражала готовность пойти дальше. Её причёска сбилась, кровь прилила к лицу, дышала она прерывисто и возбуждённо. К сожалению, добраться до сокровенного мешало пышное платье, а разобраться с ним было некогда, поездка заняла не более пятнадцати минут.

Когда экипаж остановился, нам пришлось оторваться друг от друга, приводя в порядок одежду.