Иммунитетом обладают:

а) все дети до достижения возраста совершеннолетия;

б) родители, воспитывающие детей — с момента зачатия первого ребенка и до достижения младшим ребенком 13 лет;

в) приемные родители — с момента усыновления или удочерения и до достижения младшим ребенком 13 лет;

г) родительницы, отдавшие новорожденного в распоряжение государства — в течение полутора лет;

д) лица, родившие и/или воспитавшие четверых и более детей;

е) граждане Союза и составляющих его национальных и супранациональных государств, необходимые для эффективной работы соответствующих отраслей (по решению региональных властей или представлению ССН);

ж) Граждане Союза и составляющих его национальных и супранациональных государств, вносящие существенный вклад в науку и культуру (по решению региональных властей или представлению ССН);

з) Граждане Союза и составляющих его национальных и супранациональных государств, пострадавшие от противозаконных действий со стороны персонала ССН или лиц, действовавших по указанию персонала ССН;

и) кандидаты на перестроение организма по методу Сантаны.

86. Доказанные в суде преступления, подпадающие под определение параграфов 14, 19-С, 114-А и 114-С, 209 Международного Криминального Кодекса, при отказе в удовлетворении апелляции и/или при отклонении прошения о помиловании, выводят человека, уличенного в их совершении, из-под любого иммунитета.

(…)

__________________________

[1] Сесар Сантана — мексиканский учёный-микробиолог. В 20-х годах XXI века открыл "процесс Сантаны" — методику подсадки и катализации развития "симбионта Сантаны", ведущую к формированию в человеческом организме "с-кластеров" (множественных доброкачественных образований из нейроноподобных клеток) и скачкообразному перестроению эндокринной системы, в комплексе дающим неопределенно долгую продолжительность жизни, регенерацию, иммунитет к почти всем инфекционным заболеваниям и резкое увеличение скорости реакции и мускульной силы. Побочным эффектом подсадки и развития симбионта является возникновение у лица с измененной физиологией жизненной потребности в живой человеческой крови. Побочный эффект можно временно купировать, но никогда не удавалось устранить полностью. Исследования в этом направлении ведутся.

В течение 2-х лет после презентации открытия Сесара Сантаны 14 стран подписали "Договор Сантаны", регламентирующий существование и положение лиц с измененной физиологией (в просторечии — "старших"). На момент действия в Договор входят уже 66 стран, составляющих костяк ССН. Сантана сам пошел на инициацию симбионта и в возрасте 42 лет с момента инициации покончил с собой в кислородной камере.

[2] Союз Соединенных Наций, объединение государств, поддерживающих Договор Сантаны.

Москва, три года спустя

Дверь — деревянная, крытая черным лаком, с медной — или травленой под медь — оковкой была открыта, как и принято по нынешним безопасным временам. Домофон, тоже старинный, не работал. Их предупредили, что звонить не нужно. Толя с Аней прошли внутрь, остановились. Пользоваться лифтом не хотелось, но подниматься пешком на восьмой с этим рюкзаком, с этаким пузом… они будут заметны как горнолыжник на пляже. Толя улыбнулся жене и нажал кнопку. Лифт стоял на первом.

Двери квартир на восьмом тоже были деревянными, только обрабатывали их воском. Квартира 87. Направо. Три звонка. Длинный-короткий-короткий. Потом ещё один длинный. Говорят, раньше, когда людям приходилось делить жилье, у каждой семьи был свой набор звонков — чтобы сразу знать, к кому гости. Толя всегда хорошо запоминал такие забавные бесполезные подробности. А теперь эту систему использовали для другого. Они нервничали оба. До того люди из "подземки"[1] передавали их с рук на руки, но что-то случилось и от Владимира до Москвы им пришлось добираться одним. Их пристегнули к какой-то туристской компании — и они спокойно доехали. Аня когда-то занималась скалолазанием. Адрес перевалочной квартиры догнал их уже в дороге.

Дверь открылась. Без щелчка, без шагов и шуршания. На пороге стоял совершенно обыкновенный, может, на пару лет моложе Толи, парень в белой рубашке (он в ней спал?), брюках, мягких тапочках (вот почему шагов не слышно) — и очках (очках, как здорово, что в очках — всем, кто работает на них, корректируют зрение, им всем корректируют зрение, кто же станет терпеть такой явный, такой зримый признак человеческого несовершенства?)

— Сергей, Галя! — улыбнулся хозяин квартиры. — Вы что, с Курского, пятичасовым? — Отзыв правильный. — А я как раз на Киевский собирался, встречать. Что ж вы не позвонили? Да заходите, путешественники, конспираторы…

В следующие полторы минуты их завели в квартиру, освободили от рюкзака, курток и ботинок, вместили в две пары явно новых домашних тапочек и провели на сверкающую хирургическим блеском кухню, где жужжала, докладывая о готовности, кофеварка и невыносимо совершенно пахло кофе и свежим хлебом.

— Ванная справа. Гостевое полотенце — синее. Яичницу по-бирмингемски вы едите. Её все едят. Вам чаю? Кофе? С сахаром, с молоком?

— Мне чаю, чёрного, без сахара. А Толе — молока и две ложки. Я…

— Вы Галя. Он Сергей. Я — Саша.

Толя почувствовал, как напряглась за его спиной Аня.

— Нам, — вступил он, — описывали Сашу иначе.

Им его вовсе не описывали, но…

Хозяин квартиры коротко улыбнулся и кивнул.

— Он попал в аварию три дня назад, светофор сломался, на дороге получилась "ёлочка". Теперь лежит в реанимации. Я подбираю его связи.

— Ох, — выдохнула Аня, — а он…

— Очень сильно побился, но, кажется, будет жить. Мы с ним как бы университетские приятели. Плохая конспирация, но в случае чего моё присутствие здесь можно хоть как-то объяснить. Да, там в ванной регулятор сенсорный. Ориентируется сам по температуре тела, если любите погорячей или похолодней, нужно установить вручную. Душ лучше уже после завтрака. У вас будет часов шесть, чтобы отоспаться.

"Саша" совершенно не излучал тепла — и это успокаивало. Для него они явно были деталями на конвейере. Провести положенные манипуляции и отправить дальше. Им уже дважды попадались такие люди — с ними было надежнее всего. Хотя их самих было очень жалко. А ещё он был на кого-то похож… Или нет.

В ванной они не разговаривали.

Когда вернулись, на столе уже стояли две кружки с чаем, кружка с кофе и тарелки. Яичница по-бирмингемски оказалась проста в изготовлении — вырезать сердцевину из ломтика хлеба, обжарить получившуюся раму на горячей сковородке, залить в "окошко" яйцо, подождать, пару раз приподнять, чтобы не пристало, посыпать сверху тертым сыром и мелко рубленным зеленым луком, повторить четыре раза. Наблюдать за "Сашей" было удовольствием. А яичница оказалась очень вкусной. Или они просто были голодные. И уставшие. И перепуганные до такой степени, что страх уже не ощущался сам по себе. Было просто холодно.

"Саша" вымыл руки, вытер их кухонной салфеткой, выбросил салфетку в мусорное ведро, сел, взял кружку.

— Я уже завтракал. А вы, Галя, чувствуете неправду? Вам от нее физически неуютно?

Пузо брыкнулось. Они уже четыре месяца знали, что это мальчик, но почему-то так и не выбрали имя. Привыкли, наверное — Пузо и Пузо.

— Да, — ясно сказала Аня, положив на Пузо руку, чтобы успокоить. — Я и муж. А это…

— Это замечательно.

— Мы не знаем… — твердо начал Толя и умолк. Они были очень многим обязаны этим людям. Кажется, своими жизнями — а теперь ещё и жизнью будущего ребенка. И подполье делало много нужного и хорошего. В конце концов, они сами хотели что-то предпринять, сами вызвались помогать "подземке", с этого все и началось. Но быть "детектором лжи", но посылать людей на смерть… Они не знали, смогут ли. Они говорили об этом между собой.