Полк. Дэниел Роули: Однако спятил, насколько я понимаю, один О'Нейл.

Форрестер: Что значит "спятил"? Не всякий, кто переменил убеждения на враждебные нам, непременно спятил.

Ген. Сильвия Г. Харпер: Доктор, вы уж простите полковнику Роули его нетерпение. Но собеседование идет уже давно, и…

Форрестер: Уверяю вас, с юридической точки зрения О'Нейл не более сумасшедший, чем я или вы. Он совершает осмысленные действия, осознает их последствия, не галлюцинирует.

Ген. Харпер: Мы поняли. Однако его действия и вообще все, что с ним произошло, в таком случае находятся за пределами нашего понимания. И мы с нетерпением ждем, что вы просветите нас на этот счет.

Д-р Руперт Дж. Форрестер: А я с нетерпением жду, когда же вы поймете, что нам нужна надежная, не дающая сбоев система тестирования, которая снизит процент смертей при инициации симбионта Сантаны хотя бы до отметки в десять процентов, а таких вот случаев позволит вообще избегать.

Советник Александр Лесли: Считайте, что мы это уже поняли.

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Я сейчас попробую зайти с другой стороны. Вы знаете ведь, что очень часто люди, которые потеряли руку или ногу, чувствуют тяжесть и боль в отсутствующей конечности. Боль эта бывала такой сильной, что порой сводила с ума. А причина оказалась простой — у всех этих людей травма или паралич наступали еще до ампутации. Мозг успевал связать отсутствие движения в ответ на команду с параличом и болью и продолжал воспроизводить синдром, когда болеть уже было нечему. Да, простая причина — и лечится просто. Пациенту показывают в зеркале только его здоровую половину — он выполняет упражнения и смотрит на себя. Мозг видит на месте парализованной руки или ноги работающую — при этом сигнал к руке по-прежнему не проходит. Ему приходится согласовывать две взаимоисключающие картины — и в конце концов он ликвидирует фантом. А с ним пропадают и фантомные боли.

Полк. Дэниел Роули: Какое отношение это имеет к нашей проблеме?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Самое непосредственное. Наш мозг — я сейчас говорю о биоэлектрической системе — очень, очень, очень легко обмануть. А он потом обманывает тело. А тело отвечает на обман. И понеслось. А наше сознание все это время пытается осмыслить происходящее, установить какие-то понятные причинно-следственные связи, просто разобраться в том, что именно оно чувствует, что означают все эти сигналы. В результате, например, опять-таки при пересадке рук простейшая недопогашенная иммунная реакция нередко оформлялась как панический страх перед "чужой" конечностью, а у целого ряда заболеваний совершенно физиологического свойства есть свой набор сопутствующих поведенческих синдромов. И это не индивидуальная реакция. Это норма. А теперь представьте себе, что в человеческий организм внедрили нечто по-настоящему чужое — и это чужое начинает распространяться.

Советник Александр Лесли: Вы хотите сказать, что взаимодействие с симбионтом Сантаны…

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Воспринимается нашим организмом как крайне инвазивное.

Советник Александр Лесли: Вы имеете в виду галлюцинации во время инициационной комы?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Точнее было бы называть их снами, но да. Дело в том, господа, простите, советник, что те проявления, которые вам кажутся одним из ключевых доказательств невменяемости О'Нейла, вообще-то опыт, который есть у каждого выжившего инициированного. У каждого.

Полк. Дэниел Роули: И все они во сне насилуют малолеток на алтарях?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Нет, это как раз редкость. Но с самого начала эксперимента Сантаны начались жалобы. Эти сны — крайне травмирующий опыт, а всех кандидатов на инициацию натаскивают на то, чтобы они сообщали о любых отклонениях. Естественно, медики всполошились — и довольно быстро было установлено, что все, поголовно все выжившие видели совершенно однотипные кошмары. Структурно однотипные. Стабильный воспроизводящийся сюжет. Некая сила побуждает сновидца под страхом смерти сделать то, что является для него даже не моральным табу, а абсолютно немыслимым действием. Для О'Нейла это было сексуальное насилие над ребенком. У других инициируемых были иные кошмары, зачастую вовсе не связанные с причинением вреда людям или кому бы то ни было еще. Но все выжившие во сне согласились нарушить некий запрет, корневой для себя прежнего. И нарушили его. Собственно, так оно происходит и сейчас.

Ген. Сильвия Г. Харпер: Простите, доктор… не хотите ли вы сказать, что те, кто не выходит из инициационной комы…

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Простите, генерал, но я пока не могу вам ничего ответить. Понимаете, если бы эти кошмары происходили в какой-то иной момент, мы бы давно уже сняли всю биометрию — впрочем, мы и так ее снимаем каждый раз, — наложили картину мозговой активности на наши карты и сказали бы вам, что там делается в реальном времени… в каких-то случаях с точностью до образов. Мы в конце концов с полными паралитиками уже сто лет как общаться научились, отслеживая электрические возбуждения, — бессознательное состояние в этом смысле задача тривиальная. Но это инициационная кома. Кластеры Сантаны внедряются в организм, перестраивают его под себя, организм сопротивляется, взаимодействует, меняется, происходят физиологически невозможные — для человека, да и для старшего — вещи. И у каждого инициируемого процесс идет по-разному. Поэтому выделить из биоэлектрического шума релевантные сигналы… не скажу, что это невозможно в принципе. Тяжело. Мы учимся это делать, но это долгая работа. Пока что моя гипотеза такова: чужеродное болезненное вторжение должно быть как-то осмыслено, и мозг оформляет его как экстремальный выбор между жизнью и тем, что составляет основу твоей личности. Либо смерть, либо травма.

Полк. Дэниел Роули: Вы хотите сказать, что все старшие — психи?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Я хочу сказать, во-первых, что не знаю термина "псих". Мы можем говорить о расстройстве личности, расстройстве поведения, расстройстве эмоций.

Полк. Дэниел Роули: Ну хорошо, а вся эта чертовщина? То, что О'Нейл потерял симбионта, а способности сохранил — это ведь факт?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Да, это факт. Хотя было бы куда более странно, если бы он их не сохранил. Мгновенное обратное перестроение организма — это было бы чудо посерьезнее любого экзорцизма…

Полк. Дэниел Роули: А этот священник?..

Д-р Руперт Дж. Форрестер: А этот священник каким-то образом его подтолкнул. О'Нейла по большому счету вообще нельзя было инициировать, у него задним числом обнаружился высокий уровень синестезии, а на это его, кстати, перед инициацией никто не проверял.

Советник Александр Лесли: Черт!

Ген. Сильвия Г. Харпер: Высокий уровень… чего, простите?

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Синестезии. Это способность воспринимать информацию от одного органа чувств как информацию от другого. Наиболее распространенный вид — так называемый цветовой слух. Когда человеку кажется, что звуки имеют цвет, иногда даже форму… У О'Нейла был более редкий вид смещенного восприятия — ему казалось, что звуки имеют вкус и запах.

Советник Александр Лесли: Черт знает что…

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Да, вы все поняли правильно. После инициации к этому добавилась абсолютная память, в том числе и моторная. А его послали в Конго.

Советник Александр Лесли: Идиоты…

Ген. Сильвия Г. Харпер: Да что уж теперь!

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Ситуация выбора почти повторилась. С другими участниками. И с эффектом присутствия.

Полк. Дэниел Роули: Он же не насиловал сам. Он убил насильника…

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Да, и его жертву тоже. Девочку девяти с половиной лет.

Полк. Дэниел Роули: Которая все равно умирала.

Д-р Руперт Дж. Форрестер: Полагаете, это помешало ему чувствовать себя соучастником? Сначала он в кошмаре совершает насилие над ребенком, потом становится наяву свидетелем такого же насилия. Слышит звуки, которые имеют вкус и запах. Добивает смертельно раненную жертву, чтобы избавить от страданий. Не просто добивает — потребляет, транслируя ей свое наслаждение, чтобы стереть напоследок пережитый ужас и боль и унижение… Сопоставьте эти факты. Как он будет трактовать свой сон в свете того, что ему пришлось увидеть и сделать наяву?