— Ты глупая дура, — сказала она с балканским акцентом. — Никакой власть меня приговорить тебе нет. Тебе давали другие приговорить меня. Те, кто сильнее. Вас пасут и едят — вот правда. Вы согласны, что вас едят, за то, что вас пасут, — вот это правда. А мне устало вас пасти, вы тупое стадо. И я нашла мне волка, и мы стали волки. Ты боишься волков, потому что мы хотели наплевать на твой колокольчик, коровка. Только потому. И ты затопчешь меня сейчас, но мне ничего не жаль. Он найдет тебя и выпьёт твою кровь. Жди, коровка!

Милена Гонтар снова захохотала. Один из охранников шагнул вперед, приложил к её горлу станнер и парализовал голосовые связки — смех стал беззвучным.

Но, словно подхватив от Милены Гонтар её безумие и ярость, грохотом и светом ахнул утренний парк, окружающий площадь. Ещё, ещё и ещё раз. Четвертый взрыв хлопнул совсем рядом, из-под фонаря близ помоста повалил дым. На фоне всего этого резкое "ж-жж!" пинч-мины, убившей всю электронику на двадцать метров вокруг, просто потерялось. Тем более что шумовую эстафету после четырех разрывов принял двигатель мотоцикла.

Снизу это было красиво и жутко — с крыши музея, с выступавшего вперед полукружия, взлетел стальной всадник. Мотоцикл описал в небе почти идеальную дугу и приземлился прямо на помост. Будущий высокий господин не успел отскочить и от столкновения с летающим мотоциклом перешел в категорию полных и безусловных покойников. Всадник, затянутый в черную кожу, ещё в полете выпустил руль и соскочил с седла, гася инерцию своего тела обратным сальто. Опытный глаз отметил бы, что каскадер не рассчитал и спрыгнул слишком высоко, в четырех-пяти метрах от помоста. С такой высоты нельзя прийти на ноги, не поломав кости.

Полтора центнера хромированной стали врезались в оцепление и укатили дальше, окончательно распугав зрителей. Проломив кусты, мотоцикл со всего маху воткнулся в бетонную оградку газона, кувыркнулся через нее и завалился под дерево, продолжая рычать мотором.

Высокие господа не унизились до того, чтобы кинуться к своим машинам, — но их плавное перемещение по скорости не уступало бегу человека. Видимо, аттракцион со взрывами и воздушными всадниками им не понравился. И тут слева, из аллеи, проскочив прямо меж деревьями, вылетела "нива-селянка" с убранным верхом. Водитель, тоже в черной кожаной куртке и зеркальном мотошлеме, резко остановил машину прямо напротив импровизированной трибуны и дал автоматную очередь. Высоких господ нельзя убить свинцом — но пуля точно так же ломает им кости и рвет мышцы, как простым смертным. А иглопуля из "девятки" вдобавок летит вдвое быстрее звука и крошит все на своем пути.

Люди-телохранители и сопровождающие среагировать не успели. Очередь была длинной и легла с нужным рассеиванием. В панике, суматохе и клубах дыма, в хаосе пальбы — это проснулись милиционеры из оцепления — каскадер-мотоциклист на какое-то время потерялся из виду начисто. "Нива" ткнулась в помост, водитель бросил руль, перегнулся через правый борт — и тут дым отнесло и стало видно, что мотоциклист лежит там, в полушаге от края. Водитель "нивы" подцепил его за плечи, рванул… Один из высоких господ поднялся, весь кривясь на правый бок: свинец переломал ему с этой стороны ребра и оторвал руку. Левой (которая тоже слушалась плохо) он медленно и неловко (для высокого господина) вытащил из кобуры антикварный бесшумный пистолет, прицелился в слившиеся на миг фигурки двух кожаных рыцарей — и выстрелил. Тот, в машине, упал назад, на сиденье, но, видимо, пальцев так и не расцепил — второй ухнул в недра "селянки" рядом с ним. По иронии судьбы именно пуля придала тот импульс, которого не хватало. Кто из двух был ранен, высокий господин не разглядел в дыму и не смог просканировать — кругом бурлил водоворот человеческой боли. Но кого-то он достал, и сейчас милиция возьмет обоих.

Нет — тот, что был за рулем, дал газу, и задним ходом очень быстро машина снова убралась в кусты, смяв жасмин и сирень. Взвыли двигатели нескольких милицейских машин — остальные просто не смогли завестись: импульс сжег бортовые компьютеры.

Началась погоня.

Все произошедшее уложилось в какие-то секунды. Только что была торжественная и мрачная церемония, и вот нате вам: взрывы, дым, мотоцикл в кустах кверху колесами, убитые люди и пострадавшие высокие господа, рев автомобильной погони со стрельбой, а главное — мертвая, мертвее не бывает, госпожа Милена Гонтар без головы; то есть полное унижение высокого правосудия…

***

Эней гнал вниз по главной аллее парка, которая плавной спиралью сбегала к набережной. Сразу за поворотом в дорожное полотно были вбиты низкие бетонные столбики, перекрывающие проезд в парк. Он об этом знал и вывел "ниву" на узкую пешеходную дорожку, поднял на два колеса — правые колеса проехались по крутому склону косогорчика — и, не сбавляя скорости, погнал дальше, вниз. Обе милицейские машины, добравшиеся до этого этапа (ещё три засели на декоративных камнях выше) затормозили, начали неуклюже выруливать и выбыли из гонки.

А Эней вылетел на проезжую часть поперек движения, развернулся со скрежетом тормозов и визгом покрышек по асфальту и понесся по пустой дороге к Новому Мосту. Последняя милицейская машина, продержавшаяся до самого финала, не вписалась в поворот и влетела носом в ограждение

Эней резко притормозил, заглушил двигатель и левой рукой вынул из кармана пинч-гранату. Прицельно бросить её он сейчас не мог бы — но, по счастью, этого и не требовалось. Когда два увязавшихся снитча зависли в воздухе чуть позади машины, он нажал активатор и бросил снаряд. Голубая вспышка, резкий взвизг, едкий дым паленого пластика — и снитчи обрушились на асфальт.

Теперь вперед.

Правая рука слушалась еле-еле, по боку текла кровь — словил пулю, втаскивая в машину этого невесть откуда взявшегося каскадера, который сделал его, Энея, работу. Через мост, в сером светлеющем воздухе весеннего утра, на тот берег, в кварталы старых блочных домов, в лабиринты заводов, терминалов и подъездных путей…

Адреналиновый взлет прошел, силы уходили с каждой каплей крови. Пуля явно была необычной — взорвалась на выходе, сделав в кожанке хорошую дырку и опалив подмышку. Скорее всего, ББП-9, реагирует на смену плотности среды: пробив бронежилет или легкий полудоспех, взрывается в теле. Будь на Энее хоть какая-то защита, кроме телячьей и собственной кожи — лежать бы ему на помосте рядом с этим прыгуном и вампиркой.

Ощутив, как нарастает вялость в мышцах, Эней немного сбросил скорость. Шлем стал тяжелым и душным, Эней стянул его левой рукой, на несколько секунд бросив руль, уронил куда-то под ноги и вновь схватился за "баранку".

— Эй, — окликнул он мотокамикадзе, — там за приборным щитком аптечка, достань.

Нежданный соратник не шелохнулся. Эней повернулся к нему и увидел, что руки того заняты… головой. Темноволосая женщина лет тридцати. Глаза открыты — и ещё живы, и ещё шевелятся губы, как будто с той стороны бытия вампирка хочет что-то сказать живым. Показалось или и вправду последним её словом было — "Люблю"? Начиная понимать, Эней легонько пнул попутчика в голень.

— Эй! Брось её. Всё уже.

Каскадер, рыкнув от боли, повернулся к Энею — по зеркальному забралу шлема скользнул отблеск золотой полоски, разгорающейся впереди у горизонта, — поднял забрало. Из тени сверкнули красным огнем глаза:

— Чего тебе?

— Брось её, — терпеливо повторил Эней.

Варк наклонился, поцеловал мёртвую в губы, с видимым усилием привстал и, широко размахнувшись, бросил голову в Днепр.

Потом снова повернулся к Энею.

— Аптечка, говоришь?

Открыл, достал…

— Красно-синий шприц-ампула, — сказал Эней.

— Знаю, — огрызнулся варк. Ну да, каскадёр же, и явно ксилокаин не в первый раз видит… — Правое плечо вперёд!

Эней, как мог, наклонился вперед и вправо. Как игла вошла под лопатку над раной — почти не почувствовал, но ощутил, как в мышцу единым духом вогнали полтора куба лекарства. Машина вильнула, варк придержал руль свободной рукой.