— Ты думаешь, это такая мелочь, да? — истерически переспрашивает Ви. — Грохнуть кого-то и пойти дальше.
Теперь, вне горячки боя, когда ей не надо защищать свою жизнь, все кажется иным. Ей не нравится убивать знакомых — даже если встреча их была краткой и неприятной. Они знают имена друг друга, Горо пытался их подружить, кажется, старый дурак, как будто не видел, какие разные у них миры.
— Знаешь, на войне я только и делал, что убивал кого-то, — медленно, как будто разжевывая для непонятливых, говорит Джонни. — Это куда проще, чем тебе кажется. Всегда вопрос стоит один: или ты его, или он тебя. Тот, кто победит, вправе делать с проигравшим что угодно.
— Но ты очень редко задумывался, что это «что угодно» предполагает не только зверскую жестокость? — огрызается Ви. — Что можно кого-то пощадить?
И она назло Джонни отступает от Оды, отстраняется. Он побежден, его честь разрушена, и, может, ему теперь полагается пырнуть себя катаной в живот — Ви нихера не разбирается в самурайских традициях. Но она готова дать Оде еще один шанс. Себе. Это ей нужен шанс. Посмотреть, насколько она еще отличается от Джонни, раз способна быть чуть лучше, чем он.
Джонни это не нравится, он встряхивается, как мокрый пес, и Ви чувствует его злые кусачие мысли. Что, Ви, решила позаботиться о своей душе, о совести? Как же, она боится террористов и не одобряет жертвы! Да разве ты не провернула бы то же, если бы в этом крылось твое спасение? Не сожгла бы город? Мы с тобой страшные эгоисты, Ви, и поэтому мы с тобой срастаемся, поэтому мы одно целое.
— Нет, Джонни, — сквозь зубы говорит Ви, — я это делаю, потому что хочу оставаться человеком. Вот и все.
========== 17; звезда ==========
Комментарий к 17; звезда
не по квесту, но отсылки к концовкам Звезда и Солнце
значения аркана: надежда, планы на будущее, следование за мечтой
Ви честно старается не отчаиваться. Все подбадривают ее, говорят, что не все еще потеряно. Вик несколько привирает, это точно, потому что его приборы визжат и заполошно мигают красным, когда к ним подключается усталая Ви. Нечто вроде планового осмотра. Она с каждым разом смотрит, как показатели ухудшаются — прямо у нее на глазах. Статистика ползет вниз, изламываясь.
Джонни обычно не появляется, потому что его присутствие заставляет приборы беситься и лагать. Но в последний раз он сидит рядом с Ви, распятой на кушетке. Голова неудобно задрана, шея вывернута. А Джонни хозяйски разваливается на стуле, травит какие-то отвратные истории с концертов, сальные анекдоты и вообще городит какую-то чушь, вроде того, что надо купить коту корм, а то, блять, Ви опять забудет, у нее голова дырявая. Она невольно растягивает губы в улыбке, забывает думать о смерти.
— Ты сегодня тише, чем обычно, — замечает Вик, с бережной заботой выдергивая из нее провода. — Что-то случилось?
Обычно она болтает с Виком, потому что мерзкий страх сворачивается в животе холодными змеями, но сегодня Ви только слушала — и этого неожиданно оказалось достаточно, чтобы просто ровно дышать.
— Да так, отвлеклась, — ухмыляется Ви, кидает взгляд на уже опустевший стул, и Вик понимающе кивает.
Смотрит обеспокоенно. Думает, Ви сходит с ума и покоряется своим демонам, что ее надо спасать. Наверное, так и есть, но Ви слишком уютно в своей бездне — с мертвыми рокерами и мурлычущими котами.
— Ко мне тут заскочила с утра одна кочевница, спрашивала тебя, — напоследок говорит Вик, вручив ей новую партию таблеток. Ви послушно берет блокаторы, не желая признаваться риперу, что предыдущие три банки стоят нетронутыми.
— Окей, услышала тебя, — говорит она и выскакивает за дверь.
После таких осмотров Ви обычно погружается в долгую тягучую меланхолию. Ей тяжело думать о конце, когда он настолько осязаем. Джонни, наоборот, возникает ярче, орет, мельтешит синей россыпью пикселей. Если они дома, принимается наигрывать на гитаре что-то бодрое или играть с котом. Пир во время чумы. Концерт на поминках. У них разные способы справляться со страхом смерти.
Пошатываясь, Ви ползет вверх по лестнице, заволакивает себя по перилам. Кто бы ей сказал недавно, что подъем от подвальчика Виктора будет настолько тяжелым…
— Давай глянем, че там у Панам, — безапелляционно заявляет Джонни; он не просит и не приказывает, у него вообще голос такой — чтобы манифесты зачитывать или на концерте завывать.
— Соскучился? — поддевает Ви, припоминая ему мимолетный интерес к подруге. Но набирает номер — она сама полдня была недоступна, охотилась за одним нетраннером в Хейвуде.
Если по правде, Ви сама скучает по свободе. И дело-то у Панам оказывается плевое, надо найти пропавшую машину «Альдекальдо», и она рыщет по пустыне, чувствуя пыльный ветер в волосах. В мыслях, блаженно-пустых. Оказывается, этот дурень просто-напросто заглох, а связь начала сбоить. Ви возится, переливает ему бензин, не слушая окрики Джонни, который, конечно же, знает, как надо лучше делать.
Собирается ночь, стекается чернилами, а Панам просит подождать ее на месте.
Она приезжает, привозит с собой пару бутылок пива, теплые улыбки и ленивую болтовню. Сигналит Ви еще на подъезде с неисчерпаемым задором, разрывая тишину Пустошей. Джонни тоже оживляется; он уже устал сидеть на месте и созерцать темноту.
— Смотри, отсюда Найт-Сити тоже похож на звезду, — замечает Ви, указывая вперед. Панам расстилает на земле застиранный плед, какой-то необъяснимо уютный и приятный.
— Нет, ты что, — фыркает Панам. — Звезды красивые, спокойные, а этот город вон как дергает, мельтешит разными цветами, мешанина такая, хаос, блядь.
Они устраиваются бок о бок, пьют. Джонни держится чуть в стороне. Он только дома требует внимания, садится рядом, вжимается металлическим плечом, когда Ви залипает в телевизор и клюет носом.
Чтобы скрыть смущение, выросшее из неловкой паузы, Ви задирает голову выше, смотрит на настоящие звезды, любуется. Это же Панам их показала, заставила впервые за долгое время посмотреть — и теперь, будучи в Пустошах ночью, Ви неизменно ищет Большую Медведицу.
— В прошлом люди верили, что наши умершие смотрят на нас с неба, — припоминает Ви. — Может, они и есть звезды. Джеки… или Скорпион… Что бы они сказали, если бы увидели нас сейчас?
— Или этот какой-нибудь ебаный спутник «Арасаки» там светится, — цинично вставляет Джонни.
Насмехается над ее сентиментальным настроением, как же. Потому что и сам не знает, что там дальше. Понятно, Джонни насмотрелся на «Микоши», но после него-то — вдруг и правда небо? Вечная свобода, о которой он мечтал в мучительном и унизительном заключении, будучи подопытным кроликом врага…
— Я бы, может, хотела уйти в небо, — бурчит Ви.
— А я вот не знаю. Не думаю, что будет потом, я только поняла, что хочу умереть с кем-то, — признается Панам. — Не в одиночестве. Это жутко.
— Ну, нам это не грозит, — говорит Ви.
Джонни хмыкает. Они умрут вместе — или убьют друг друга? Где найти грань? Она растворялась, стиралась — полоса, разделявшая Ви и Джонни. А звезды поблескивают над ними, сияют, зачаровывают. И правда — красивее, чем Найт-Сити. Как у безмятежных небесных тел получается выглядеть живее, чем у этого проклятого города?
— Ви, помнишь, мое предложение уехать с «Альдекальдо» всегда действует, — подмигивает Панам, чокается с ней бутылкой пива, почти уже пустой, заразительно смеется. Вырывает из тяжелых раздумий.
— Надо кое-что закончить, — с сожалением говорит Ви. — Но иногда я задумываюсь, что ничего меня тут не держит… Джуди и сама хотела уехать. Вик с Мисти, конечно, будут скучать, но я их не забуду… Как думаешь, я могу взять с собой кота? — спрашивает, пытаясь увести все в шутку.
— Этот троглодит везде выживет, будь уверена, — насмешничает Джонни.
А потом они не спят, когда Панам отрубается. Валяться на земле в Пустошах — такая себе идея, но они на территории «Альдекальдо», и Ви почти уверена в безопасности. Но все равно есть у нее ощущение, будто весь мир вымер, стих. Остались только они с посапывающей Панам, которая во сне бормочет что-то. Ви никогда не спит в такой тишине в мегабашне. Вечно кто-то орет или даже стреляет.
