В конце концов, у него могла просто случится паническая атака.

Ламберт сжал его руку в ответ.

— И неужели ты совсем не злишься?

— Нет, — Лютик качнул головой. — Ведь тебе просто было больно и плохо. Я плачу, когда мне больно, а ты…теряешь контроль… Тебе ведь было плохо очень долго, а ты держался… Наверное, если бы Лютик держался и терпел, то он бы тоже… сделал бы что-то странное… Ты ведь больше не злишься на Лютика?..

Ламберт тяжело выдохнул и качнул головой.

— Лютик, Трисс — чародейка. Можно сказать, она мне дала очень мощное успокоительное. Пока я спокоен, но не знаю, что будет завтра… Если мне снова придется держать себя по струнке, то я смогу… странно себя повести…

— Не надо больше держать себя по струнке.

— А как иначе? Вот, сегодня я не держался и сделал тебе больно. Наорал на тебя. Этого хочешь?

Лютик качнул головой.

— Нет… Нет, но тебе ведь не всегда больно?..

— Не всегда.

— Значит ты не захочешь кричать на Лютика… нам надо пытаться не делать друг другу больно… Это вовсе не больные отношения… Просто Лютик… такой.

Ламберт медленно кивнул.

Тем более… подождать всего парочку дней, а дальше будет легче.

Он проделал такой путь и бросить все сейчас?

Да, сейчас их отношения в самом деле были болезненными, но лишь потому, что болен был Лютик. С устройством его психики по-другому сейчас быть и не могло. Но они старались. Или, по крайней мере, старался Лютик.

Лютик неуверенно подался к нему, ближе прижавшись, и Ламберт обнял его.

Сам факт того, что Лютик старался ради их отношений… Это было странно.

Слушаться Лютика?

Но откуда Лютику знать, как правильно, и почему сам Ламберт не знает?

Почему больному, раненому Лютику все понятно, а Ламберту, в своем уме, нет?

Это же просто нечестно.

Вдруг именно по этой причине Ламберт ошибался? Делал все не так? Сдаввлся и опускал руки?

Лютик теснее к нему прижался и тихо прошептал:

— Обещай больше не насиловать себя… Если тебе станет больно — просто скажи Лютику… Вместе мы справимся.

Ламберт опустил голову и посмотрел Лютику в глаза, аккуратно взяв его за подбородок.

Лютик медленно моргнул и мягко ему улыбнулся.

— И ты не молчи.

— Обещаю, — прошептал еле слышно Лютик. — И сейчас мне совсем не больно. Больно было утром… Слышать такие слова и видеть, как тебе было больно… Лютик стал понимать… Лютик теперь прекрасно понял тебя. Смотреть на твою боль было невыносимо, просто Лютик плакал, а…

— А я кричал… — еле слышно прошептал Ламберт. — Надо бы мне тоже просто научиться плакать… Я поступил как дебил, крича на тебя.

— Вовсе нет, — Лютик кратко улыбнулся. — Лютику было больно, это так, но ты так долго терпел… Лютик знает, что по-настоящему ты не хотел навредить Лютику…

Ламберт качнул головой, все еще смотря в глаза Лютика.

И когда только успела в Лютике появиться эта сила?

И не благодаря ли тому времени, что они были рядом? Может как-то все между нами происходящее дало Лютику сил?

Ведь Ламберт не всегда был таким плохим.

Он горько улыбнулся.

И все-таки он делал Лютику больно.

И все-таки ничего в таких условиях здорового вырасти не могло.

Неважно, какая степень интимности у них бы была, целовались они или нет — это все мелочи, ведь, так или иначе, отношения, которые между ними формировались, оставались бы больными.

Потому что Лютик болезненно-сильно зависим от Ламберта.

А Ламберт просто не умел обращаться со своими чувствами и не до конца понимал настоящую иерархию их отношений.

Так что ему оставалось лишь ждать момента, когда к Лютику вернется здравый рассудок.

И какое счастье, что это вообще было возможно, иначе Ламберт и не представлял, какую травму он бы мог нанести Лютику такими…отношениями.

Нельзя было изначально пользоваться тем, что Лютику не был противен Ламберт, как мужчина.

Это было не сигналом позволения.

Это было просто… просто хорошим знаком, что между ними могло бы произойти что-то правильное. Но потом, в дальнейшем.

Ламберт слишком поспешил.

Он прижал Лютика к себе сильнее и ласково поцеловал его в макушку.

Не винить себя за свою боль.

Что ж… надо постараться не делать этого хотя бы два дня.

Хотя бы два дня делать все, как захочет Лютик.

Ламберт посмотрел в окно, оперевшись о подоконник. На кровати дремал Лютик.

Ламберт решил, что вчера произошел какой-то маленький конец света, который успел закончиться, и вот, началось что-то новое.

Как-то все поразительно быстро, слишком стремительно, чтобы Ламберт смог понять и уследить за этим.

И он просто стоял, смотря в окно в шесть утра, ощущая себя таким одиноким, глупым и беспомощным.

Он искренне верил все это время, что держал все в своих руках, якобы он в самом деле руководил ситуацией, когда, на самом деле, он просто барахтался в этом бешеном течении и слепо верил, что раз он не тонет, значит все в порядке.

Ну, что ж…

Ему пришлось утонуть, и потянуть за собой Лютика, чтобы понять, что в порядке ничего не было.

Ламберт взял сигареты и ушел на балкон. Закутавшись в тканевый плед, присев на край стула, он уставился на город, закуривая.

А что дальше?

Пару дней тишины, допустим. Спокойствия. Ламберт попытается делать вид, что он нормальный, и что якобы между ними все нормально. Потом, допустим, Йеннифер хорошенько промоет Лютику голову от этой дряни. И что Ламберт должен будет сделать?

Если Лютик забудет его? С одной стороны, это правильно, ведь нечего Лютику помнить человека, которой делал ему больно под видом благих дел.

Но с другой…. Уйти от Лютика?

Это казалось безумием.

Ламберт слишком привык к нему. Он хоть и понимал, что им нечего делать друг с другом, Ламберт его многим старше и опытнее, а Лютик — это ребенок, которому сломали психику, и даже если ее сейчас починить, взрослым он от этого не станет.

Ламберт вздрогнул, услышав шорох, и посмотрел в сторону, на зашедшего на балкон Лютика. Тот прильнул к стене, внимательно следя за Ламбертом, будто хищник из укрытия, а потом неуверенно подошел ближе.

Ламберт выпрямился и похлопал себя по коленям — почти на автомате.

Что ж, его руки, Богу слава, не были способны причинить Лютику боль. Так что можно молчать и трогать его. По-разному. Например, можно гладить его волосы или плечи. Можно его обнимать. Только главное в тишине…

Лютик неуверенно присел на его колени, и Ламберт обнял его, прижав к себе, погладив его плечи и поцеловав волосы. Лютик неуверенно улыбнулся, будто сам он отчаянно пытался собрать по крупицам все сломанное, и в такие моменты считал, что все вот-вот соберется.

Ламберт сам бы с радостью поверил в эту ложь хотя бы на пару дней, но он знал — это обман.

Ламберт все еще волк в овечьей шкуре.

Может, правы все эти движения за права омег?

Возможно, альфы в самом деле просто на рефлексах хотят подчинять против воли и делать больно?

Ламберт мягко убрал волосы с его лба и заглянул в светлые глаза, внутри себя не веря, что он мог хотеть зла этому существу на его коленях.

Лютик мягко, немного застенчиво ему улыбнулся.

— Что будем сегодня делать?

Ламберт погладил его по щеке, по волосам.

— Сходим забрать твои документы, они должны быть готовы…. И еще в банк зачем-то. Не знаю. Написали и предупредили…

— Хорошо, — Лютик кивнул, все еще неуверенно улыбаясь. Ламберт задумчиво гладил его плечи и шею, выводя пальцами узоры на обнаженной коже. Лютик забавно ежился, когда от особо нежных касаний у него проходили мурашки по затылку.

Они сидели в тишине. Ламберт держал в одной руке позабытую сигарету, а другой мягко ласкал плечи Лютика, думая о своем и отвлекался на шумные выдохи, когда Лютик снова вздрагивал.

— Должно быть неловко, — сказал Лютик. — Но мне только очень хорошо сейчас…

Ламберт усмехнулся и поцеловал его в голое плечо.

— Идем, я закажу завтрак.