Скорее это был страх перед ответственностью.

Посттравматическое стрессовое расстройство, расстройство приспособительных реакций, социальные фобии, неврастения, наблюдается возможность депрессии (средней тяжести), либо следствие аффективных психозов, паническое расстройство и целый букет соматоформных расстройств.

Ламберт медленно моргнул, подняв взгляд. Тихо он сказал:

— Пиздец.

Он даже не знал, что было хуже: иметь список травм в физическом смысле, или… в таком. В общем, Ламберт знал, что сможет с этим справиться, только если найдет эту ебучую Йеннифер, о которой ни сном, ни духом последние пару лет, но все-таки… а что ему делать до этого?!

Лютик нервный, дерганный, всего боящийся еще и с психозами какими-то!

Ламберт быстро загулил это, и узнал, что, в общем, он, оказывается, не впадает в истерику, это что-то вроде депрессии.

Решив, что это не так страшно, как агрессивно-буйное поведение, он попытался расслабиться.

Не вышло.

В любом случае, ему уже стало его жаль и он уже оформил опекунство. Он догадывался, что можно было все отменить назад, но решил, что нет, дороги назад нет.

Какая-то его часть воспринимала все это как квест, а другая просто по-человечески жалела Лютика.

Без родственников и друзей, брошенный, его просто априори ничего больше не ждало в жизни.

Да и после всех тех ужасов… едва ли он сможет сам пойти на контакт. Ламберту придется самому выстраивать между ними отношения, но, что самое страшное, выстраивать отношения между Лютиком и внешним миром. Это казалось почти безумием.

Допив кофе, он решил поехать в больницу. Стоило предупредить Лютика и узнать, когда там его выписывают.

Еще на подходе к больнице что-то в нем истерически завопило, что приехал он не зря. Он ускорил шаг, искренне поражаясь, что интуиция вообще… срабатывала на Лютика. Как правило, она работала только на его собственную безопасность либо на интересующие его на данный момент вещи. Ну, собственно… если он взял к себе какого-то болезненного пацана, который, кажется, свое имя периодически мог забывать, то он явно им заинтересован.

Без стука он открыл дверь, тут же встретившись с двумя полицейскими. И Лютиком в предобморочном состоянии.

Ламберт невольно снова ужаснулся его худобе — да тут же кости одни — но быстро фокус внимания переместился на белую кожу, испарину на лбу и запуганный взгляд.

В Ламберта сначала впился пораженный, испуганный взгляд Лютика, а после — напряженные, злые взгляды полицейских.

Ламберт закрыл за собой дверь, спросив:

— Это что тут за собрание и почему меня не позвали?

— Вы больше не работаете, — кратко бросил мужчина повыше.

— По документам я не работал ни дня своей жизни. Дальше что?

Мужчина поменьше откашлялся и сказал:

— А мы работаем. Допрос. Положенный. Пацану еще на суд ехать и…

— Не поедет он ни в какой суд, — перебил его резко Ламберт, подходя ближе, чувствуя, как каменели мышцы на лице.

На миг он перевел взгляд на Лютика и подмигнул ему.

Героем, на самом деле, быть было даже приятно.

Полицейский пораженно вскинул брови.

— Что?

— Что слышал. Какой ему суд? Он без заикания на такие темы говорить не может. Он у вас в зале суда может только красиво упасть в обморок.

— Он здоров психи…

— Попизди мне тут, — огрызнулся Ламберт.

— Он дал согласие, в любом случае, — устало закатил глаза мужчина, перекинув ногу на ногу.

Лютик перевел на него взгляд, его плечи были опущены, а лицо показалось безжизненным. Нет, Ей-Богу, у пацана совсем не все дома…

— Круто. Прекрасно. А я не даю. Кто больше?

Полицейский скептически вскинул бровь.

— И?..

— И ты идешь на хуй. Конец.

— Вообще-то, я при исполнении и…

— Вообще-то, мне похуй. Я сказал, что Лютик никуда не идет. Он выписывается из больницы, а потом неделю будет смотреть мультики и есть мороженое. Какие суды нахуй? Вы совсем там ебанулись, что ли? Делать вам нехуй? У вас свидетелей и жертв там жопой жуй, нет, блять, приперлись к самому травмированному и давай тащить его. На хуй пошли отсюда оба, пока я вам дубинки ваши в жопы не запихал, из глотки не достал и в окно не выкинул. Вперед.

Оба мужчины уставились на него во все глаза, едва рот не раскрыв.

Ламберт-то прекрасно понимал, что не будь он ведьмаком — его бы давно скрутили и самому дубинок в жопу понапихали, но он-то ведьмак и потому такой охуевший.

А еще Лютик смотрел на него такими широко-раскрытыми глазами, что Ламберт ради этого взгляда может быть и согласился на дубинки.

Мужчина насупился и пробасил:

— Я очень вас уважаю, и вашу работу в том числе, но то, что вы себе позволяете — свинство. И противодействие работе полиции.

— Ой, блять, — Ламберт устало закатил глаза, достал папку, документы и всунул в лицо тому полицейскому, который молчал, но стоял и был ближе.

Парнишка прочитал текст и ахнул. Взял в руки документы и протянул мужчине. Тот пораженно посмотрел сначала на бумагу, потом на Ламберта.

— А вы еще тут повыебывайтесь немного, и я пойду нажалуюсь, что вы моих подопечных доводите до предобморочных состояний и наносите вред его и без того хрупкому здоровью. Поняли? А теперь давайте, раз-два, раз-два, и поскакали на катере к ебеной матери, — Ламберт забрал документ и кивнул в сторону двери.

И как же хорошо он себя сейчас ощущал!

Нет, он-то прекрасно понимал, что злоупотребляет своим положением, но как же ему поебать было. И чисто по-человечески, и потому, что жил во время, когда ведьмаков презирали, ненавидели, когда по правам они были чуть выше рабов, когда они были развлечением, когда их могли ловить и продавать.

Он все это знал, и даже немного помнил — тут память радовала, не давала этому дерьму оставаться в голове.

Так что сейчас он мог слать мир на хуй вообще без мук совести. Вообще-то, он и до этого этим занимался, но сейчас еще с поводом и причиной.

Полицейские что-то пробурчали себе под нос, но все-таки удалились, на прощание так хлопнув дверью, что Лютик аж вздрогнул.

Ламберт улыбнулся ему и, потрепав по плечу, присел рядом на стул.

— Ну, что они от тебя хотели? Чтобы ты в суде участвовал, да?

— Да… Спрашивали всякое… Снова подробности… — Лютик поморщился так, будто у него заболел зуб, — Лютик не знает, зачем они это спрашивают… Лютик все уже рассказал.

— Потому что они ебанутые, — хмыкнул Ламберт, и Лютик снова поморщился. — Что такое?

— Когда материтесь… Лютик вспоминает… их…

Ламберт пораженно моргнул и неуверенно сказал:

— Понял, больше не буду… — и внутри искренне удивился своим словам.

Ламберт матерился много и часто, порой даже не замечая, а тут так просто согласился не материться?!

Но он просто утешил себя тем, что это вызывает травматичные воспоминания у Лютика, не дай Бог паническая атака начнется или еще чего хуже, Ламберту такие шоу были не нужны.

— Почему вы прогнали их? И почему они вас послушались?

— Потому что я ведьмак, солнышко, ведьмаков слушаются все.

Лютик пораженно на него посмотрел, вскинув брови.

— Правда? Но почему?

— Потому что мы здорово помогаем следствию. Многие еще работают с ФСБ например или еще какой разведкой. А даже если и не работаешь — мы человека вводим в состояние транса за секунду. Пугает, неправда?

— В транс?

— Ага. Ну, есть знаки… Слышал о них?

— Да. Аксий, Игни, Ирден… Квен, Аард… Больше Лютик не помнит.

Ламберт ласково ему улыбнулся и кивнул, прищурившись.

Лютик внезапно смутился и опустил взгляд.

— Ты назвал основные. Еще есть Сонм, Гелиотроп, Супир. В общем, Аксий вводит в состояние транса и человек абсолютно не осознает себя и слушает тебя, как собака. Понимаешь, они просто знают, что если не сделают это добровольно — я заставлю их это сделать.

Лютик пораженно моргнул и кивнул.

— Спасибо… Лютик просил их не говорить на эту тему, потому что становится очень плохо… Лютик не знает, почему, но начинается дрожь, паника, слезы… сложно дышать. Но они сказали, что я мешаю делу.