Кейра сначала не ответила. Затянулась пауза.
— Прости, что? Мне начинает казаться, что ты там за младенцем смотришь.
Ламберт тяжело выдохнул.
— Ну, ты почти угадала…
— У тебя даже голос мягче, — фыркнула она. — Ладно, тогда заскочу через пару дней. Договорились.
— Да. Спасибо.
Он скинул вызов и, тяжело выдохнув, потер виски.
Во всяком случае, она не стала много выебываться. Потому что вопрос касался Лютика, и он не мог рычать на нее в ответ и слать нахуй.
Он закатил глаза к небу.
Черт, из-за Лютика он становится слишком мягким.
Ламберт вернулся к Лютику и аккуратно прилег к тому в кровать. Лютик бросил на него мягкий, уставший взгляд, и, довольный, прижался к нему ближе, положив голову на его грудь.
Ламберт погладил его по плечу, чувствуя легкое одеревенение.
Все-таки… Да, это было сложно. Даже немного отталкивающе.
Одно дело было обнимать Лютика, как своего сына, будучи ему как отец, а другое… Знать, что Лютик видит в нем альфу, и обнимает его как альфу.
Удивительно: сами объятья никак не поменялись, но их суть… стала будто бы извращенной.
Ламберт не знал, куда себя деть и как успокоиться.
Ведь он вроде как хотел Лютика, как омегу, но он всегда задвигал это в дальний ящик в своей голове. Пытался об этом не думать, ведь большую часть его сознания поглощал Лютик, несчастный, покинутый и больной.
А теперь… знать о желании Лютика такого рода.
Вернее, это даже желанием тяжело было назвать.
Лютик дернулся на его груди и отдалился, неуверенно на него посмотрев. Он сказал:
— Лютик чувствует, что тебя что-то терзает…
Ламберт вздрогнул, ошалело на него посмотрев. Он что… Прямо вот так все чувствует? Не видя его лица, не слыша голоса? Он просто лежал на его груди и все понял, все почувствовал?
Бред! Бред-бред-бред!
Такого быть не может, так могут только чародеи!
Или истинные, — с ужасом подумал Ламберт.
Но ведь никаких истинных здесь нет.
Тогда почему?
Он одернул себя, заставив вернуться в реальность, и погладил Лютика по плечу.
— Просто говорил с не самым приятным для меня человеком. Вот и колбасит, — соврал он со страхом, что Лютик сейчас все поймет и это ранит. Но сказать правду он не мог. Ни за что бы не сказал Лютику, что его отвращали его чувства.
Сама эта фраза пугала Ламберта. Не только пониманием, как сильно она может ранить Лютика, но еще и самим фактом, как ужасно она звучала.
Лютик человек, и он должен уважать его чувства.
Тем более, когда они лежали в одной кровати, почти голые.
Но Лютик, слава Богу, поверил, но не успокоился.
Он попросил:
— Расскажи Лютику… Ты ведь обещал с Лютиком делиться… говорил, что тебе будет легче. Лютик хочет быть взаимным…
Ламберт тяжело выдохнул, погладив его по волосам.
— Если бы ты только наконец понял, что мои к тебе чувства бескорыстны.
Лютик шмыгнул, повел плечом и оперся подбородком о его грудь, продолжая смотреть в глаза, дожидаясь, видимо, рассказа.
— В общем, — начал Ламберт, сдавшись. Он погладил его по волосам, начав перебирать его волосы. — У нас было что-то вроде романа. Не самого удачного. Мы отчаянно грызлись и ссорились, ругались и кричали. Потом… занимались сексом. Громко. Очень. Собственно, из всего этого только и состояли наши отношения. Мне что-то не нравилось, я об этом говорил — она не слушала. Ей что-то не нравилось — не слушал я. Мы все делали на зло друг другу, возможно, мне думается, мы даже ненавидели друг друга…
— И как же вы расстались?
— О, ну, иногда, в некоторые ссоры, все было так страстно, что мы пытались друг друга убить.
Лютик пораженно ахнул, раскрыв глаза. Ламберт ласково ему улыбнулся, находя его похожим на удивленного младенца.
— Для чародеев и ведьмаков это нормальная практика. Магия это всегда часть наших эмоций. Иногда это просто оказывается сильнее. Но, в общем, все было безобидно. У нас обоих все раны затягивались очень быстро… И… дальше будет неприятные вещи. Хочешь это услышать?
— Лютик хочет, — уверенно сказал Лютик, нахмурившись, будто этим лицом хотел показать серьезность своих намерений.
Ламберт снова улыбнулся, продолжая играть с его волосами: то просто перебирая, то наматывая на палец, то заправляя за ухо.
— В общем, как-то она приложила ко мне очень много силы. Приложила головой и… разбила ее. Она рассказывала, что просто стояла надо мной пять минут и ждала, пока я перестану притворяться и встану. Потом увидела, что у меня посинели губы и натекла лужа крови, она в ужасе кинулась ко мне, моля меня очнуться. Был бы я в сознании, сказал бы что-то вроде: «хм, так ты на самом деле меня любила», — он хотел рассмеяться, но, увидев лицо Лютика, понял, что для него весь этот рассказ совсем не смешной. — В общем, она минимально меня залатала, потом врачи, больница… Я быстро в себя пришел, достаточно было все там скрепить, и тело справилось само. Но с сотрясением мозга я все равно еще наделю валялся. Она приходила ко мне каждый вечер. Пять дней она просто молчала. Приходила с цветами, фруктами, садилась и смотрела на меня с таким лицом, что я впервые увидел в ней человека. На шестой она плакала. На седьмой попросила прощения и с этого вечера я больше ее не видел около трех лет, наверное…
Лютик раскрыл рот, во все глаза на него глядя, а потом ойкнул, когда Ламберт, задумавшись в своем рассказе, так сильно намотал прядь на палец, что чуть не вырвал.
Ламберт ойкнул и аккуратно все распутал, погладив по волосам.
— Это ужасно, — пролепетал Лютик одним губами. — У вас в отношениях было одно насилие, тебя чуть не убили… Почему ты вообще называешь это отношениями?
Ламберт хмыкнул.
— Наверное потому что она меня любила, — сказал он голосом, полного гордости, будто это для него было соревнованием. Он-то считал, что не любил ее, но что-то ему подсказывало, что окажись он на ее месте, то быстро бы передумал.
— Это все равно ужасно, — сказал он еле слышно, с таким видом, будто бы ему было обидно за Ламберта. — Ты такого не заслужил.
— Я не самый хороший человек, Лютик.
— Лютик ничего не знает. Для Лютика ты лучше Бога. Бог покинул в итоге Лютика, а ты… ты пока нет.
— И никогда этого не сделаю.
Лютик посмотрел на него с какой-то неясной надеждой и, неожиданно, оперся на руки и подался вперед, поцеловав Ламберта в лоб.
Ламберт обомлел, судорожно выдохнул, удивившись… такому жесту от Лютика.
Он посмотрел на смущенного Лютика во все глаза, а после улыбнулся ему и кивнул.
Лютик тихо хихикнул и спрятал покрасневшее лицо в его шею.
Ламберт погладил его по спине, и Лютик тихо спросил:
— Но почему после этого у вас до сих пор плохие отношения? Разве она не раскаивается?
— Раскаивается. Даже слишком. Но она сама по себе сука. Всегда такой была. А чувствовать предо мной вину ей не нравится, хоть я и давно не злюсь. Кроме того, она стала относиться ко мне, как к младенцу. Понимаешь, в тот момент, когда она разбила мне голову, чуть не убив, она поняла, что сильнее меня, что я могу быть слишком хрупким для нее. Она просто боится повторить эту ошибку.
— Ошибку? — пискнул удивленно Лютик. — Это не ошибка! Это преступление!
— Да… Конечно, да, в этом новом мире — да. Но тогда, для нас, — он хмыкнул. — Небольшая оплошность.
Лютик отстранился от его шеи и пораженно на него посмотрел.
— У нас такого не будет, — уверенно сказал Лютик, видимо, уже уверенный, что Ламберт его в самом деле не оставит. Ламберт был этому рад. Он ласково погладил Лютика по спине, улыбаясь, радуясь, что тот стал немного к нему привыкать. Понятно, что свое дело делали жар, усталость и то, что Ламберт все это время был с ним, ни разу не причинив ему дискомфорт. Ведь когда Лютик полностью в себе, когда отчаянно собирает крупицы силы, он еще боится Ламберт, еще имеет силы его оттолкнуть или бояться.
Но сейчас… сейчас перед Ламбертом было самое прекрасное существо с трогательно-красными щеками.
