Ламберт опомнился.

Да, Лютик эмпат. Он все видит и чувствует.

И то, как он мечется с хорошего настроения на плохое — это просто его попытки не досаждать Ламберту. Он пытается быть спокойным, расслабиться, а потом его нервы не выдерживают и его снова кроет.

И вчерашний день наверняка не был кристальной правдой. Ему не было абсолютно хорошо и весело.

Ему все еще могло было страшно, просто он старался не досаждать Ламберту.

Ламберту стало еще хуже.

— Хорошо, да… Может быть, — начал Ламберт. — Но ты мне нравишься, Лютик, ты как… Я не знаю, представь, что родители бы ненавидели своих младенцев за то, что те беззащитные, да еще и срут под себя! Они же их от этого меньше не любят?

Лютик непонимающе на него посмотрел, но почему-то немного успокоился.

Наверное, он просто сбился с толку от таких слов.

— Я просто говорю, что… — он растерянно почесал затылок, — любовь и симпатия не обязательно растут в каких-то взаимовыгодных условиях. Когда люди решаются на ребенка, они понимают, что этот ребенок им мало того, что ничего не должен, так еще и ничего не может им дать. Но люди все равно рожают, и они любят своих детей. Да, они тоже устают, и злятся на свою беспомощность, и им может даже стать хуже физически, но это не умаляет их любви к своим детям, — он подобрался к Лютику чуть ближе, взяв его руки в свои. — Тоже самое и тут. Я знал, что ты ничего мне дать не сможешь, но ты мне нравился и я хотел тебе помочь. И ты нравишься мне сейчас и я все еще хочу помочь. Да, я и вправду могу устать, но мои чувства к тебе от этого не слабеют. Прости, что не разобрался в ситуации, — прошептал он, склонившись и поцеловал его в костяшки. — Прости, — он судорожно выдохнул, прикрыв глаза.

Лютик шмыгнул, так и замер, и Ламберт чувствовал, что он успокоился. Даже ритм его сердца стал выравниваться.

Он неуверенно поднял взгляд, встретившись с взглядом Лютика, и прошептал:

— Для меня важно все то, что ты говоришь, я просто думал, что ты рассказал мне это нехотя и причинил этим себе дискомфорт. Я такой придурок, — он горько усмехнулся.

Лютик качнул головой, шмыгнув.

— Все, что ты должен — это не насиловать себя. Если хочется плакать — плачь, — мягко сказал Ламберт, и, выпрямившись, прижал Лютика к себе.

Он погладил его по спине, поцеловав в макушку, а после Лютик заплакал. Ламберт прикрыл глаза, поджав губы.

Так, он смог объяснить Лютику, что тому не обязательно надрываться, теперь вопрос был в том, как бы исправить свое мудаческое поведение.

От мысли, что Лютик… хотел стать ему хорошим другом все выворачивалось наизнанку.

На миг в голове щелкнуло — надо дать Лютику что-то, из-за чего он сможет ощущать себя полезным.

Все-таки слов было мало, и если у Лютика будет реальная возможность как-то помочь Ламберту, что-то ему дать, то тому будет намного легче.

Оставалось придумать, что именно… Ведь Ламберт уже так привык быть один, что ему плохо представлялось, что же мог делать второй человек.

В любом случае, сейчас он принялся просто укачивать Лютика в своих руках и успокаивать его, зная, что это лучшее, что он мог дать ему сейчас.

Их отношения, думалось Ламберту, были похоже на медленно затягивающуюся на шее веревку. До удушения.

Ламберт закрыл глаза и постарался об этом не думать.

Обнять, прижать к себе, успокоить.

Дать вдохнуть полной грудью.

Но, видел Бог, Ламберт ненавидел себя всем сердцем за свой инфантильный поступок. Он понимал, что сказывалась усталость, напряжение, что угодно, но Лютик же не был в этом виноват.

Лютик нуждался в нормальных отношениях, а Ламберт, словно истеричный мальчик, то прижимал, то отталкивал.

Он ненавидел себя за это.

Плотно сжав зубы, он прижал Лютика к себе крепче, услышав его судорожный выдох.

— Все хорошо. Прости меня, — тихо прошептал Ламберт, прижавшись носом к его виску и прикрыв глаза.

В конце концов, Лютик, вдоволь наплакавшись, успокоился, а после и заснул. Прямо так, в его руках.

Ламберт растерялся, расслышав тихое сопение, а после, аккуратно встав и подхватив Лютика, унес его в спальную. Медленно уложил его в кровать, укрыл смятым покрывалом и, погладив по макушке, мягко поцеловал в лоб, прошептав еле слышно:

— Сладких снов. Надеюсь, в скором времени Бог получше тебя будет беречь от мудаков типа меня.

Он выпрямился, усмехнувшись и, покачав головой, вышел из комнаты.

Грохнувшись на кресло, он уткнулся пустым взглядом перед собой, в сотый раз называя себя придурком.

Потому что он придурок.

Ламберт решил, что ляжет спать все-таки в спальной. Конечно же на пол, просто в спальной шторы были плотные и не пропускали свет, а в гостиной — нет. Аккуратно, чтобы не потревожить Лютика, он расстелил все на полу и грустно выдохнул. Ну, главное, чтобы Лютику было комфортно.

Ламберт внезапно осознал, как по-настоящему мало создавал для него комфортных условий.

Даже само его присутствие рядом — априори не комфортно.

Он проверил телефон и, перед тем как лечь спать, медленно подошел к Лютику, присев перед ним на корточки, внимательно смотря на его лицо. Да, пока он спал, то был прекрасен. Ничем не тревожемый и не боящийся, расслабленный и спокойный.

Ламберт тяжело выдохнул.

К сожалению, такого Лютика он мог наблюдать только во сне.

Он плотнее занавесил шторы и лег спать сам, едва не простонав от того, насколько неудобно это было. Пока он ворочался, то думал что лучше будет переместиться на диван, но снова вспомнил о его габаритах. Туда с трудом вместится Лютик, если свернется в комочек, здоровенный мужик под два метра туда только ноги свои положить сможет.

Пришлось ютиться на полу.

Он долго не мог заснуть, помимо прочего его терзала тревога за свой поступок, и мозг снова и снова думал о Лютике, о его лице, о том, что теперь делать Ламберту и что он вообще может сделать. Если может…

Так что сон не шел долго, но он, наконец, стал засыпать.

Мысли терялись, становились обрывистыми, тело расслаблялось, пульс выравнивался…

И Ламберт услышал шорох. Он сожмурился и открыл глаза. И пораженно ахнул, увидев рядом с собой Лютика. На полу. На самом краю импровизированной кровати.

Ламберт сначала вообще выпал из реальности, растерянно глядя на лицо Лютика напротив. На его белое, сонное лицо напротив.

Определенно, он ничего не понял.

— Лютик?.. Ты что здесь делаешь? — тихо спросил Ламберт, будто боялся кого-то разубдить.

— Это нечестно, что ты спишь на полу… Ты должен спать на кровати. Ложись.

— Спать на кровати, пока омега спит на полу? Пф, не глупи, — Ламберт потер глаз. — Ложись в кровать, Лютик. Тебе нужно отдохнуть, ты сегодня ужасно устал, надо полагать.

— Но и ты ведь… тоже.

— Не так, как ты.

Лютик поджал губы и снова попросил:

— Пожалуйста, ложись на кровать…

Ламберт внимательно на него посмотрел сквозь тьму комнаты. Он прекрасно видел его лицо. Его взгляд, его смещенные брови, легкую растерянность. Видел все.

С одной стороны Ламберт понимал, что Лютик хотел что-то отдать взамен, но с другой… Как Ламберт мог спать на кровати, пока Лютик спит на полу? Он бы себе этого не простил!

— Лютик, не говори глупостей. Тебе нужнее. Я взрослый мужик. Ты — покалеченный ребенок. Я хочу, чтобы тебе было комфортно. Ты и так настрадался. А еще я облажался.

— Ты не облажался…

— Не ври хотя бы себе, — тяжело выдохнул Ламберт.

Лютик не ответил, оставшись лежать на полу, в упор смотря на Ламберта, будто чего-то ждал. Но Ламберт определенно не собирался ложиться на кровать.

— Лютик, — тяжело выдохнул Ламберт. — Пожалуйста, не вредничай. Ты и так много чего пережил, и сейчас еще на полу спать? Зачем?

— Лютик привык спать на полу.

Ламберт едва не зарычал от злости и бессилия.

— И после того, как ты привык, ты вообще не должен спать на полу.

Лютик снова не ответил, в упор на него смотря, будто понимая, что Ламберт в любом случае сдастся, не выдержит напора.