– А ты как будто читал!..

– Нюра читала.

– Так, не начинать здесь детсад! – прикрикнула Света, и они затихли. – Подняли руки те, кто читал!..

Вверх поднялось четыре неуверенные руки.

– Одни девушки, – фыркнула Света недовольно, – а тебе что помешало, колобок? – воззрилась она на Кирилла.

Тот смутился, пробормотав что-то про то, что он «не знал».

– Надо было догадаться! В следующий раз дедуктивушку свою врубай. Короче, вы трое – прочитать обязательно. Потому что вы, вашу за ногу, будете играть в первом действии…

Костя с Серёжей переглянулись.

– А Нюра всегда так много читает?

– Ага. У нас в классе болтали, что она прочла «Капитал» от скуки в поезде, когда ей было восемь.

В жизни своей Тамара не привыкла читать пьесы, поэтому Шекспир дался ей с трудом, и то только со второго раза. Она, однако, прочла ещё несколько раз, чтобы подумать, кого она хотела бы играть – и чтобы этот кто-то по минимуму двигался на сцене.

«Это точно не Розалинда… А кроме неё есть только Одри и пастушка Феба…» – раздумывала она, лёжа на полу и по очереди поднимая к потолку выпрямленные ноги. С каждым днём ей давалось это чуточку легче, – и чем легче, тем сложнее было заставить себя потратить на тренировку время. И всё же Тамара заставляла, внушая себе: она никогда не встанет на ноги, если будет лениться в таких мелочах.

«Всё равно бесполезно, – ворчал вредный Стикер. – Ты навсегда инвалидка, и без меня и шагу не ступишь». Но его слова лишь заставляли Тамару стараться усерднее. Настолько, что однажды она, поднявшись, сделала несколько махов руками.

– Twinkle, twinkle, little star… – пыхтя, напевала она.

В школе было всё, как обычно – за исключением того, что ей появилось, с кем судачить в перерыве. Агата, казавшаяся тихой и нелюдимой, оказалась потрясающим собеседником. Именно от неё Тамара впервые и узнала сюжет «Как вам это понравится?».

Но иногда её пугало то, что Агата начинала говорить, как настоящий студент. Или даже лучше.

– Знаешь, я вчера её прочла, – поделилась с ней Тамара, сидящая на подоконнике (вопреки всеобщему учительскому запрету) и болтающая ногами. Забраться на такую высоту ей чуть-чуть помогла Агата, так что они в каком-то смысле были сообщниками в маленьком преступлении. – И думала, кого я вообще могу сыграть…

– И кого?

– Думаю, Одри. Ну эту. Сельскую девушку.

– Может, лучше пастушку? Феба которая.

– Может, и её…

– На самом деле, есть одна интересная вещь… – поделилась Агата. Она немного подумала, а затем сказала: – Я как-то смотрела по телевизору «Назад в будущее»… Ну, знаешь, про машину «Делориан» и дока Брауна, и Марти… Смотрела?

– Ага, мельком. И что?

– Я досмотрела до конца первую часть и… Потом снова перечитала «Как вам это понравится». И мне пришло в голову, что между этими двумя есть нечто общее.

Тамара про себя прикинула, что может быть общего между фильмом Земекиса про путешествия во времени и пьесой Шекспира. Не придумала ни одной причины, и всё же спросила:

– И что?

– То, что и там, и там герои куда-то уходят, чтобы что-то сделать, а потом возвращаются изменившимися. Совсем другими.

Тамара повернула голову. Их с Агатой взгляды встретились.

– А потом, – продолжила Агата, – я поняла, что абсолютно всё, что есть, можно поставить под такой шаблон.

Тамара ненадолго задумалась. Мимо них пробежали трое шумных младшеклассников с квадратными портфелями больше них самих.

– А если, например, взять «Волшебников Риша»? – предложила она. – Там ведь герои никуда не уходят. Они всегда на одном и том же месте, весь фильм. А события происходят с ними.

– Я не смотрела, – призналась Агата, – не люблю фентези.

– Ну ты поняла, о чём я? Не всё можно подогнать под твой шаблон. Потому что герои не всегда возвращаются туда, откуда ушли, а иногда и вовсе не уходят. А иногда уходят – и возвращаются точно такими же.

– Нет, – Агата сказала это очень твёрдо. – Насчёт почти всего – может быть и так. Но мне кажется, что герой всегда меняется, если куда-то откуда-то уходит.

Тамара хотела ещё что-то ответить, но разговор их был прерван звонком, как всегда звеневшим не вовремя.

Тамара с Агатой зашли в общий зал «Стаккато», когда Серёжа с Костей стояли на расстоянии десяти метров друг от друга, и бросали злые взгляды, и столь же злые, сколь и нелепые реплики. Девушки настороженно замерли у порога: всё выглядело так, будто теперь эти двое всерьёз поссорились. Даже Нюра с Гардеробуса смотрела на них как-то странно.

– Ты здесь что делаешь?! – крикнул Серёжа Косте.

– Ничего! – парировал тот. – Я ничего не умею делать! Не научили!

– Тогда ты что-то точно портишь!

– Естественно! Я порчу праздностью вашу, сэр, дорогую сестру… – и он указал на Нюру.

– Работай-ка лучше, да чёрт с тобой!

– По-вашему, я должен пасти ваших свиней и жрать с ними жёлуди?! – возмутился Костя.

У Тамары в мозгу щёлкнуло: эти двое играли первую, вступительную ссору Орландо с Оливером! По сюжету «Как вам это понравится» это были два брата, поссорившиеся из-за наследства отца. Реплики были точь-в-точь как у них… только немного адаптированные.

– Ты вообще понимаешь, где ты находишься?! – вопрошал Серёжа.

– Конечно! В вашем, сударь, саду!

– А ты понимаешь, кто перед тобой?!

– Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! – единый залпом выпалил Костя, запнувшись.

Серёжа надул щёки, но не выдержал и рассмеялся, выйдя из образа.

– Блин, ну что ты за человек, Селезнёв… – вздохнул Костя, закатывая глаза. – Что ты ржёшь-то?!

– Извиняюсь… Давай заново, – Серёжа прокашлялся. – А ты понимаешь, кто перед тобой?!

– Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! – без запинки пробасил Костя. – Вы – мой старший брат, и вам не стоит забывать об этом!..

Тамара, показав Агате знак «тихо», осторожно покралась мимо Кости с Серёжей по периметру зала.

– Да как ты смеешь?!

Они начали сближаться: в первой же сцене между братьями чуть не доходило до рукоприкладства, но слуга вмешивался и уводил Орландо из сада.

– Потише, братец! Вы слишком молоды для этого!

– Так ты хочешь поднять на меня руку, мерзавец?!

– Я не мерзавец! Я сын Роланда де Буа, и трижды негодяй тот, кто говорит, что он произвёл на свет негодяя!

– Господа, молю, пожалуйста, не ссорьтесь! – пропела тонким голосом Нюра, приложив ладони ко рту. Мельком она встретилась взглядом с Тамарой.

«Она что, играет Адама?»

«Орландо» с «Оливером» сцепились, схватив друг друга за предплечья.

– Отпусти, говорю!

– Не пустю!..

И двое «актёров» в голос захохотали.

– Вы что, уже распределились? – спросила их Тамара, решив, что можно говорить, раз миниатюра окончена. Костя с Серёжей обернулись к ней и расцепились.

– Только мы двое. Нам же Света сказала, что мы будем играть… А этот дебил, – и Костя укоризненно покачал головой, взглянув на друга, – не выучил ни черта.

Тот лишь пожал плечами.

– Каюсь – прочитал только начало, и то мельком. Но, как видишь, основную суть передать могу… А Кирилл придёт?

– Должен… Он в конфу написал.

– А Ксюха?

– Она прибегала, но сказала, что что-то забыла, и умчалась… Напишите ей кто-нибудь-то…

В тот день, когда пришла Света, Тамаре была назначена роль пастушки Фебы, у которой было не слишком много слов и действий по сравнению с другими. Несмотря на то, что, попроси её – она сыграла бы и роль Розалинды (главной героини), Света, кажется, сама понимала, что активно двигаться Тамара не сможет.

Серёжа и Костя были выбраны на роль двух ссорящихся между собой братьев, Оливера и Орландо. Хохочущая чуть ли не над каждым словом Ксюха должна была стать Розалиндой, Агата – пастушкой Одри, а Нюра – Селией. Кириллу, пришедшему в «Стаккато» последним, сказали, что он будет Оселок. Он ничего не понял (так как до сих пор ничего не прочитал), но на роль согласился – иного выбора ему просто не предоставили.