– Между прочим, если долго не получать желаемое, можно и перегореть.

Это было сказано просто так – лишь бы что-то ответить, чтобы не оставаться проигравшим в раунде, но Джеймс заметно напрягся. Ведь, действительно, насколько долго он сможет удерживать интерес парня к нему? Неизвестно сколько ещё Питер будет подпускать его к себе, прежде чем ему всё наскучит. В конце концов, чем не обладают люди с этим синдромом, так это привязкой.

«…Старк, ты себе мужиков под стать находишь…»

«…я взрослый мальчик…»

Учитывая ритм ночной жизни, он часто находил кого-то. А то, что происходило сейчас, вероятно, противоречило его естеству. И последние слова – отличное тому подтверждение.

Он, зависнув, смотрел сквозь банку колы, как вдруг она со свистящим звуком исчезла.

– Ёб…, – Джеймс подскочил от испуга и уставился на эту самую банку уже в руках Питера, который аккуратно её открывал технологией «трёх щелчков». – Это что только что было?

– Я захотел попить.

– Нет, ты… как ты это сделал? – Ему точно не показалось, банка притянулась в руки парня.

– Ещё один подарочек от тех психов. – Питер прицелился запястьем на стол, и из него вышло что-то похожее на белые нити. Миг, и в руке оказалась вторая банка, которую он протянул обомлевшему Джеймсу. – Я не сразу открыл этот навык, лет с шестнадцати, не знаю, был ли он до этого.

– А Старк знает?

– Нет, я давно стараюсь не беспокоить отца по пустякам. – Он брезгливо осматривал свою ладонь. – К тому же это гадко. По консистенции, как паутина, да и, если пульнуть в стену, рисунок будет именно таким.

«Ричард Паркер… изучал цепочки ДНК млекопитающих, рептилий, членистоногих … гены для разработки лекарства…»

Членистоногих…

Похоже, Наташа была права. Все звенья цепочки уже разложены на столе, и им нужно их просто соединить в правильном порядке.

– Почему ты выглядишь так, будто выиграл в лотерею? Не стоило тебе рассказывать…, – Питер поднялся с дивана. От тяжело давшегося ему движения закружилась голова, и он качнулся назад, но на поясницу легла железная рука.

– Эй, что с тобой? Питер, я просто задумался о том, как эту способность можно было бы использовать, – наглая ложь.

– Ладно, я пойду к себе, – и, поняв, что тот собирается тоже встать, – не надо провожать, я не инвалид.

Он услышал резкий разочарованный выдох, но, не оборачиваясь, пошёл к коридору, ведущему к спальне. Его будто придавливало к земле, он чувствовал всю мощь гравитации. Шаг. Ещё один. И всё же…

– Почему я должен тебе доверять? – тихий вопрос через плечо. Горящая от взгляда точка сместилась с лопаток на висок, но он не хотел встречаться с его источником. Слишком долго отвечаешь.

– Я не знаю. Любые отношения – это прыжок веры.

Питер скрылся в темноте, а Джеймс съехал на край дивана и зарылся в ладони.

Какой долгий день…

Переборов желание хлопнуть дверью, он прошёл в свою комнату и, упав на кровать, потянулся к нижнему ящику тумбочки. Снова. Вернувшись из Щита, он уже сделал записи в черной папке обо всех их с Наташей намётках, и сейчас добавил лишь одно слово – паутина – и провёл от него стрелочку к абзацу про отца Питера, чтобы утром просмотреть всё на свежую голову. Ещё и Шерон прислала сообщение, которое значком мелкого конвертика мигало на телефоне. Он был уверен, что именно так выглядит мигрень.

Так много всего. Попробуй не поверить в грёбаное переплетение нитей судьбы. Джеймс остро ощущал, как они уже натянулись до предела, и кто-то играет на них, как на струнах арфы, вызывая неприятный дребезжащий звук. Вот-вот они должны были лопнуть.

Это словно приближение шторма или расставление фигур на шахматной доске.

Он прокрутился в постели минут пятнадцать, то меняя положение с бока на бок, то переворачивая неудобную и быстро нагревающуюся подушку. Почему Питер должен ему доверять? Охуенный вопрос. Лучше бы не доверял, лучше бы послал к херам и жил припеваючи. Но ему нельзя знать правду. Хотя почему, Джеймс? Думаешь, если ему всё рассказать, он сам не захочет вернуть себе чувства? Впустить их в себя. А, может, от этого будет только хуже?

Джеймс помнил, каково ему было, когда он перестал быть Зимним солдатом. Первая волна – это охеренная боль, вторая – вина, третья – ненависть к самому себе и только потом четвертая – раскаяние, постепенно перерастающее в смирение. И если повезёт – прощение. Но Питер же никого не убивал. Должно быть легче, проще.

Подушка снова нагрелась, и к заебавшим факторам добавилась жажда. Джеймс запустил руку под кровать и стукнулся головой о спинку кровати, зарычав от раздражения – стеклянная бутылка была пустая. Этаж был пуст, поэтому можно было спокойно пройти на кухню в боксерах, и он, в чем был, встал и пошёл к двери, стягивая ладонью волосы на затылке – даже они сейчас бесили. Может обрезать нахер?

И стоило выйти из комнаты, он наткнулся на полуодетого Питера, вышедшего в коридор одновременно с ним и выглядевшего не менее удивлённым. В тот же момент зуд под кожей утих.

Питер стоял, вцепившись в дверную ручку, а его глаза бешено бегали по накаченному телу перед ними. Джеймс и забыл, что он в одном белье, но настроение заметно поднялось. И если так продолжится, то поднимется не только настроение.

– Питер?

– А? – Выглядел он потерянно. – Да я… ты куда?

Джеймс показательно поднял пустую бутылку.

– За водой. А ты?

В тишине захотелось перейти на шёпот, каждое слово эхом отбивалось от стен.

– В туалет, – голова качалась, словно в подтверждение сказанных слов.

– У тебя же своя ванная.

– Да, так и есть… ладно, пока. – И он быстро скрылся за дверью.

Джеймс в изумлении смотрел на неё пару минут, отчётливо слыша, что парень прислонился к ней с обратной стороны. Он занес руку, чтобы постучать, но остановился. Что-то подсказывало, что это лишнее…

Пить перехотелось. И он уже почти успел закрыться, как рядом снова раздался хлопок.

– Не полностью, – Питер судорожно вздохнул, его будто разрывало.

Их разделял распахнутый дверной проём, и Джеймс лишь молча ждал, когда парень продолжит. Сейчас нужно было дать время.

– Ответ на твой вопрос.

И он понял.

«… я же потерял память…»

«…полностью?»

– Мне снятся сны. Кошмары. Каждую ночь… каждую ночь я слышу голоса, вижу нечёткие силуэты… я… я… они измываются надо мной…и крики…постоянно.

Джеймс смотрел на него без капли жалости – Питер не за этим пришёл. Ему нужно было поделиться и спрятаться. Возможно ли, что он сам заметил то, о чем знал Джеймс? И он просто сделал шаг в сторону, приглашая.

Укрыв их одеялом, он подтянул Питера к себе так близко, что между ними совсем не осталось пространства, и поцеловал в место перехода шеи в ключицу, а затем в ложбинку за ухом.

– Спи.

========== 8 ==========

Ему было так сладко. В том прекрасном состоянии, когда он уже проснулся, но ещё не открыл глаза, Питер первым делом почувствовал, как его губы растянуты в улыбке. Потом металл, крепко прижатый к его животу, и кое-что твёрдое – к копчику. Улыбка стала ещё шире.

Сначала он увидел цифры на электронных часах – половина восьмого, но, несмотря на ранний подъем, он был полон сил.

Ему не снилось ни-че-го.

Джеймс размеренно сопел, уткнувшись ему в затылок, и его тёплое дыхание обдувало основание шеи. По позвонкам пробежала волна мурашек, и Питер ненароком поёрзал в попытке отстраниться – просто на автомате, но сразу замер, услышав, что ритм прерывисто сбился. Ему не хотелось сейчас будить Джеймса, но тот только издал неразборчивое мычание и уткнулся сильнее в подушку. Почему-то показалось, что его так легко не разбудить, и Питер, осмелев, повернулся к нему лицом. Бионическая рука соскользнула, а Джеймс улёгся на спину, снова что-то пробурчав. Уголки губ растянулись ещё сильнее. Это как смотреть на обычно гордого и величественного льва, который лёг пузиком к верху и поджал лапки.

Питер облокотился на простынь и теперь, возвышаясь над спящим, не стесняясь, рассматривал его лицо. Зрачки медленно двигались под закрытыми веками вправо-влево, губы были полуоткрыты, немного пересохли и, безусловно, приманивали, но такое его точно выдернет из сна, поэтому Питер, лишь облизнувшись, спустился взглядом ниже от искушения.