– Это домыслы. У Питера нет никаких предрасположенностей к насилию.

Джеймс опустил глаза на детскую фотографию, прикреплённую к досье. Открытый задорный взгляд, мягкая улыбка, радикально отличающаяся от той, которая была на лице Питера в их вторую первую встречу. Этого Старку лучше не знать.

– Тони, он прав. Вспомни его поведение. – Стив аккуратно положил свою ладонь на сжатый до побелевших косточек кулак. – У него же полностью отсутствует элементарная нравственность. И с каждым годом становится всё хуже.

– Может, поначалу он и оставался собой, но зерно, посеянное гидрой, росло вместе с ним. Подумай, это полностью объясняет его ненависть к геройству. Его затачивали для совершенно противоположных действий, ещё бы он помчался помогать кому-то. – Джеймс вспомнил утреннюю фразу Сэма про человеколюбие. – Любовь, гуманизм, доброта – он просто неспособен испытывать эти чувства.

– Ты понимаешь, что ты говоришь, Барнс? Ты заявляешь, что я десять лет не замечал, что творится с моим сыном? Что был слеп, шёл у него на поводу, поощрял и способствовал развитию его психопатии?

Возразить было нечего. Джеймсу хватило одного дня, чтобы разглядеть то, что все принимали за дерьмовый характер, максимализм и развязность.

– Тони, ты не виноват. – Стив сжал его кулак ещё сильнее, заставив посмотреть ему в глаза, и попытался вложить в этот взгляд всю поддержку, на которую был способен. – Мы все ошибались.

– Но если это не альтер эго, что мы можем поделать… – не вопрос, просто глухая обреченность. Старк угасал прямо на глазах.

– «Зубастики три» – Прервал затянувшуюся паузу Джеймс. Две пары глаз посмотрели на него, как на больного. – Вы как давно заходили в его комнату?

Потребовалось немалое количество сил, чтобы оставить свои стремящиеся вверх зрачки на месте.

– У него дивиди, мать его, плеер! – И дальше уже практически по слогам, – в две тысячи двадцать втором году парень смотрит фильмы на дисках. Вас что – вообще ничего не смущает? И какие? Культовые фильмы, и все годом выпуска до две тысячи двенадцатого.

– Ты… ты думаешь… – до Старка начала доходить суть.

– Я уверен. Это отголоски. Отголоски того мальчишки. Питеру не способно что-либо запасть в душу, но зато его подсознательно тянет к вещам, которые были в его жизни до эксперимента. Ему отключили человечность, но она сохранилась где-то глубоко внутри. Просто нужно пробиться. Исследования ничего не показали, потому что физически он в полном порядке, барьер психологический – некий блок на эмоции. Возможно, если его заставить их испытать – он падёт.

– И как пробиться через то, чего нет?

Джеймс посмотрел на задавшего вопрос Стива, потом на усердно переваривающего информацию Тони. Скула уже ощущала удар сквозь пространственно временной континуум.

– У меня есть идея, но она вам навряд ли понравится.

========== 4 ==========

Идя на запах блинчиков, он, ещё толком не проснувшись, зашёл на залитую солнечным светом кухню. Женщина в домашнем фиолетовом платье стояла к нему спиной, он прошёл мимо неё и забрался на стул, сразу ощутив тёплое прикосновение к щеке.

– Ещё минутку, милый, и всё будет готово.

– А где папа?

– Ему пришлось поехать на работу. Не огорчайся, это на несколько часов, просто отправимся в поход после обеда.

Детская обида сразу была задобрена появившейся горой блинчиков, политых черничным джемом. Он отделил от неё ребром вилки многослойный треугольник, наколол на зубчики и поднёс ко рту, но рука дёрнулась.

– Питер?

Он поднял взгляд на женщину, свет создавал ослепляющий ореол вокруг её головы, и разглядеть лицо никак не получалось.

– Пит?

Руку снова затрясло.

– Чувак, да проснись же! Харрис заметит и опять даст тебе пиздюлей, а мне за компанию. – Гарри теребил его плечо, пытаясь привести друга в чувство.

– Господи, да хоть он будет перед нами брейк-данс танцевать, всё равно будет скучно, – Питер прогнал сон и выпрямился на скамье, ещё бы чуть-чуть и он съехал бы под стол.

– Я дал тебе поспать, пока он писал летопись на доске. Но теперь риск повысился. – Питер перевёл взгляд на профессора в позорнейшем твидовом пиджаке внизу аудитории. – Что снилось?

– Что за вопрос?

– У тебя лицо было такое… умиротворённое. Я бы сказал довольное, но боюсь, ты мне врежешь. – Озборн широко улыбнулся, но метнув взгляд в сторону кафедры, вернул лицу нейтральное выражение. Питер про себя отметил, что друг сегодня выглядит гораздо лучше.

– За своим следи. Выходные с Гвен удались? – Час назад Гарри зашёл в аудиторию одновременно с профессором, поэтому пришлось, не разговаривая, сразу начать вникать в суть лекции по информационным системам.

– Вполне, ездили в загородный дом её родителей. Стойко вынес нападки отца – считай, искупил вину. – Озборн старался говорить максимально тихо и не открывать при этом рот, как чревовещатель. – А судя по твоему дерьмовому настроению, ты всё-таки заходил на вечеринку к Бассу. Как там было?

– Шик, модели, покер, блёстки. Очень много блёсток, я еле отмылся. Выиграл десять тысяч, карта вообще не шла.

– Да, маловато. Ну, Чак в своем репертуаре… сегодня, значит, похмельная вечеринка. На неё идем?

– Похер, пошли.

Питер съехал немного вниз, поставив кеды на подставку, чтобы было удобнее. До конца урока оставалось пять охерительно долгих минут, а в животе разрасталась настоящая черная дыра. Дома позавтракать не вышло, так как он проснулся пьяным и, стараясь не попадаться никому на глаза, пробрался на парковку к своему лимузину.

Отец вчера по неизвестной причине отменил все обследования и больше ему не писал. Питер, конечно, с облегчением выдохнул, увидев сообщение, но всё же это показалось ему подозрительным. Раньше он мог чихнуть несколько раз подряд, и тот начинал наматывать вокруг сына круги, удостоверяясь, что у него ничего не болит. А тут он свалился в обморок, а реакция – «ну и ладно, с кем не бывает, больше дыши свежим воздухом». За неимением альтернативы он наведался в Эмпайр и вернулся домой только под утро ради пары часов сна.

– Можем поесть в кафетерии, – увидев скривившуюся физиономию друга, Гарри не смог сдержать смех. – Просто твой живот откровенно перебивал Харриса, я и подумал, что дело неотложное.

– Даже если это будет последняя точка пропитания в пост-апокалипсисе, я туда не зайду.

Они медленным шагом продвигались по коридору к следующей аудитории, а встречный поток студентов разбивался об их идущее впереди эго. Несмотря на то, что они принадлежали разным факультетам, пересекающихся пар на втором курсе у них было предостаточно. Гарри избрал международную политику и бизнес, чем немало порадовал своего отца. Питер же не уделил выбору ни секунды, мог бы – вообще бы никуда не поступал, но, во-первых, фамилия, во-вторых, социальные устои, поэтому он числился на факультете физики и энергетики.

– Радует, что осталось два месяца, и прощай биохимия! Ладно тебе, а мне-то она зачем? Если бы не Гвен…

Питер закатил глаза, услышав ускоряющееся приближение маленьких каблуков, и в следующий момент шею Гарри уже обвивали женские руки.

– Привет, Питер. – Мягко улыбнулась ему Стейси. Белые волосы были по обычаю убраны в хвост, и в принципе весь вид был ухоженный, но до боли в глазах консервативный. Не то чтобы ему не нравилась девушка Озборна, он относился к ней более чем ровно, просто он не понимал суть их взаимоотношений. Гвен – не обделенная мозгами тихоня, Гарри – красноречивый папенькин сынок. В какой момент они предположили, что это лучший расклад для того, чтобы начать встречаться?

– Ага, отлично выглядишь.

– Не могу сказать того же, выходные не прошли даром, да? – Она укоризненно поджала губы и зачем-то полезла в сумку. Интересно, как Гарри ей сообщит о его планах на вечер? – Будешь йогурт?

– Эм, – Питер уставился на протянутую ему бутылочку с рисунком злаков и маленьких яблок, перевел взгляд на Гарри и вопросительно поднял бровь.

– Это называется взаимовыручка.