Вот Аканэ бежит с Теру в грань Хранителей Времени и бросает его там, убегая со своими часами назад. Экзорцист пытается доказать, что он будет полезен всем, но Первые сдерживают его пыл. Слышен приглушенный разговор:
— Теру, мы должны отвести тебя к Шестому, пойдём, — говорит Како, положив руку на спину парня.
— К Шестому? Но зачем?
— Мы наложим на тебя одно редкое заклинание второй жизни на случай, если ты умрёшь! — улыбается Мирай, — Но мы можем наложить его только на одного из вас.
Они уходят, сцена растворяется в тумане и появляется новая, словно киномонтаж.
Аманэ видит то, что осталось от призрака настоящего Мицубы, зависшего в воздухе и смотрящего вниз. А под ним коридор, где Третий и Коу убегают в старый корпус, точнее Мицуба прогоняет экзорциста туда.
— Мицуба, подожди, мы должны вернутся, семпай всё ещё там!
— Седьмой помог ей спрятаться, теперь твоя очередь! Беги давай!
— Я хочу добраться до семпая!
— Чтоб тебя! Беги ты уже!
Третий выталкивает друга в сторону, где Аманэ замечает Ханако, себя тогдашнего, который убегает с Коу назад к женскому туалету. «Точно, я спрятал Яширо в библиотеке, тогда я и встретил пацана, а потом он убежал в другую сторону, где столкнулся с Мицубой!».
— А–а–а–а! — мысли Аманэ прервались, он обернулся. Мицуба лежал на земле, никогда не живой, но уже мёртвый с ножом в груди, а Цукаса, продолжая считать, забежал в класс уже за Аканэ, который выпал из школьного шкафа. Хватило одного удара, и Первый упал, теряя смертельное количество крови.
Убийца взял новый нож, картинка снова потухла. Аманэ увидел себя, Ханако, плотно державшего кабинку. Диалог был краток, но от него начинало тошнить.
— Цукаса, что происходит? Что ты делаешь?
— То, что ты хотел! — говорит невинный голос брата, — Это ведь ты загадал такое желание, да?
— Я не…!
На руках смыкается верёвка, Благородный Седьмой падает наземь. Несколько ударов ножом приходится в живот, три — в грудную клетку, будто Цукаса заодно мстит за своё давнее убийство. Он оставляет нож в груди брата и оставляет тело на земле.
Призрак делает шаг к третьей кабинке и никого не находит. В двух других тот же результат.
— Хм, значит он в грани… А Нэнэ… у Цучигомори! Хм, ну и чего они пытаются добиться, прячась от мирной жизни с живыми друзьями, м–м? — Цукаса раздражённо цокает языком, потом его лицо проясняется, — Точно, поставлю им условия! Так, Коу… слишком невинный, сотру ему память, а для Нэнэ… Точно! Мне нужна Русалка!
И фигура брата убегает вдаль чёрного пространства, где Аманэ уже не может его преследовать. Ноги застыли, руки замерли, мозг пытается переварить произошедшее, но получается лишь бессвязная каша.
А холод, обуявший всё тело, медленно тает от странного тепла. Оно немного похоже на огонь газовой конфорки… или больше на камин? Что–то тёплое медленно разгорается где–то за парнем, приближаясь всё ближе, но повернуться невозможно, а прерывистое дыхание не восстанавливается, пока парень…
…не вскакивает и не садится на диван.
— Ха… Ха… Ха, — сонный взгляд падает на часы, но Аманэ не интересует точное число, только ночь сейчас или день, — Вот… вот что произошло… Цукаса меня услышал, и нашёл ту книгу… «Перезапуск мира», я слышал об этом… И всем снилось это массовое убийство… Кстати, Цукаса? Где Цукаса?!
Аманэ вскакивает, порываясь наверх, где слышал шаги брата, но находит лишь разбитые осколки обоих аквариумов без рыбки.
— Ах, Яширо…? Яширо?! Нэнэ?! — «Она же всё ещё на собрании, да?» — просит у самого себя парень и бежит во вторую комнату.
Там он тоже ничего не находит, как и на первом этаже: ни в ванной, ни в кухне.
— Куда он мог пропасть? — Аманэ прижимает руки к плечам, будто мёрзнет, хотя всё с точностью наоборот, — И почему всё ещё так… тепло?
Хозяин дома снова спускается в коридор. Напрямую он видит два окна у двери, в которых сверкает ночное небо, полное звёзд, но Аманэ идёт именно к проёму, открывая защёлку и выбегая на крыльцо. Тепло превращается в жар.
Все остальные дома в деревне охвачены пожаром.
Комментарий к 9. Выходной день юного режиссёра
:)
========== 10. Когда всё хорошо, имеет ли значение, кто в чём виноват? (Финал) ==========
Комментарий к 10. Когда всё хорошо, имеет ли значение, кто в чём виноват? (Финал)
>3<
Языки пламени рвутся ввысь, желая достичь небес. Яркий, оранжевый огонь поглощает каждый из домов, «кусая» его, будто человек своё блюдо. Крепкие балки трещат и отваливаются, обгоревшие ошмётки падают на песок. Запах гари и пепла превращается в аромат адского пламени, но свежий воздух не даёт задохнуться.
Аманэ всегда знал, что искать надёжности в деревянных домах нельзя, но никак не мог обнаружить причины пожара посреди прохладной ночи. Он шёл вперёд, к центру деревни, забыв про свой дом, не думая о том, что нужно вызвать пожарных и начать что–то делать. Парень просто шёл к девушке в сверкающем чешуйчатом платье, стоящей чуть поодаль от воды.
Она обернулась, словно почувствовала, что её заметили, и улыбнулась:
— Доброй ночи.
Она сказала это, словно здороваясь, но Аманэ ничего не мог из себя выдавить. Он не знал, как с ней разговаривать: спрашивать у Яширо, что произошло, ругать Нэнэ за… «Но за что её ругать?» — все мысли упирались в свои мелкие препятствия, хотя главное уже давно было уничтожено.
— Кажется, Цукаса–кун решил тебе всё рассказать, да? — она отвела глаза, — Ну, ничего не могу с этим поделать…
Парень молча смотрел на девушку: слов не было, ноги не ходили, руки не двигались.
— У тебя осталось последнее желание! — снова улыбнулась Нэнэ, широко расставляя руки в стороны, — Я могу спасти деревню, если хочешь, но выбирать тебе.
И всё–таки Аманэ бы наорал, отчитал, сам рванулся бы всё спасать, но и рыбка переключилась на молчаливый язык взглядов. Она выглядела виноватой, но не печальной, даже немного… счастливой. Очень счастливой.
— Чему ты радуешься? — слетели три слова с губ парня, и Нэнэ захохотала, словно они были шуткой.
— Но разве плохо, что мы теперь можем жить вместе?
Ещё несколько балок повалились вниз, пламя разгорелось. Два дома уже полностью сгорели, подгорал только фундамент, ещё два разрушены наполовину, а огонь уже готовился напасть на дом старшего Юги. Но тот медлил, уставившись пустыми глазами на Нэнэ.
Прошла секунда, минута.
— Я хочу, чтобы ты спасла эту деревню, и чтобы дома были понадёжнее, — прорезал ночную тишину слабый голос. Рыбка кивнула и растворилась в чёрном тумане.
В один миг треск прекратился, а весь огонь растворился за один пшик. Остатки домов и балок фундамента, вместе с домом самого Аманэ распались на мелкие осколки, разбрасываясь по песку и скатываясь в море, а на их месте из земли поднимался разного цвета каменный фундамент.
В доме Аканэ уже появился второй этаж, а на нём вырос третий. Загон на ферме увеличился в два раза, и недавно вскопанный урожай на грядках снова поспел. В закрытом магазинчике стало больше полочек для продуктов, и дом Юкидзуме тоже стал чуть больше.
Изменился сам дом Аманэ, где брёвна превратились в толстый, красный камень, который уже не так просто поджечь. Однако бывший Ханако уже не радовался этому, а морщился, поднимаясь по новой лестнице и открывая дверь старым ключом.
Внутри ничего не изменилось, разве что телевизор уже не кричал, не тратя электричество попусту, да и кухне было тихо. С верхнего этажа доносилось тихое пение:
— На–на–на, на–на–на! — тянул своё «на» знакомый голос.
Аманэ подошёл к лестнице, сжал в ладони перила и медленно добрался до своей комнаты. Её дверь уже была открыта, а осколки от аквариумов убраны.
Его брат Цукаса улыбался ему, чудом балансируя на небольшом подоконнике.
— Зачем? — казалось, сил на крик у бывшего Ханако нет. Будто он всё ещё не всё осознал, что преступником был не его брат, но смех младшего Юги как всегда громок и слегка безумен.
