Она, стоя перед ним, задрала до бедер платье, предоставляя вид на до безумия мокрые белоснежные трусики. В лицо ударил просто божественный аромат, и в тот момент ему не хотелось ничего более, чем закрыться лицом в ее жар. Но Рей сразу дала понять, кто здесь главный, оседлав его, сжимая бедрами. Бен с мучительным стоном ощутил на своем члене ее горячую киску. Бен определенно… ни чем подобным не занимался. Никто, кроме него самого, отродясь не касался его члена.

Еще никогда в жизни он не был настолько твёрдым, даже когда впервые представился как альфа. Но затем она принялась двигаться, — принялась раскачиваться на нем, — и Бен осознал, как несказанно ошибался. Потому что он умудрился стать еще твёрже.

Он толкался ей вслед — вперед и назад, вперед и назад — направляя омегу. Чем быстрее Бен заставлял ее двигаться, тем громче она мяукала. Как же он любил ее стоны, никогда в жизни ему не доводилось слышать столь божественных звуков. Даже в порно, которое его отец прятал на чердаке. Но, боже, как же он любил их. Ему хотелось ощущать ее на себе вечно.

— Я никогда раньше этого не делал, — признался он в череде поцелуев. Она должна знать… он полное разочарование. Возможно, она изменит о нем свое мнение и сделает это с кем-то более опытным.

— И я, — прошептала она. От одной только мысли, что он будет у нее первым, Бен едва не лопнул от гордости. Но затем Рей сказала: — Ты мне нужен, Бен.

Омега принялась беспорядочно тереться об него, кружа и вжимаясь в таз. Будто она была сталью, а он — огнивом, и каждое прикосновение мокрого белья к его члену посылало по позвоночнику новые вспышки удовольствия.

Такими темпами они скоро воспламенятся к чертям собачьим.

Рей оторвалась от его губ и принялась изучать другие части тела. Его щеки. Шею. Уши. Омега всасывалась в него изо всех сил, и он был уверен, что на следующий день все его тело будет в засосах. Но ему было все равно. Он принадлежал ей, и об этом должен знать каждый. Каждый должен знать, чем они занимались.

Бен припал к ее шее. Внезапно и его охватило навязчивое желание покрыть кожу омеги отметинами. Чтобы все знали, что она принадлежала ему. Она его омега. А он ее альфа.

Но он не стал останавливаться ни на местечке прямо над ее ключицами, ни на местечке под ухом. Нечто первобытное вело его дальше. Прямо к шее, подле основания позвоночника. К той особой зоне, которая была у одних лишь омег.

Зубы прошлись по шершавой выпуклости, и рот моментально наполнился чем-то сладким. Ни один в мире запах или вкус не сравнится с тем, что испытал Бен. Ему хотелось большего. Он не думал, что сможет выжить, если не получит желаемое. Поэтому принялся посасывать ароматную выпуклость, будто дитя.

И затем его альфа-мозг принялся нашептывать, что ему следует пойти еще дальше, услужливо предоставляя образы, в которых Бен запечатлялся с ней, наполнял ее детьми. Связывал их вместе навеки. Возраст не имел никакого значения. То что они знали друг друга всего ничего, тоже было неважно.

Должно быть, Бен и в самом деле был не в себе, потому что в любой момент мог прокусить вожделенную железу. Челюсть разжалась, зубы оголились, приближаясь к цели. Язык прошёлся по выпуклости, посылая мозгу сигнал о непоколебимой правильности всего происходящего. Он должен это сделать. Зубы коснулись заветного местечка, легко скользя по поверхности — прелюдия перед решающим шагом, который изменит их жизни навсегда.

Омега потянулась вниз, пытаясь расстегнуть пояс.

— Альфа. Пожалуйста, — прошептала ему на ухо Рей. Будто молитву.

Это толкнуло его за грань. Он захлебнулся воздухом.

И кончил.

Прямо в штаны.

Это произошло так внезапно. Так неожиданно. И очень-очень сильно. Бен даже не осознавал, насколько близко он находился к разрядке. В реальности все это действо, должно быть, длилось всего минуту, а может, две. И он вот так быстро спустил себе в штаны.

Бен гортанно застонал, скорее от боли, чем от наслаждения. Возможно, если бы его мозг до сих пор не находился в экстазе, он бы точно сгорел от стыда.

Спустя пару секунд крышесносного удовольствия, вся серьёзность происходящего нахлынула на него нещадной волной. Он выпустил узел, и его член, не переставая, марал штаны густыми струями спермы. И об этом он был до боли осведомлён.

Бен пришел в себя, словно его огрело ледяным мокрым одеялом. А вот Рей, казалось, все еще пребывала за гранью реальности, продолжая насаживаться на него. Целовать. Издавать мучительно-сладкие звуки. Пытаться расстегнуть его штаны.

Поэтому он резко встал, тем самым сбросив с себя омегу, опрокидывая ее на задницу. Прямо на холодную, жесткую плитку.

Рей не сразу поняла, что происходит, но Бен видел ее лицо. Она была по-прежнему ошеломлена, и, возможно, даже потеряна.

Она схватилась за шею, накрывая железу. Затем оторвала от нее руку и поднесла к лицу, словно проверяя на наличие крови. Встряхнув головой, потерла глаза, как будто только что очнулась ото сна.

— Что… что ты делаешь? — прошептала она.

Бен подумал, что вот-вот заплачет. Ему стало до безумия стыдно. Он не мог поверить, что потерял над собой всякий контроль. Такое случилось впервые.

— Мне нужно идти, — выпалил он и рванул к закрытой двери.

Пока он сражался со старой ручкой, Рей принялась умолять его:

— Не уходи, — захныкала она. — Пожалуйста.

— Я не могу, — выдавил он. Потому что он не мог потерять контроль еще раз. Не мог запечатлеться с ней. Им было всего по шестнадцать лет.

Рей потянулась за ним, схватила его мизинец, отчаянно пытаясь остановить его.

— Прости, — сказал он, стряхивая ее руку.

Затем рванул прочь. Потому что если проведёт еще хотя бы секунду в одном помещении с Рей, которая выглядела вот так, пахла вот так, все будет кончено.

Бен мчался назад в опустевший Первый Орден. Никогда в жизни он не бежал настолько быстро. В штанах все еще пульсировал набухший узел. Трусы промокли, штаны самым неприятным образом натирали, а легкие грозились взорваться от непреодолимого желания разрыдаться. Заорать.

Добравшись до корпуса, он мысленно поблагодарил всевозможных богов, что его никто не заметил. У него едва не случился сердечный приступ, когда ему показалось, что он увидел во дворе проблеск рыжих волос. Но, оглянувшись, убедился, что был один. Должно быть, у него разыгралась паранойя. Хакс грел свою задницу на Ибице вплоть до понедельника. Бен несколько раз проверял, чтобы эта скользкая зараза в ближайшие выходные дни не сверкала поблизости своей шевелюрой. Он мертвецки устал, и теперь ему мерещились вещи, которые расстраивали его больше всего на свете.

Бен бежал до тех пор, пока не очутился в безопасности своей комнаты.

Он не мог представить, какой бы это был позор, увидь его плачущим другой альфа, особенно Хакс. Ведь он действительно плакал.

Как он теперь посмотрит ей в лицо? После такого позора, после того, как оставил ее лежащей на полу в одиночестве.

Бен отрубился, отчаянно желая повернуть время вспять. Желая изменить всю свою жизнь, начиная с момента, когда впервые зашел в Нииму.

******

На следующее утро Бену Соло поступил звонок, действительно изменивший его жизнь.

Его отец мёртв.

Он отправляется домой.

И в течение двух лет не видится с Рей.

========== Глава 6 ==========

1999 — Рей

В комнате воцарилось напряжённое молчание — вопрос Роуз повис в воздухе сизой тучей.

Рей отказывалась отвечать на этот вопрос. Здесь не было ее вины. Ей отчаянно хотелось, чтобы он наконец признался. Перед ней и Роуз — его тайным лучшим другом.

— Он прекрасно знает, что сделал, — горько выплюнула она и, сложив на груди руки, повернулась к Бену спиной.

Рей не могла смотреть на него, потому как чувствовала, что если бросит хотя бы один неосторожный взгляд, то, скорее всего, придушит его прямо на месте. Или еще хуже… постыдно расплачется и тем самым проявит свою уязвимость.

После того, как он оставил ее одну в темноте пыльной кладовки, она провела бесчисленное количество времени в позе эмбриона, рыдая. Так продолжалось еще пару дней, хотя не все ее тогдашние слезы были реакцией на его трусливый побег.