Главную же проблему составлял вопрос — с кем ребенок будет жить. Родители решили вопрос компромиссом — вплоть до своего совершеннолетия Ян жил по году у то папы, то у мамы, проводя каникулы у другого родителя.
Мальчик был любим в обеих семьях, — бабушки и многочисленные тетушки его баловали. Что, впрочем, не мешало родителям заочно соревноваться друг с другом в педагогическом запале. — Четыре языка, не считая двух родных — иврита и минь (южно-китайского диалекта китайского), Тель-Авивский университет, оконченный под влиянием отца, и Национальный университет Тайваня, к выбору которого, как места получения образования приложила руку мать. — Ян, как послушный и любящий сын не особо сопротивлялся запалу родителей, тем более что учеба давалась ему легко.
Специалист по международному праву, специалист по вопросам экономики, несколько языков, неплохая стажировка, пройденная благодаря протекции папы. Все это дало Яну неплохой старт, с помощью которого он быстро, буквально за несколько лет проскочил пару-тройку ступенек в юридическом департаменте «TSMC» (тайваньская компания, занимающаяся изучением и производством полупроводниковых изделий). И уперся в то, что феминистки называют стеклянным потолком. Оказалось что, таких как он — перспективных, со знание нескольких языков, блестяще образованных — не так уж и мало, и чем ближе к вершине, тем выше конкуренция. И однажды человек как бы замирает на должности, поскольку, чтобы подняться выше не хватает ума, смекалки, опыта, протекции или нет случая себя проявить. Как считал сам Ян Гутман — ему не хватало как раз таки случая. И он его искал.
Возможно, он был прав. Все-таки не зря Марк Твен писал, что, по мнению жителей Рая, лучшим полководцем в мире мог бы быть каменщик Джонс, который просто не смог продемонстрировать свои полководческие таланты, так как не представилось случая.
И Ян Гутман настойчиво искал себя, а вернее — возможность для рывка, подобного олимпийскому прыжку на лыжах с трамплина, но только вперед и вверх, вместо того, что бы тратить годы жизни для плавного непрерывного подъема. И случай представился там, где его не ждали.
Некоторые пляжи Тайваня мало чем уступают прославленным тайским, но они не так известны, и человек, желающий на время, — нет, не исчезнуть, а, скажем так, сделаться менее заметным, — может обратить внимание и на них.
Этому туристу было далеко за 60, и звали его Игорь Семенович Мигу. Появление же этого русского в доме его старого ”ватиканского” коллеги Жао было вполне понятным. — Несколько дней назад Парламент Тувы (регион РФ) избрала Игоря Семеновича на пост Председателя правительства, а Президент утвердил его. Вернее, это парламент послушно проголосовал за того, в сторону кого кивнула Москва…. Как бы то ни было — ритуал смены Власти в одном из регионов России был соблюден, и оставалось лишь подождать три-четыре недели, пока не истечет срок полномочий предыдущего Тувинского столоначальника и пройти процедуру инаугурации.
Неплохой для него конец карьеры — некоторых просто отправляют в отставку, а некоторых, как говорят, «отфутболивают на чердак» — губернатора крупного края могут послать послом к неграм в Зимбабве, а его — опытнейшего, но впавшего в немилость посла России в Ватикане, — сослать в Туву. И отказываться тут нельзя, — тут отказ равнозначен выпадению из системы и отправке в отставку, а значит в небытие.
Ну а как человек осторожный, Игорь Семенович понимал, что даже за пару недель может случиться все что угодно, — и сердечный приступ, и неудачное падение в ванной, и поэтому его решение исчезнуть с политической орбиты страны на этот срок были вполне разумным. Если для него Тува была почетной ссылкой, то для его предшественника — хлебным местом. И не только для него, но и для многих его лизоблюдов. Но, если сам Селиванов был достаточно труслив, что бы даже намекать на то, что смерть Игоря Семеновича, случись она сейчас, будет очень и очень кстати (он ведь имел шансы на своеобразную реинкарнацию и продолжение политической жизни). То вот для многих из его окружения отлучение от кормушки означало смерть, и часто вовсе не в переносном значении этого слова. Мигу знал, что отчаявшийся человек способен на многое, а потому решил на время спрятаться. Хотя и слово то спрятаться было бы тут неправильным. Он хотел скорее стремительно исчезнуть, а потом так же стремительно появиться…и снова пропасть, ломая тем самым возможные замыслы противников.
А потому заглянуть в гости на Формозу к старому другу было и вежливо, и полезно для здоровья, и давало возможность передохнуть перед, наверное, уже, последним в его жизни постом.
За последние годы Чэнь Жао, с которым он когда-то познакомился и сдружился во время их дипломатической службы в Ватикане, сильно сдал. Зато Игорь Семенович, наконец, имел возможность познакомиться и с его сыном.
И молодой человек произвел на него самое благоприятное впечатление: среднего роста и красивой внешности (видимо удачно смешалась кровь родителей), немногословный, с легкой улыбкой, он, тем не менее, проявлял неподдельную заинтересованность собеседником и тем, о чем собеседник говорил. А ведь это очень располагает и притупляет бдительность! И если бы не выучка старого дипломата, то…Нет, трепачом он конечно же не был и говорить больше необходимого не было в его привычке. В то же время, заглядывая в гости едва ли не каждый день к старому другу, и пару раз даже заночевав у него, — Мигу незаметно сдружился с его сыном, и их разговор за день до отлета Игоря Семеновича был более откровенным, чем обычно.
Возможно, тут сказалась лишняя рюмка бренди, которую пожилой человек себе позволил, а возможно «синдром купе», когда хочется поговорить по душам с попутчиком. Как бы то ни было, но будущий глава правительства Тувы начал обрисовывать свое будущее, свой край — безнадежно отсталый и еще более безнадежно дотационный, и что ему все 5 лет придется делать невозможное — пытаться привлечь инвесторов.
— Зачем, — спросил его тогда Ян.
— Как это?! — удивился Игорь Семенович, — Лучше страдать от наличия инвестиций, чем от их отсутствия. Я буду лично гарантировать…
— А кто будет отвечать за ваши слова через 5 лет, когда вы уйдете с поста?
— Ян, ты, что то хочешь сказать? — На „ты” с китайцем он перешел еще неделю назад, но такая фамильярность уже не коробила ни Яна, ни Игоря Семеновича.
— Я бы не стал инвестировать в Туву сейчас. Там холоднее, чем в Африке, население пьет больше, нет культуры труда и уважения к частной собственности, а ваши гарантии — это, по сути, сигнал, что инвестиции надо отбить за 3–4 года, пока не кончился ваш срок.
— Ян, я ведь не вчера родился. Но есть ли у меня другой выбор, кроме как ублажать толстосумов.
Ян Гутман внимательно посмотрел не своего собеседника и ответил, — мне кажется, что решение вашего региона стоит поискать в другой плоскости. — Затем, сделав паузу, добавил, — Вы достаточно хорошо знаете историю своего края? Мне кажется, решение вопроса лежит тут, и я мог бы попробовать его отыскать.
Игорь Семенович уехал следующим утром. Затем у него была инаугурация, торжественные проводы предшественника и стандартная тягомотина, прерываемая редкими вспышками активности, типа забастовки шахтеров „Красной Горки” или феерическим прорывом главного коллектора в столице республики — городе Кызыле.
Это было под Новый Год, когда он снова смог вырваться, и снова, уже скорее по привычке решил отдохнуть на пляжах Тайваня. — Не потому что снова от кого-то прятался, а скорее из-за желания отдохнуть от соотечественников. И, конечно же, для того, что бы навестить друга. А еще, быть может, ему хотелось снова поговорить с его сыном — в меру циничным, и не в меру умным.
Разговор Яна и гостя не мог не коснуться их последней темы, и когда Игорь Семенович полушутя спросил — видит ли Ян Гутман выход его проблем, ответ его очень сильно удивил.
— Выход есть, и он находится тут. — Ответил ему молодой человек, — положив руку на учебник истории.
