Тьма и холод коридора, лязгнувший засов. Еще больше тьмы и холода… Лестница вверх, короткая перебежка… Алета не бежала — ее тащили. Громкие голоса… Руку отпустили, девушка согнулась пополам и зашлась в надсадном кашле, мешая слезы с соплями.

Крики перешли в хрипы, сверкнул эспадрон. Алета отшатнулась, но знакомый голос позвал ее и она не глядя протянула руку. Бег продолжался. Лестница вниз… Еще один патруль и еще два ножа… В стандартном поясе их девять, включая тонкий как волос стилет "последнее милосердие", который применялся только для одного — добить безнадежно раненого, чтобы не оставлять его на муки.

Если до их встречи Марк ни с кем не поссорился до смерти, то у него должно остаться еще два ножа.

— Дай, — прохрипела она, — ты же добыл шпагу.

— Ноги переставляй, — довольно грубо рыкнул он, — Святая Древняя Иоланта. Еще меня девицы в бою грудью не закрывали!

— Извини — и она снова зашлась в кашле. Что за дрянью начиняют эти дымовые шашки? Так ведь и умереть можно.

Где-то внизу и, по звукам, справа долбили в дверь, пытаясь ее вынести. Но здесь было относительно тихо, спокойно и почти благостно. Алета осмотрелась.

Марк закрывал тяжелые створки.

— Засова нет, — прохрипела она. В носу и в горле словно поработали точильным камнем — и преотвратное же ощущение! — Сняли, копрофаги умоленные.

Услышав ее сиплый голос, Марк обеспокоенно повернулся. Но девушка слабо махнула пальцами. Потом встала и, пошатываясь, подошла к нему.

— Зеркало, — напомнила она, — Ты хотел им заняться. Вон там зеркало, занимайся.

— Сначала — дверь.

Алета пренебрежительно фыркнула и вложила в дверные петли свою руку.

— Думаешь, это их задержит хоть на мгновение?

— Я достаточно попортила им крови за эту семидневку, но меня так и не убили. И даже не покалечили. Это аргумент?

Марк улыбнулся. В полутьме его улыбка скорее услышалась, чем увиделась.

— Алета, солдаты становятся героями когда у генералов не хватает мозгов. Так что — котенок, брысь.

Она вспыхнула, но отошла. Ей и самой было интересно, что сделает Винкер и для чего он так пристально разглядывал эту дверь в свете амулета.

А Марк ногой в тяжелом сапоге прижал створки посильнее, так, чтобы они соприкоснулись краями, окованными толстыми железными полосками и щелкнул пальцами, на взгляд девушки, несколько излишне тщательно — ведь это было очень простое заклинание из разряда бытовых. Его знали все, кто мог магичить хоть бы на третьем уровне… Оно предназначалось для того, чтобы склеить разбитую чашку или починить порванное платье. Называлось: "Стань снова целым".

Только в нем не было синих молний от пола до потолка, тревожного запаха горячего железа и того самого характерного хлопка… Сколько Алета таких слышала… Он возникает, когда энергия заклинания рассеивается в пространстве, не сумев воплотиться. Звук неудачи, короче…

— Все плохо? — спросила она, почти не сомневаясь в ответе.

— Почему? — удивился Марк, — все вышло как задумывалось. У нас теперь есть время. Двери хорошие, чтобы их вынести, придется постараться. Раньше обе створки были частью одного ствола гигантского дуба.

— Ты их поэтому так и разглядывал?

— Да, сравнил узор на спиле. Хорошо, что не красили, а только покрыли прозрачным лаком.

— Но… железо. Оно же не должно было позволить…

— Оно и не позволило. А откат во что трансформируется? — Алета молчала, так как понятия не имела, и Марк сам же ответил, — В тепло. В демонову прорву тепла. Я их просто сплавил.

— Откатом? — графиня схватилась за голову. Шок в ее глазах смешался с неподдельным восхищением. — Это невероятно! Никто и никогда не использовал откат, как сварку.

— Просто никому и никогда это не было нужно, — скромно сказал Марк, — а нам, вот, понадобилось. Так все открытия и делаются. Не от избыточной гениальности, а от недостатка сил, времени, средств… всего, в общем. Дефицит — двигатель науки.

Шум в коридоре нарастал, но Марк уже не обращал на него внимания, просто отсек, как отсекают нечто неважное, мешающее.

Зеркало было огромным и очень старым, в раме из серебра с шенгами и виноградными листьями, ее отливали специально для жрецов. Стекло от времени потускнело, а кое-где и пожелтело в глубине. Старое зеркало стало лживым, оно показывало не то, что есть, а то, что "вопрошающий" хотел видеть. Алета казалась в нем не отощавшей, злой и нервной беглянкой в чужой рясе — а тоненькой, лучистой красавицей из Нездешнего, пришедшей в наш грубый мир по солнечному лучу… Девушка даже залюбовалась собой, но мощный удар в двери заставил ее опомниться.

Она с тревогой посмотрела на Марка.

А тот очень быстро и очень четко расчерчивал пол какими-то схемами, прихватив остывший уголь из камина. А, закончив и отряхнув руки, принялся делать вещи и вовсе странные — доставать из потайного пояса хрустальные пирамидки, скреплять их между собой гранями и расставлять по углам начерченного контура.

После третьей Алета забеспокоилась. Как ни была она несведуща в магии, а рассказы дяди слышала, в том числе и о штурме крепостей. И знала, что под стену таких "пирамидок" закладывают три…

А Марк все доставал их и доставал… Алета считала, глядя на происходящее огромными глазами и не решаясь спросить… Потом подумала, что, наверное, Марк решил не сдаваться живым и если они ворвутся… Но столько-то зачем? Это же… Это весь город на воздух взлетит…

Тут, как всегда, некстати вспомнился новый залив на побережье, который уже получил имя генерала Райкера.

— Может, не надо? — тихо спросила она, — тут же столько людей невинных.

Марк ее слабого голоса не услышал, был слишком сосредоточен. А она не нашла в себе силы повторить — опустилась у зеркала на враз ослабевшие ноги и закрыла глаза. Ей было страшно. Очень страшно.

До нее вдруг дошло, что этот красивый парень, над которым она так беспечно подшучивала, с которым танцевала и флиртовала, и в которого… ну да, почти влюбилась — на самом деле куда страшнее Белого Хорька.

Тот обычный фанатик. Даже не злой, просто убежденный, что, убивая во имя веры, он отправляет души прямиком в Облачный сад. Есть такие, "причиняющие добро" не спрашивая, нужно оно кому-то или нет. Недостаток воображения. Это не страшно, просто дико раздражает. Обидно умирать из-за чужой косности и глупости.

А вот избыток фантазии… это — да, это, реально, пугает. До дрожи. До обморока.

— Готово! — сказал Марк.

Алета открыла глаза и машинально посчитала — семь "точек" по три пирамидки. Двадцать одна… Мамочки!

— Вставай, котенок, нужно убираться отсюда. Дверь сейчас вынесут.

Алета, слабо соображая от страха, повернула голову и увидела, что тяжеленная дверь и правда уже прогибается и скоро треснет от согласованных усилий Святых Воинов.

А зеркало начало темнеть. Впрочем, оно и раньше темнело. Правда, раньше вокруг рамы не закручивалась воронка синего огня… С каждым мигом она становилась все сильнее, ярче, наливалась мощью.

Алета сообразила, где видела такой же цвет и такую же мощь — дуэль под окнами императора, защитный купол…

— Когда ты дрался с Абнером… — пискнула она.

— Дрался? — удивился Марк, — Просто немного учил. Ему, кстати, на пользу пошло — соображать начал. Из зависти — но начал. Какая разница, чем включать мозги, главное чтобы заработали. А на счет купола — молодец, правильно сообразила. В магии все, что может быть щитом, может стать и мечом, надо только поменять полярность.

— Ничего не понимаю, — честно сказала Алета, — кроме того, что сейчас здесь будет большой ба-бах.

— Иди ко мне, — Винкер стоял прямо в средоточии пляшущих молний и, кажется, они не причиняли ему вреда. Только волосы растрепались и часть даже встала дыбом. Черные глаза блестели таким же жутким восторгом, как и у Белого Хорька, когда он говорил о вере, жизни и Облачных садах, а губы были сжаты в ниточку.

Алета встала и подошла — а что еще оставалось делать? Хотя — подождать, пока выломают дверь и с воплями кинуться в руки Святым Воинам: "Спасите меня от этого сумасшедшего экспериментатора, я согласна всю жизнь есть крупу с кровью…"