— И что? — спросил генерал почему-то шепотом.

— Что останется? — таким же шепотом отозвался Марк. Подмигнул Райкеру, сделал "страшные" глаза, — А я не знаю. Слишком много переменных, на бумажке не посчитать. Аналитическая машина нужна. Вот заодно и посмотрим. С небес… Но по самым предварительным подсчетам — береговая линия станет другой. Карты придется перерисовывать. Это же не проблема, а? Найдет Его Величество художников?

Райкер, опешив, смотрел на своего стратега.

— Знаешь, я всерьез думал после этого боя, если выживешь — подписать приказ и перевести тебя в штаб армии Кера. У тебя отличные мозги, малыш, — признал Райкер.

— Благодарю, мой генерал. Но вы остановились на самом интересном месте…

— Прости меня, Винкер, но, раз уж мы играем в правду, — передразнил он, — может быть, если тебя приберет Бездна — это и к лучшему, а?

Стратег не обиделся. Кажется, он даже почувствовал себя польщенным.

— Я пока жив, значит — так надо. Если моя смерть будет более выгодна Империи, чем моя жизнь — быть по сему. Спорить не намерен, иначе стал бы не солдатом, а пекарем. Но за бесценок я свою жизнь не отдам. Империя мне дорога, да. Но и я — не дешев. Любой ресурс нужно использовать с наибольшей пользой, нет? — спросил он со своей кривой, провоцирующей улыбкой.

Старый генерал не нашеся с ответом.

Но Марку, кажется, ответ и не требовался. Для него философские и нравственные вопросы решались точно так же, как математические — путем расчета, к наибольшей пользе.

— Интересно, что будет, когда молодой стратег полюбит, — вдруг задумался Райкер, — по-настоящему. Что станет с его "наибольшей пользой", когда заговорит сердце? Или этого тоже лучше не видеть.

Нет, пожалуй, Монтрез не такой чокнутый. В любом случае, хвала Святым Древним, что этих двоих разделяет море. Иначе стоило бы всерьез подумать о том, чтобы спуститься в фамильный склеп, спрятаться в приготовленном для генерала саркофаге — и запереть крышку с внутренней стороны.

Кимери Богана во главе лучшего корпуса поставил сам Священный Кесар… и вовсе не потому, что Кимери был его сыном (от одной из наложниц). Боган вполне заслужил свое назначение.

И он подтвердил это, захватив Шиар почти без потерь. Ну и что, что путем подкупа и интриги. На войне главное — эффективность, а за красивостями — к менестрелям.

Взрыв арки смутил молодого военначальника. Город был закрыт так плотно, что не проскочила бы и мышь, значит, диверсию можно с чистой совестью отбросить. Тогда — что? Авария? Арка была старой, ее возвели еще во время правления предыдущего Императора и на такую нагрузку не рассчитывали. Она строилась лишь для одного дела — эвакуировать жителей в случае наводнения.

Пока в городе тушили пожары, ликвидировали последствия взрыва и подсчитывали потери, Кимери думал. И, постепенно, пришел в выводу, что все не так уж и плохо. Основную часть корпуса перебросить успели.

Правда, жрецы, согласно плану, переправлялись последними, так что воины остались без магической поддержки. Но и это беда не большая. Неподалеку, в городке Южный, имелась еще одна арка, стационарный портал для торговых дел. В основном, через нее перекидывали в Аверсум свежую рыбу к столу аристократов.

— Что годится для рыбы — сойдет и для жрецов, — решил Кимери и отдал приказ на построение.

Корпус выдвинулся к Аверсуму. По пути часть его, в размере полка, зайдет в Южный, заберет жрецов и догонит основные силы по имперской дороге. Благо, дорогу предшественник нынешнего Императора сделал отличную, спасибо ему большое. Кимери надеялся быть в столице уже через десять дней.

Когда мост под ногами лучших в мире фиольских воинов вдруг, сам собой, обвалился и рухнул с высоты тридцати шести футов, надежда дала первую трещину.

Что это было? Еще одна случайная авария? Не слишком ли их много, а? На счет выживших Кимери не обольщался — нереально. Починить мост или навести переправу… без поддержки жрецов нечего и думать.

Матерясь сразу на трех языках, Кимери отдал приказ — ставить лагерь, а полковнику Шиге ускоренным маршем двигать за жрецами. Сроку ему — до заката.

Когда полковник не явился ни к закату, ни к полуночи, ни с жрецами, ни без них — надежда Кимери дала вторую трещину.

Под Южным он оказался в не самом мирном расположении духа.

Местность, которую увидели его дальнозоркие глаза, ничем не напоминала знакомый Южный — провинциальный городок, даже, скорее, поселок, разбогатевший на поставках свежей рыбы и морепродуктов в столицу. Обросшего домами, домиками и сараями, симпатичного холма больше не было.

Вернее, холм был. Но его словно… побрили налысо, обмазали какой-то черной гадостью, а то, что осталось — встало дыбом.

— Что это? — спросил Боган сварливои безадресно, просто надеясь, что хоть кто-то из его штабных советников даст ответ.

Может и дали бы… Но тут темные тяжелые облака, висевшие над холмом, словно их сюда согнали специально, вдруг засветились мягким, янтарным светом и в их глубине замаячила кривая, но узнаваемая… проекция парадного портрета Священного Кесара, которому какой-то богохульник пририсовал рога, усы и длинный, раздвоенный язык.

Дыхание Кимери перехватило. Отца он любил.

— Снять, — сдавленно скомандовал он, выбрасывая руку вперед и первым пришпорил коня.

Лошадь военначальнику подобрали лучшую, самую быструю и горячую. Он первым вылетел к холму — и первым убрался в замаскированную ловчую яму с кольями, которые, для гарантии, окунули в полуразложившиеся рыбьи потроха.

Остановить конную атаку сразу невозможно. Просто потому, что конь — это огромный тяжелый зверь весом больше двадцати таров, который несется со скоростью стрелы. Остановить его только стрелой и можно…

В первой же атаке корпус Кимери потерял своего командира и больше двух десятков славных воинов.

Тут бы им остановиться и подумать… Но тот, кому было положено думать — умирал на дне ямы, продырявленный кольями сразу в трех местах. Те, кому было положено видеть благоприятные и неблагоприятные моменты и остерегать воинов от опрометчивых решений — остались по ту сторону моря и ничем не могли помочь.

А те, кто был здесь, видели рогатого Кесара и могли думать лишь об одном — если они будут смотреть на это и ничего не сделают, то по возвращении их торжественно сожгут на площади. За богохульство. Желающих написать донос будет море.

На перегруппировку для второй атаки им понадобилась всего одна короткая клепсидра.

Глава 20 ЯВЛЕНИЕ МАРКИЗА

— Ваше Императорское Величество, — маркиз Лесанж поднялся с колена, опустил вскинутый к лицу локоть.

Рамер Девятый смотрел на молодого солдата, почти мальчишку и видел почтение — да, гордость от оказанной чести — два раза да. Но все застилала жестокая, огромная как небо, совершенно детская обида.

Райкер был по-военному лаконичен: "Мой Император, пусть Кер не медля ни мгновения защитит Аверсум и Вас, в Южном нужен гвардейский полк и два мага-строителя. Всех Ласси казните по Валендорскому Закону. Да хранит вас Небо!"

— Арк верен себе, — то ли осуждающе, то ли восхищенно прицыкнул Рамер Девятый. — На словах он что-нибудь передавал?

— Нет, Ваше Императорское Величество, — мотнул головой Лесанж, — но, если мне будет позволено…

— Позволяю, — досадливо поморщился император, — что?

— Лучше отправить два полка. И армейские накопители — сколько возможно.

— Феро, — Рамер прищелкнул пальцами, — собирай гвардию, готовьте зеркало.

— Мой император, но тогда резиденция остается, фактически, без защиты…

— Всего лишь до утра. Полагаю, мы продержимся. Если что — сами возьмем в руки шпаги, мы же все здесь — дворяне. Моя невеста поможет, она отлично фехтует, — Его Величество скроил самую сардоническую из своих сардонических усмешек, — Выполняйте, Феро. А вас, маркиз — я внимательно слушаю.

Секретарь вышел из кабинета, не говоря ни слова. Он уже давно состоял при Рамере Девятом, и прекрасно знал, что когда Змею попадает вожжа под его роскошный чешуйчатый хвост, спорить с ним: во-первых — самоубийство, а во-вторых — бесполезное. Прибьет и сделает по-своему.