— Что случилось-то, поваренок? — лениво поинтересовался Эшери, не поворачивая головы. Заявление, что его прямо сейчас хотят убить, он пропустил мимо ушей.
— Не зови меня так, не люблю.
— Как звать?
— Зови Маркизом. Так меня в Аверсуме парни прозвали. Говорят, папаша из благородных был. Может быть и врут, но я к этому прозвищу привык.
— Маркиз так Маркиз. Главное — не Священный Кесар, выговаривать долго, можно не успеть. А с чего тебя так растопырило-то? Хорошо же прогулялись?
— Хорошо прогулялись? — Маркиз ошеломленно уставился на спутника, — если ЭТО прогулка, то я даже не Священный Кесар, а его любимая наложница!
Эшери фыркнул.
— Ну, побегали слегка.
— Трое суток, — прошипел Маркиз, — по шкуродерам, каким-то богами забытым штольням, закрытым выработкам с летучими мышами, которые, между прочим, нагадили мне на голову! В гробу я видел такие прогулки. Темно, как в заднице и воняет так же… Боги и демоны, я только сейчас понял, какой в Кайоре вкусный воздух!
— Надо было раньше сказать, что замкнутых пространств боишься, — невозмутимо сказал Эшери, — я бы заранее полечил.
Маркиз сделался цветом, как тот самый уже помянутый колотый лед. Даже губы стали серыми.
— Т-твое лечение… Уж лучше всю жизнь болеть и сдохнуть!!!
— Клин клином вышибают, страх страхом прогоняют. А что, разве плохой зверек получился?
— А если бы я там обгадился?
— А ты — нет? — удивился Эшери, — надо же! Значит, что-то я со зверем недоработал. Может быть, клыки верхние побольше? Или рога сделать витые?
— Себе клыки сделай… И рога. — Маркиза передернуло.
— Мне ни к чему, — серьезно сказал Эшери, — меня и так боятся.
— С чего бы? — вопреки только что сказанному, Маркиз так удивился, что даже привстал, — Я бы тебя ни в жизнь не испугался.
— Подожди… ты меня еще толком и не видел, — как-то непонятно сказал Монтрез.
Маркиз тоже сообразил, что ненароком вляпался в запретное и примолк. Они сидели прямо на земле, смотрели на звезды, пили воду из фляги, передавая ее друг другу и глубоко, с удовольствием дышали.
А звезды, похожие на осколки, смотрели на них с небес пристально и серьезно, словно знали какую-то тайну. И была эта тайна довольно пакостной.
— Ты уверен, что это было нужно? — спросил Маркиз.
— Нет. Буду рад ошибиться.
— Тогда получится, что мы три дня, как две крысы, абсолютно зря…
— Да и Хвала Богам! Чего б я не отдал, чтобы так и получилось. Пожалуй, еще бы раз весь наш путь на животе прополз, да хоть бы и задом наперед… — Он оборвал сам себя и резко отвернулся.
Под утро на подошве Свияжа похолодало и воздух стал еще слаще.
— Рассветы здесь красивые, — обронил Маркиз в пустоту. Он почему-то был уверен, что спутник не ответит. Обиделся. Но Эшери ответил:
— Верю на слово. Дожидаться не будем, времени нет. Но ты не расстраивайся, еще насмотримся и на рассветы, и на закаты. Надоест. Пойдем, Маркиз. Нам еще три длинные клепсидры топать.
— Все четыре. Вкруговую придется, чтобы заставу обойти.
— В Бездну, — решил Эшери, — под иллюзией проскочим. Пока еще каждый стражник в этом городе не получил предписание искать нас с тобой, как хлеба ищут — надо пользоваться. Долго такая благость не продлится.
— Хм… И как это понимать? Как обещание? Или предостережение? Или пророчество? — озадачился Маркиз, подтягивая лямки рюкзака.
— Как приказ старшего по званию.
Да, воистину, странная была парочка. Как, иногда, забавно шутят Боги, сплетая в одну судьбы совершенно неподходящих друг другу людей… И, ведь, отлично спелись!
Так размышлял Эшери, разглядывая опекунов Алеты, которых он помнил смутно. Годы не были к ним добры. Впрочем, мужчину они пощадили. Или просто военная выправка — прямая, как меч, спина и властность в голосе и жестах, слегка убавила ему лет. Выглядел дядя Алеты неплохо. Пожалуй, какая-нибудь веселая вдовушка или симпатичная служанка могла бы счесть его завидным кавалером.
Тетушка баронессы была на свой лад умна. В разряд "умных на свой лад" Эшери заносил всех женщин, у которых хватало соображения не затягиваться в корсет прямо с утра. Маленькая, пухлая фигура, лиловое платье с двумя нижними юбками, из украшений — только образок на золотой цепочке.
А вот лицо подкачало: грубоватое, оплывшее, с "розами" на щеках и дряблой шее — они "расцветали" на тонкой коже от жары и пота… Глаза маленькие, но цепкие и жесткие.
— Просим простить нас, Ваша Светлость, за неподобающий статусу прием, — пропела она. Голос оказался неожиданно красивым, низким и мягким.
— Пустое, — великодушно махнул рукой Эшери, — я не предупреждал о визите. Да, собственно, не за почестями и прибыл в такую даль.
— Что же привело вас в наш скромный дом? — голос продолжал петь, а глаза смотрели настороженно, с опаской. Знает кошка, чье мясо съела. И то, что "кошки" считали "мясо" своим, ничего не меняло. По закону они должны были получить разрешение Императора на брак воспитанницы с иностранцем. Любым иностранцем, статус значения не имел.
— Что может заставить подданного бросить все дела, свое поместье и мчаться на другой континент, кроме приказа сеньора.
— Так вы по приказу Императора, герцог? — в первый раз разомкнул губы мужчина. — Я могу его видеть?
Лучше б и дальше молчал, подумал про себя Эшери. Зато ясно, у кого в этой семье мозги.
— Своей солдатской прямотой вы несказанно облегчили мне жизнь, господин Араген. Тогда я отдам вам этот приказ, и, немедленно, зеркалом, смогу отбыть обратно в Аверсум. Здешний климат для меня слишком жаркий. А ваша достойная супруга, безусловно, засвидетельствует на амулете, что приказ передан по назначению.
— Как можно! — ахнула "достойная супруга" и бросилась спасать положение, — Ваша Светлость, вы ведь не поступите с нами так жестоко? Вы так радушно принимали нас с вашем родовом гнезде, замке Монтрезов. Это лето до сих пор осталось в моей памяти как лучшее в жизни! Неужели вы лишите нас возможности хоть немного отдать долг гостеприимства, и не останетесь хотя бы на праздник…
Эшери вздохнул, мысленно прощаясь с шикарной возможностью удрать. Эта пиявка не выпустит. Понадобиться — поперек дороги ляжет и все в полном соответствии с обычаями и этикетом. Тоже — талант, в пору восхититься.
Хозяин тоже сообразил, что ляпнул не то… Точнее, не сообразил, а понял это по поведению супруги — и немедленно отыграл назад.
— Прошу меня простить, герцог, если мои слова прозвучали невежливо. Вы правильно заметили, я — солдат и превыше прочего ставлю своевременное получение и исполнение приказов.
— Великолепное качество для военного, — склонил голову Эшери, — что ж, сделаем так, чтобы никто не был разочарован. Приказ я отдам вам немедленно, ознакомьтесь и можете приступать к исполнению. А все церемонии с клятвами на амулете оставим на завтра. Засвидетельствуете после посещения Храма. Как говорит наш Император: "Троны небесные стоят превыше тронов земных"… Прошу принять так же моего секретаря, маркиза Тарьена. Пожалуйста, письмо, маркиз.
Бывший поваренок, облаченный в шикарный костюм по столичной моде, шагнул вперед, выдернул из внутреннего кармана запечатанный конверт и подал Эшери. Если его движения и были слишком резкими, то Арагены, скорее всего, списали это на столичный лоск или блестящую муштру.
— Прочтите, — сказал Эшери, — я настаиваю. Приказ серьезный.
Хозяин дома чуть подрагивающими пальцами переломил пополам императорскую печать и развернул свиток.
Неизвестно, что он надеялся там найти, но явно не то, что нашел. Светло серые глаза в момент расширились и потемнели, брови взлетели куда-то в район прически.
— Что?! — забывшись, проговорил он, — Но это немыслимо!!! Это какая-то ошибка или… Его Императорское Величество, безусловно, дезинформирован.
— Что случилось, мой ангел? — пропела супруга, незаметно вытягивая шею.
— Этот приказ!
