— А сейчас они не покинут стен дворца, — возразил Лодовико. — Врача мы попросили поклясться.

— Он согласился? — удивилась Элоиза.

— Вполне. Мы поняли друг друга. Экзотический тип, откуда он вообще?

— От Доменики. Большего я не знаю. Мне достаточно этой рекомендации.

— Странно, от чего, бывает, зависит наша судьба, — пробормотал он. — От случайности. Услышать не предназначавшийся тебе разговор, потащиться решать не твою проблему, налететь на нож, а потом — тебя спасает человек, которого ты отродясь не видел и скорее всего, больше и не встретишь.

— Так и есть, — согласилась Элоиза. — Я не знаток судьбы, но про роль случайностей — всё верно.

— Не верю, что вы не знаток чего-то в этом мире, — усмехнулся он.

— Зря, — пожала она плечами.

— Но говорят, вам удаются предсказания?

— Скорее, предчувствия.

— И что вы предчувствуете про него? — Лодовико кивнул на кровать.

— Даже и думать не хочу, — замотала она головой.

— А про меня?

— Дайте руку. Нет, обе, — она сначала сказала, потом сообразила. Но решила не отступать.

Он протянул ей обе руки ладонями вверх. Она взяла их, подержала, сосредоточилась… Вердикт потряс её саму.

— Ваша судьба, господин Сан-Пьетро, встретит вас в первый день нового года, — произнесла она, сама не понимая как.

И отпустила руки, и зажмурилась от яркого света.

Надавила пальцами на веки, встряхнулась. Открыла глаза.

— Вы хотите сказать, что мне осталось жить — до нового года? — спокойно спросил он.

— Ничего подобного, о смерти я не сказала ни слова. Судьба — не обязательно смерть.

— Тогда… моя судьба покинула этот мир более двадцати лет назад.

— Я слышала эту историю, — кивнула она. — Но сейчас не могу добавить к сказанному ничего. Впрочем, если хотите, то я устрою вам консультацию у специалиста по судьбе.

— И такие бывают? Ничего себе. Нет, спасибо. Я, пожалуй, как-нибудь сам.

Когда в половине восьмого в палату заглянула Мария Магро, прибежавшая так рано, как смогла, они сидели и молчали.

Элоиза без происшествий добралась до своих комнат и первым делом отправилась под душ. Сначала комфортной температуры, потом сделать погорячей, а потом наоборот, холодный. Ещё раз горячий и ещё раз холодный. Несколько упражнений, чтобы разогнать сонную одурь, и один идущий против всех законов природы приём, который она не использовала со студенчества, но он позволял часов двенадцать функционировать, как нормальный человек, без сна. Зато потом нужно спать, сколько получится. Такая радость не светила примерно до субботы, но уж как будет.

В любой другой день она могла бы договориться и прийти на работу к обеду, или не приходить вовсе. Но не сегодня — до обеда нужно отослать самому верхнему музейному начальству документ о движении экспонатов по выставкам за последние пять лет, любимые сотрудники по частям собрали все данные, но итог за ней. Эту работу нужно сделать за ближайшие несколько часов. Поэтому Элоиза причесалась, оделась, накрасилась и спустилась к завтраку.

В обеденной зале никого её бледностью и недосыпом не удивишь, она нередко такая. Какого-то особого оживления не наблюдалось — обычное утро понедельника. Вроде бы никто не обсуждает отчётливо криминальное происшествие с монсеньором герцогом. Тут же к ней подсела Анна и стала командовать официантам — что принести.

— Ты спала хоть немного?

— Нет, — покачала головой Элоиза. — Не получилось. Вечером.

— Оно и видно. Выглядишь ты, конечно — краше в гроб кладут. Тебе точно нужно сегодня работать?

— Увы, — пожала Элоиза плечами. — Надеюсь, завтра станет легче.

Допила кофе и отправилась в аналитический отдел.

Похоже, вид у неё был и вправду не особо, потому что каждый из четырёх сотрудников по очереди зашёл в кабине и предложил помочь с отчётом. Пятым зашёл брат Франциск и плотно прикрыл за собой дверь.

— Госпожа де Шатийон, могу я задать вам вопрос? — поднимать на неё глаза он так и не научился.

— Конечно, брат Франциск, — время — одиннадцатый час, можно сделать небольшой перерыв, она пока ещё успевает закончить работу к нужному времени.

Он подошёл к столу и спросил:

— Скажите, а с монсеньором Марни всё благополучно?

— Насколько я знаю — уже да, — кивнула Элоиза. — Что о нём говорят в вашей части дворца?

— Что он попал в какое-то происшествие. Без подробностей.

— И хорошо, что без подробностей, — выдохнула она.

— Вам сделать кофе?

— Да, пожалуйста. Было бы очень хорошо.

— Сейчас, — он выскользнул за дверь, а через десять минут поставил перед ней прямо возле клавиатуры поднос с кофе и пирожными.

— Я думаю, у него всё будет хорошо, — пробормотал брат Франциск уже от дверей.

— Не сомневаюсь, — ответила Элоиза.

В этом доме невозможно скрыть решительно ничего. Как скоро всем станут известны подробности их вчерашнего гадкого разговора? Когда они поссорились весной, то сумели сделать это без свидетелей, а тут — при всём честном народе, что называется.

Ладно, не важно. Нужно работать.

Себастьяно проснулся и с удивлением обнаружил себя в больничной палате. Ладно, хоть в хорошо знакомой больничной палате на третьем этаже палаццо Эпинале, а не где-то ещё!

Руки и ноги в целом были в порядке, только вот живот нехорошо тянуло. Он заглянул под простыню — ох ты ж, не привиделось, значит. Приклеена повязка, из-под неё выходят трубки. Интересно, что там, под повязкой? Попытался встать исключительно ради сделать попытку — шов тут же отозвался острой болью. Всё, понял, не шевелюсь.

Повертел головой, поискал телефон — точно, какая-то добрая душа положила рядом с подушкой. Взял, включил.

Элоиза.

Вчера они насмерть поссорились с Элоизой. И это ему тоже никаким образом не привиделось.

Себастьяно видел эту сцену мысленным взором очень хорошо — она сидит за столом с каким-то неизвестным типом, потом поворачивается, видит его, машет ему рукой. Оба они поднимаются, потом тип обнимает Элоизу, целует в обе щеки, и они расстаются. Она — радостная и довольная — идёт к нему и явно хочет о чём-то говорить.

Наверное, стоило спросить — кто это и что это, но в тот момент Себастьяно меньше всего думал о том, что стоит делать, а что — нет, да и вообще не думал. Сам сейчас удивлялся — почему его так резанула эта увиденная сцена. Элоиза ведь никуда не делась, по большому счёту. Да мало ли, с кем она вообще может пить кофе! И кто её поцеловал. Уж наверное, были какие-то особые обстоятельства.

Это сейчас он такой умный. А вчера был злой после неудачных переговоров и оттого в неадеквате.

Чёрт побери, только бы она не уволилась и не сбежала совсем.

Очень захотелось позвонить ей. Но сначала лучше узнать новости у кого-нибудь, с кем попроще.

Лодовико отозвался сразу же и появился буквально через пять минут. Судя по его виду, он сегодня ночью не спал.

— Рад видеть тебя живым, — подтащил стул и сел рядом. — Не вздумай подпрыгивать, ясно?

— Тогда рассказывай. Что тут вообще вчера было?

— Это ты у меня спрашиваешь, да? Ты вчера задал нам работы, как никто. Впрочем, оно шло с утра по нарастающей, и я лично рад, что до откровенного криминала ты докатился только к ночи.

— Постой, про криминал я уже не вполне понимаю. Утром были переговоры с участием Шарля, так?

— Так. Где ты словесно и невербально потоптался на несчастном придурке, который всего-то хотел денег за пустышку и которого всего-то нужно было отправить восвояси. Нет экспертного заключения о потенциальной ценности предмета — нет и разговора, и точка. Он, конечно, тоже мог не наглеть, но и ты бы хуже не стал, если бы придержал язык. Ты вроде обычно умеешь.

— Да заусило что-то. Сегодня уже сам не понимаю — что это было. Ну да, надо было плюнуть и растереть. А потом я поссорился с Элоизой?

— Потом ты при всём честном народе наговорил кучу дерьма ни в чём не повинной Элоизе. Я лично не понимаю, почему она тебя на месте не убила.