Элоиза закрыла все файлы и выключила компьютер. Восьмой час вечера, пора уходить. Сколько ни сиди — лучше не будет. Проблема не решится. Правда, как её решать, непонятно вообще, но, может быть, следует просто поужинать и поспать, и станет легче.

Она заперла офис и медленно направилась в жилое крыло палаццо д’Эпиналь. Вокруг было тихо, нет, даже очень тихо. После традиционных Феррагостий начались столь же традиционные всеобщие каникулы.

Его высокопреосвященство и три десятка сотрудников отдыхали на море, и собирались делать это до конца следующей недели. А многие другие просто отправились в отпуск. В её отделе осталась только она сама, и даже не так давно принятая на работу Клеманс Мелансон отпросилась на десять дней, чтобы провести время со своими детьми. Обычно бывший муж, с которым они были в разводе и в состоянии перманентной войны, резко возражал против контактов детей с матерью, и сейчас согласился на их встречу с Клеманс только потому, что был уверен — ту не отпустят с работы. А Элоиза взяла и отпустила. Стоял мертвый сезон, работы как таковой было мало, поэтому она не увидела ничего страшного в том, чтобы отпустить всех. В итоге Клеманс уехала в Ниццу вместе с Иво ди Мори. Донато Ренци проводил отпуск с женой где-то в Испании. Брат Франциск навещал родственников, а его племянница Франческа Виньоле вместе с Октавио Гамбино, юным, но талантливым сотрудником службы безопасности, присоединились к его преосвященству Шарлю д’Эпиналю в путешествии на Мальту, как и некоторые другие сотрудники разных подразделений кардинальского штата.

В других отделах, конечно, осталось больше людей, но в целом пропорция соблюдалась — один человек из шести-семи. Это просто аналитический отдел невелик. В принципе, руководителей на месте вообще немного, а она здесь потому, что часть отпуска у неё уже была зимой, а оставшееся она собиралась применить по-умному в хорошей компании. Позже.

Три дня две недели назад, когда они ездили в окрестности Палермо — отметить день рождения Себастьена в компании его школьного друга Джанлуиджи — не считается. Это был особый случай.

Элоиза шла по коридору и была настолько погружена в разного рода мысли, что даже не заметила идущего ей навстречу монсеньора Марни. Она буквально налетела на него, не глядя, извинилась, и только потом поняла, кто это. Выдохнула, зажмурилась, потом только подняла голову.

— Добрый вечер, монсеньор, — когда она видела его, улыбка ползла на её лицо даже в том случае, если всё вокруг было сумрачно и пасмурно.

Например, как сегодня.

— Добрый вечер, госпожа де Шатийон. А я как раз иду к вам. Мне сказали, что вы снова решили работать до поздней ночи, а я уверен, сегодня к тому нет никаких разумных причин, — конечно же, он воспользовался её рассеянностью и обнял её.

Впрочем, ненадолго — у них как-никак договор, в этих стенах они осторожны и обнимаются только там, где нет вездесущих камер.

Или где у камер слепое пятно.

Дальше всё сложилось само собой. Кто еще в этом мире способен просто одним своим присутствием заставить её забыть обо всех неприятностях?

— Монсеньор, скажите, у вас есть планы на сегодняшний вечер? — спросила она.

Он усмехнулся, а в его глазах появилось что-то такое, что появлялось, когда возникала приятная неожиданность или легкая дразнящая загадка.

— Знаете, есть, — улыбнулся он и подразнил её немного молчанием, а потом закончил: — Но нет ничего такого, что я не мог бы разделить с вами, сердце моё. Где будем ужинать — здесь или в городе?

Город плавился от жары, выходить из мраморной прохлады совсем не хотелось.

— Может быть, здесь? — спросила она.

— Легко. Я зайду за вами, и отправимся ко мне?

— Может быть, я просто к вам приду? Я не заблужусь, честное слово.

— Хорошо, буду ждать и позабочусь об ужине. Когда?

— Скажем, через полчаса. Годится?

— Вполне. Но пойдемте, следующие сто метров нам всё равно по пути.

Минут через сорок Элоиза постучалась к Себастьену. Она просто пришла, просто провести с ним время, поэтому не стала отпирать замок сама.

Он отворил ей двери, очень обрадовался, пропустил внутрь.

— Это здорово, что вы пришли. Еще больше мне нравится то, что вы сами предложили провести вечер вместе. Ужин?

— С удовольствием, — улыбнулась она.

Они разместились на диване в его гостиной, на столике уже был сервирован ужин.

— Скажите, Элоиза, у вас есть возражения против кино?

— Нет, — ответила она.

— Но вы ведь не любите смотреть кино?

— Не то, чтобы не люблю, просто я больше читаю, чем смотрю. Всем нужны какие-то объемы информации, кто-то смотрит фильмы и сериалы, кто-то играет в игры, кто-то читает интернет, кто-то книги. Я — это два последних пункта.

— Что же вы читаете, сердце моё?

— Да всё подряд. Романы и фантастику, и детективы, и фэнтези. И еще новости в интернете, — рассмеялась она.

— Как же, а латинских классиков? Легенды о вас врут?

— Тоже случается, — пожала она плечами. — Еще читаю чужие диссертации или статьи. И бывает, что пишу свои.

— Серьёзная особа, — усмехнулся он.

— А то вы не знали, — хмыкнула в ответ она.

— И серьёзная особа будет пить вино и смотреть модный фэнтези-сериал? — подмигнул он.

— Будет, — она спрятала улыбку за бокалом. — Я читала книгу, по которой он снят, и мне интересно, что сделали из этого сюжета.

— Конечно, вы читали книгу. Как могло быть иначе? На каком языке, кстати?

— А на каком впервые подвернулась информация. На французском. Если хотите — могу вам скинуть. Но там много текста. Вас пугает много текста?

— Нет, я могу прочитать много текста, если он интересный. В детстве и юности, конечно, читал больше, но сейчас тоже случается. Скидывайте. Потом, потом, — рассмеялся он, когда увидел, что она потянулась к телефону.

— Хорошо, после кино, — согласилась она.

— А сейчас садитесь ближе, будем обниматься, чревоугодничать, пить и смотреть фильм сомнительного содержания, — он усадил её рядом с собой, подлил вина и включил телевизор.

Они посмотрели три серии подряд. Смеялись, комментировали, ехидничали. Выпили одну бутылку вина, начали вторую.

— Монсеньор, наверное, на сегодня хватит? — она встала и потянулась.

— Уважаемая госпожа де Шатийон, если вы не прекратите звать меня наедине монсеньором, я обижусь.

— Не обижайтесь, Себастьен. Это… такая привычка.

— Вредная привычка, сердце моё. А зачем это вы встаёте, не подскажете? Хотите бросить меня в одиночестве?

— Хочу оставить вас спать, — пожала плечами она.

Беспокойство возвращалось, что ни делай.

— Вот ещё, — фыркнул он. — Элоиза, раз уж вы здесь — то никуда до утра не пойдёте. Извините, если это расходится с какими-то вашими планами. Можете считать, что на эти комнаты наложено заклятье — из них никто не может выйти — и оно рассеется только со звонком вашего будильника в половине восьмого.

— Хорошо, пусть так, — она не стала настаивать, взяла его бокал и допила всё, что там оставалось.

— Элоиза, может быть, уже расскажете, что случилось? — он смотрел на неё внимательно и тепло.

— Случилось? — переспросила она.

Как всегда. Она может скрыть свои мысли от кого угодно, кроме него.

— Да, что у вас случилось? Проблемы со здоровьем? Так мы утром позвоним донне Доменике, и их не будет. Вас тревожат тени прошлого? Мы их прогоним… Говорите, пожалуйста.

Черт возьми! Она уже привыкла рассказывать ему обо всём. Но это не тот случай, совсем не тот.

— Скажите, Себастьен, вас когда-нибудь шантажировали?

— Да сто раз, — хмыкнул он.

А потом понял.

— Кто осмелился, сердце моё?

— Если бы я знала, — вздохнула она.

— Не молчите, рассказывайте.

— Это сложно. И наверное, я не смогу рассказать вам всего.