– Знаю, ты переживаешь, но поверь, совсем скоро все встанет на свои места… А до тех пор, пожалуйста, направь всю свою энергию в учебу.

– Ладно, мама, как скажешь. Надеюсь, тебя выпишут к тому моменту, когда меня зачислят в академию с наивысшим баллом, – вздернув подбородок, заявила она.

– Конечно, милая. Я ни за что не пропущу этот день.

   ***

   Я вновь проснулся поздней ночью из-за громкого храпа, доносящегося из соседней палаты. Но я знал, что это был мистер Чау, папа моего приятеля Цзе, поэтому не злился.

   Он часто рассказывал нам с сестрой занимательные истории со времен его службы в космическом альянсе. Если быть точнее, он собирал мусор в окрестностях корабля. У него даже был свой собственный музей с интересными находками. Там и по сей день можно найти много всего занимательного, например, опустошенный красный огнетушитель* – чем не интересная находка? Наверное, на работе он и надышался какими-то опасными токсическими отходами. Но как бы там ни было, мистер Чау был забавным. А еще он угощал нас фруктами, когда Нембус соскребал последние крошки с полок больничного автомата.

   Спрыгнув с кровати и еле-еле перебирая ногами, я побрел к окну иллюминатора. За те недолгие годы, что я успел прожить на корабле, звезды стали привычным атрибутом бытия. Мама часто цитировала одного писателя. Его слова отпечатались в моей памяти на долгие годы: «Такова уж особенность звездного неба: у всякого, кто глядит на него, сладко щемит сердце. Возможно, мы и в самом деле родом откуда-то оттуда.»

   Удивительно, сама мать природа позволяла людям истосковаться по красотам распростертого ночного неба, заливая его предрассветной синевой и сменяя звезды пушистыми облаками. Но кажется, никому не было до того дела. А стоило лишь задрать голову вверх, немного поразмышлять. А что теперь? Конечно, мы ведь «родом откуда-то оттуда». Что ж, видимо мы возвращаемся домой…

   Я ткнул указательным пальцем в лучистый край сияющей звезды, ожидая, пока она скроется за ним. Но та предательски сорвалась и метеором полетела вниз. Или куда-то еще, оставляя позади яркий молочный шлейф.

   Кто-то коснулся моего плеча.

– Не спится? – укутавшись в мягкий плед и сонно потирая глаза, спросила мама.

   Я так давно не видел ее самостоятельно стоящей на ногах, что вместо того, чтобы велеть ей немедленно вернуться в кровать, безмолвно застыл от удивления. Поразительно, как в ту ночь выражение ее лица заиграло совершенно иными красками. Давно я не видел маму такой беззаботной и параллельно опустошенной. Тяготы, нагружавшие ее хрупкие плечи, в один миг куда-то улетучились. И осталась самая настоящая она…

Глава II

– Знание теории мизерное, арсенал атак ничтожно примитивный. В чем же ваша сила?

   Я, скрипя зубами, поднялся на ноги. Рука машинально тянулась к ребрам, где пульсировала невыносимая боль. Я старался не подавать виду, лишь слегка наклонил корпус влево, чтобы хоть немного притупить страдания.

– Давайте на мечах, – как казалось, абсолютно безукоризненным тоном, предложил я, откинув падающие на лицо смоляные пряди волос.

   Альферац разразился громким смехом, сморщив иссохшее, морщинистое лицо.

   (Сколько же в тебе энергии, старик?)

   Ему и вправду следовало бы давно рассыпаться подобно песчаной скульптуре. Зачем же жить столько лет?

   Он говорил, что старение – это поистине чудесно, потому что старики получают разные льготы, а что самое главное, карт-бланш на воплощение всех самых неприличных затей, которые только могут взбрести в голову. Ведь никто не станет перечить пожилому человеку, а если речь идет конкретно об Альфераце, то и подавно.

   Пожалуй, в этом что-то есть.

– Для начала, совладайте с таким оружием, а там видно будет.

   Мое “оружие”, больше напоминающее великанскую зубочистку, отнесло в другой конец тренировочной арены и ко всему прочему, покромсало в щепки.

– Итак, в чем ваша сила?

   (Пошел ты.)

   Я поклялся себе, что произнесу это вслух, когда, наконец, покончу с ним. Выдав непредсказуемый пируэт, и нависнув у него над головой, я уже метил кулаком в облысевшее “озеро” на макушке. Но он опять куда-то свинтил. Я повернул голову в полете, взглянув за спину, но там, на удивление, никого не было. Приземлившись на одно колено, я обернулся полностью, после чего, клубком покатился по полу, угодив на так себе смягчающие падение маты. Он зарядил мне пяткой прямо по лопаткам.

– Должен отметить, что ваша сестра гораздо более путевый воин, нежели вы.

– Вообще-то, в отличие от нее, мне не предстоит с важным видом заседать на троне и всю жизнь помыкать клерками, которые будут подтирать мне зад и выполнять за меня нуднейшую волокиту, – бесновавшись, возразил я. – И еще кое-что, вы, наверное, не в курсе, но никаких войн давным-давно нет!

– И то хорошо.

   Он прикоснулся пальцами к повязке, закрывающий его правую глазницу. Затем плюхнулся на пол, скрестив ноги, взял со столика для чайной церемонии маленькую чашку и отхлебнул, манерно оттопырив мизинец.

– Присядьте. Чашка хорошего чая после изнурительных нагрузок не помешает. Хоть и эти нагрузки отнюдь не серьезны в сравнении с теми, что повидало это высокочтимое место на своем веку задолго до вашего появления на свет.

   Еще чуть-чуть и у меня из ушей начал бы валить пар. Но я все-таки присел, выдавая себя, разве что, неконтролируемыми нервными тиками.

– В чем-то вы правы. Кому-то предстоит войти в историю, а кому-то…

– Кануть в Лету, – с преспокойным видом, взявшись за ручку фарфорового чайника, закончил я.

   ***

   Экран громоздкого медицинского аппарата озарил стены палаты темно-бордовым светом, сопровождая пронзительный, раздражающий сигнал. Меня окутало ощущение дежавю… Конечно! Точно такой же аппарат стоял в больнице прямо напротив маминой кровати… (А где я сейчас? Где мама?) В спину, один за другим, прилетели мощные толчки. И дюжина ослепительно-белоснежных халатов тотчас наполнила комнату. Двое схватили меня под руки и поволокли к выходу. Я не в силах сопротивляться. Мышцы сокрушаются невыносимыми судорогами. Даже волосы, и те болят… Но я не сдамся! Я должен сосредоточиться, и тогда боль утихнет. А ее глаза, где бы они ни были, сопроводят меня, как путеводная нить. Я вырываюсь из последних сил и бегу. Остальные уже мельтешат вокруг маминой кровати подобно стае голодных койотов. Протиснувшись сквозь них, я вижу отца. На показавшихся из покрывала теней коленях сидит совсем юная Тефи. Они медленно покачиваются на стуле и шепчутся о чем-то, не замечая меня. Затем он достает из складок беспросветно-черного одеяния тонкое, гипнотизирующее своей смертоносностью, сверкающее лезвие.