Стивен Шеппард поднял глаза, повернув голову к Миллингтону, сержант посмотрел на него с презрением, как прежде смотрела на него его жена. Это было только сегодня утром? Казалось невозможным, что это может быть тот же самый день.

  — Что за взятка, Стивен? Крем торты? Мороженое? Не говори мне, что это было что-то, как бы банально сладости «.

  "Смотреть …"

  "Да?"

  — Ничего из того, что ты говоришь, ничего из этого никогда не было.

  «Стивен, — сказал Резник, — я не верю, что в этой комнате есть кто-то, кто думает, что это правда».

  Руки Шепперда прошлись по его лицу. Он повернулся к своему адвокату, а тот отвернулся. Человек, застигнутый врасплох, еще в Potteries, он сидел на семинаре «Беннет и чувство места», с нетерпением ожидая вечернего показа «Карты », того чудесного момента в конце, когда Алек Гиннесс видит насквозь манеры и грации Глинис Джонс и устремляется к искреннему и простому очарованию Петулы Кларк.

  «Конечно, — сказал Резник, — возможно, вы могли бы сначала отвезти ее в другое место, особенно если бы вы воспользовались машиной, но рано или поздно вам пришлось бы привести ее в дом. В переднюю комнату. На ковер. На ковер.

  "Нет. Нельзя, нельзя…»

  «Доказать что-нибудь? Стивен, отчет из полицейской лаборатории прямо сейчас на факсе.

  Голова Шепперда поднималась медленно, медленно, пока впервые за долгое время он не посмотрел прямо в лицо Резнику.

  «Знаете, сегодня утром мы сделали не только фотографии. Были и другие вещи: из подвала, например; из машины».

  "Машина?"

  «Багажник машины».

  Ночью, ночью это должно было быть, когда несли тело Глории, завернутое в этот клетчатый коврик и укладывающее ее в уже открытый ботинок.

  — Вы проделали довольно тщательную работу по его очистке, пылесос, я не сомневаюсь. Несмотря на это, несколько волокон пробились в нишу запасного колеса».

  О, теперь он привлек внимание Шепперда, ловя каждое его слово.

  — Волокна от ковра, Стивен, клетчатый коврик, красный и зеленый.

  "Верно. Верно. Я думал, что сказал. Вот так я и отнес его на свалку. В багажнике.

  — В конце концов, Стивен, я совершенно уверен, что ты это сделал.

  "В конце концов? Я не понимаю».

  — Когда мы нашли тело Глории, Стивен, в холоде на железнодорожной ветке, укрытое мусорными вкладышами и пластиком, наедине с крысами, мы нашли еще кое-что. Волокна, например, красные и зеленые, из тех, что делают из ковра.

  Если нерв, бьющийся рядом с головой Шепперда, ускорится еще больше, он может прорваться сквозь кожу.

  — Всего несколько, Стивен, совсем немного, но все же достаточно, чтобы можно было сравнивать. Нам повезло, что она боролась, Глория, когда ты делала с ней то, что ты делала, повезло, что она боролась и пыталась убежать…

  «Не надо!»

  «Иначе мы могли бы никогда не найти эти соскобы…»

  «Пожалуйста, не надо!»

  «Ловушка под ее ногтями, прижатая к коже».

  "Нет! Нет, нет, о Боже, о Боже, нет, нет, пожалуйста, нет. Нет." Шеппард оттолкнулся от стола, перевернулся на стуле и бросился на своего поверенного, цепляясь за его руки, пока его слова превращались в прерывистую череду криков и стонов.

  Испуганный, смущенный адвокат, казалось, отталкивал Шепперда одной рукой, держась за него другой. Через плечо Шепперда выражение его лица взывало к Резнику о помощи.

  — Грэм, — сказал Резник.

  Миллингтон обошел стол и похлопал Шепперда по плечу, осторожно обращаясь с ним теперь осторожно, любой ценой избегая любого намека на физическое принуждение.