— Думаю, да.

  — И он вернется сюда сегодня вечером?

  — Кит?

  "Да."

  "Наверное. Насколько я знаю."

  «Мы могли бы подобрать его, обвинить…»

  Но Райлендс покачал головой. — Должен быть другой путь.

  Резник откинулся назад, закинул одну ногу на другую и подождал, чтобы услышать, что это было.

  Наверху ступенек подвала Резник сказал: «Прошлой ночью, после того, как я был здесь, я нашел старую пластинку «Wasted Years»».

  «Рути…»

  "Да."

  "Прекрасный голос."

  "Согласованный."

  — Я полагаю, до сих пор не на связи?

  Райлендс покачал головой. — Не видел Рут много лет. Едва ли с тех пор, как этого ее парня отправили вниз. Что это было? Двенадцать лет?"

  "Пятнадцать."

  — Господи, — тихо сказал Райлендс.

  «Ходят слухи, — сказал Резник, — что он возвращается».

  "Прежний?"

  "Да."

  — Господи, — снова выдохнул Райлендс.

  — Мне лучше уйти, — сказал Резник, удаляясь. «То, что я слышал тогда, это несколько счетов, которые нужно свести, когда он вернется на улицу».

  Резник кивнул. "Возможный." Он остановился недалеко от входной двери. — Когда-нибудь услышишь, где сейчас Рут, позвони нам, хорошо?

  "Да, верно. Хотя, как я уже сказал, не думайте…

  «Это другое дело, твой Кит, дай мне подумать об этом. Так или иначе, я вернусь на связь». Резник протянул руку. — Было бы хорошо, если бы мы могли что-нибудь придумать между нами, в старые добрые времена.

  Его глаза на мгновение задержали взгляд Райлендса, не желая, чтобы тот ускользнул от своей мысли.

  — Да, — сказал Райлендс. "Конечно. Я сделаю все, что смогу».

  "Хорошо."

  Райлендс отступил назад и стал смотреть, как инспектор выходит на улицу; когда он закрыл дверь, он прислонился головой к твердому дереву, зажмурив глаза. Он останется там, как и был, до тех пор, пока не исчезнет острая потребность найти выпивку.

  Ночь была ясной, луна была на три четверти полной, и Резнику нужно было идти пешком. Через десять-пятнадцать минут он будет на Слэб-сквер и сможет поймать такси, если захочет. Руки в карманах, воротник пальто поднят, Резник ушел.

  Двадцать

  На площади пятидесятилетний мужчина в закатанных до колен брюках плескался в одном из фонтанов, выплескивая пригоршнями воду под мышки своего ветхого пальто. Молодая женщина с татуированным лицом пела старинную английскую мелодию стайке чумазых голубей. Резник стоял у одной из скамеек, прислушиваясь: девушка в джинсовых шортах и ​​футболках внахлест, сбритые волосы, кожаный жилет с мертвой головой на спине, стоит там, не обращая внимания ни на что, поет, голосом странно тонким и чистый, «Она прошла через ярмарку».

  Когда она кончила и Резник, желая поблагодарить, сказать ей, как это прозвучало, дать ей, быть может, денег, целеустремленно направился к ней, она повернулась к нему спиной и удалилась.

  На ступеньках, в тени львов, целовались парочки. Молодые люди в рубашках с короткими рукавами, высунувшись из окон своих автомобилей, медленно кружили по площади. Напротив того места, где стоял Резник, возвышался безвкусный кирпич и стекло магазина, который двадцать лет назад был пабом Black Boy, где он и Бен Райли встречались за пинтой пива ранним вечером. Стекло, которое десять лет назад разбивалось и снова разбивалось, когда бунтовщики хвастались и ревели по улицам города.