«Может выйти позже, пару пинт. Что вы думаете?

  Кит сел на Z-кровать, и она загрохотала и заскрипела. В старом сундуке напротив, в двух ящиках отсутствовали фасады, лежала одежда его отца — та, которая не была задрапирована через череду картонных коробок или свисала с задней части двери в подвал. Куча обуви, из которой может быть трудно найти приличную пару. Пачки старых газет и журналов, пожелтевшие экземпляры NME. Старый проигрыватель Ferguson только с одним динамиком: радио без задней панели. Два малых барабана, не на подставках, а лежащие рядом, с провисшей и залатанной обшивкой. Пара проволочных щеток, согнутых и спутанных на концах.

  — Ага, — сказал Кит. "Да, конечно. Можно выпить. Он быстро взглянул на отца краем здорового глаза. — Возможно, вам придется заплатить.

  8

  Резник вернулся в участок как раз вовремя, чтобы найти трех офицеров в форме, тащащих семнадцатитоновый вест-индиец вверх по ступенькам и назад через двойные двери.

  «Спор с таксистом, сэр. Считалось, что он обвинял его сверх шансов. Прыгнул на крышу и помял ее. Пробил ботинок через заднее стекло. Водитель попытался стащить его и получил за это удар ногой по голове».

  Резник придержал одну из дверей открытой, и, наконец, ему удалось поднять его внутрь. Хороший вздор от сержанта надзирателя, ночь в холодной камере и соглашение о возмещении ущерба таксисту, и на этом, скорее всего, все кончится. Краткая справедливость: казалось, что об этом уже не так много. В те времена, когда Резник и его друг Бен Райли ходили в ногу со временем, очень многое можно было решить предупреждающим взглядом, словом, правильным вмешательством в нужное время. Слишком часто первые признаки вмешательства полиции приводили к немедленной эскалации беспорядков. Жестокий ответ. Бездумно.

  Консьержка без униформы по дороге домой из кинотеатра останавливается возле яростно ссорящейся пары, мужчина кричит во весь голос, женщина кричит в ответ сквозь слезы. Когда полицейский подходит ближе, просит их успокоиться, спрашивает женщину, все ли с ней в порядке, они вдвоем набрасываются на нее, женщина плюет ей в лицо.

  Молодой констебль, проработавший шесть месяцев, стоит между двумя группами молодых людей, стоящих вплотную друг к другу на верхнем этаже Центра Брод-Марш. Сбитый с толку, вынужденный вернуться к вершине эскалатора, он зовет на помощь, которая приходит только тогда, когда он падает на дно. Три сломанных ребра, вывих таза, всю оставшуюся жизнь он периодически страдал от сильных болей в спине.

  — Вас вызывают, сэр, — сказал Нейлор, проходя мимо Резника на лестнице. «Дель Коссал. Оставил сообщение на вашем столе.

  — Спасибо, Кевин.

  «Мы вдвоем идем через дорогу за пинтой пива, если…»

  "Да, может быть. Позже."

  Резник протиснулся мимо мебели, вынесенной в коридор, и толкнул дверь в комнату уголовного розыска. Незакрепленные доски все еще были сложены у стены, и от температуры ничего не удалось добиться, чтобы наладить отопление. Над столом Линн Келлогг горела лампа, ее пальто все еще висело на вешалке в углу, но ее не было видно. Дивайн уже должен быть в пабе, чтобы затащить их внутрь.

  За последние месяцы Резник едва ли хоть раз входил в этот кабинет, и его взгляд не скользнул в сторону дальней стены, где раньше сидел Диптак Патель. Теперь там было пространство, щель в полу, отрезки труб, проходящие сквозь них, тень. Холодность. Что Миллингтон сказал о Пателе и смерти? Рассыпать лепестки роз и сидеть и плакать там, откуда он родом, не так ли?

  Что ж, вопли, конечно, были в ту холодную субботу, когда ветер хлестал с холмов Брэдфорда и вонзался в спину Резника, как палка. Цветы тоже. Розы. Отец Пателя серьезно пожал ему руку, поблагодарил Резника за внимание, ни разу не взглянув ему в глаза. Никогда не понимал. Нет. Что тут было понимать?

  «Не надо», — умоляла подруга Пателя в тот вечер в центре города. «Пожалуйста, не вмешивайтесь».

  «Я должен, — сказал Патель.

  Через несколько мгновений клинок, которым один юноша атаковал другого, был обращен против него. Еще один чертов паки. Еще один чертов субботний вечер. Кровь из артерии хлынула вовсю, и лучшее, что можно было сказать, единственная хорошая вещь, единственное утешение, которое можно было найти: Пателю не потребовалось много времени, чтобы умереть.

  "Сэр?" — тихо сказала Линн Келлог.

  Резник не услышал, как она подошла к нему сзади.

  "Ты в порядке?"

  Он повернул голову и посмотрел на нее, медленно кивнул. — Иногда мне кажется, — сказала она, — что он… ну… что он все еще здесь.