Сорок семь
Рут шла босиком по кафельному полу. Почему она не удивилась, когда Резник вошел в паб? Мгновенно узнав его по суду и ранее стоявшему у боковой двери дома, Рейнс позади нее, наблюдая за Резником и ее мужем лицом к лицу. Глядя на лицо мужа, пистолет; зная, что он играет с процентами в своей голове. Как много они знают? Сколько они могут доказать? Сколько времени я получу? Она вспомнила, как близко стоял к ней Рейнс, тепло его дыхания на ее шее; даже тогда его рука тянулась к ней, касаясь ее спины.
Она налила в кастрюлю почти кипящую воду и, взмахнув ею, отнесла ее к раковине и вылила. Один чайный пакетик и один на удачу. Пищеварительное печенье в жестяной банке на полке. Она налила воды и закрыла крышку, оставив чай завариваться.
Собака все время наблюдала за ней, ясные глаза следили за каждым ее движением. Ритуал, как и многие другие. Тот, который визит Резника не потревожил. Пара половинок в пабе, несколько глав какой-нибудь книги, обратно в коттедж на чашку чая, а пока он стоит, она покормит собаку. После этого прогуляйтесь с ним по пляжу. Ну, она гуляла, собака бежала. Потом домой, посмотреть телевизор, может быть, радио, еще раз рано вечером, собака свернулась клубочком на ковре у изножья кровати.
Рут стояла, прижав обе руки к лицу, глубоко надавливая. Резник вошел в паб и сказал ей то, что она всегда знала, рано или поздно так и будет: он выходит. Я достану тебя, Рути. Поквитаться с тобой. Отплачу тебе, ты, двуличный ублюдок. Пизда. Ты сука. Там была ее фотография, на первых страницах большинства газет, в маленьком черном платье, спускающаяся по ступенькам перед двором. Бледное лицо. Там, за ее спиной, нарядный в своем костюме, это красивое улыбающееся лицо, руки подняты и раскинуты, чтобы защитить фотографов и оттеснить. Миссис Прайор позже сделает заявление через своего адвоката.
Доволен, конечно доволен. Мы получили хороший результат.
Освобождение Прайора так долго ждало ее, что она уже давно перестала его бояться. Что придет, то придет, и кто она такая, чтобы говорить, что она этого не заслужила? Подлизываешь своего старика, шлак, ты не заслуживаешь жизни. Ходили слухи, что его мама наняла какого-то сорвиголову, чтобы преподать ей урок, плеснуть ей в лицо кислотой. Рут спряталась где-то в Лондоне, за границей, ненадолго в Глазго, на время вернулась в город, потом сюда.
Ты можешь ходить, но не можешь бегать.
Ей здесь понравилось. Тишина. Все эти ранние годы перед колонками, поднятыми так высоко, что ей повезло, что она не получила необратимого повреждения ушей. Однажды в Глазго этот журналист узнал ее, стрингера NME. Умолял ее позволить ему написать ее историю. Я не говорю здесь о журнальной статье, я имею в виду настоящую вещь. Книга. Построен вокруг вас. История британского ритм-н-блюза.
Она не рассказала ни эту историю, ни какую-либо другую. Даже после суда, когда они все вились вокруг нее, как мухи вокруг приманки. Солнце . Новости мира. Деньги, которые ей предлагали. Моя жизнь со злодеем. Моя жизнь с лицом. Какая-то шлюха, которая считала, что она трахнула его глупо в своей паршивой кроватке, продала эту байку о шампанском и сексе вчетвером и о том, как Прайор не мог насытиться. Что ж, после всех лет виртуального воздержания, которые он практиковал с ней, возможно, Рут верила только в это.
Было поздно. Собака покончила с едой и, озадаченная, ждала у двери. Чай был холодный и переваренный. Рут переобулась, застегнула пальто.
Волна моря, когда оно складывается обратно на песок. Если бы Прайор подошел ко мне сейчас, из этой долгой тьмы, подумала Рут, что бы я сказала или сделала?
Возвращаясь, когда она приблизилась к волнолому, она услышала быстрое чирканье спички и через несколько мгновений увидела мягкое свечение сигареты. Всего лишь дети, подумала она, занимаясь холодным ухаживанием.
Карточка Резник все еще была в кармане ее юбки, и она бросила ее на кухонный стол, когда проходила мимо. Пятнадцать-двадцать минут она сидела с поднятыми ногами и слушала Radio Two: Брайан Мэтью успокаивал больше, чем очередная партия Gradgrind.
— Пошли, — сказала она, и собака с обычным энтузиазмом потащила ее вверх по лестнице в постель.
На окраине города прошлой ночью, возвращаясь назад, Резник съехал на обочину и заглушил двигатель. Огни раскинулись перед ним, как сеть. Чувство, не совсем боль, застряло у него в горле. Его инстинктом было вставить новую кассету на место, но в его голове Лестер уже играл «Ghost of a Chance».
невидимый, не совсем непрошенный,
кто-то только что проник.
Рут смутно слышала, как собака шлепает вниз по лестнице, но это был такой знакомый звук, что она так и не проснулась: ее разбудил резкий, внезапный звук рвущегося у ее головы.
"Что это?" Вскакивая с места, моргая в ближайшую темноту.
— Это, — произнес знакомый голос, — звук перерезанного горла вашей собаке.
