На квадратной кухне, разливая вино, Ханна была поражена нетвердостью своей руки. Ханна, что, черт возьми, с тобой случилось, спросила она? И что, черт возьми, ты думаешь, что ты делаешь?

  "Здесь."

  Он все еще стоял там, слишком большой для середины комнаты. Когда он взял стакан, его пальцы на мгновение обожгли край ее ладони.

  — Почему ты не даешь мне взять твое пальто?

  "Все нормально." Но он поставил стакан, сбросил пиджак, и Ханна повесила его в холле рядом со своим.

  "Пожалуйста сядьте."

  Поколебавшись, Резник взял диван. Не в силах сесть рядом с ним, Ханна села в ближайшее к стереосистеме мягкое кресло.

  — Вы не видели ничего из того, что вам нравилось? — сказала она, указывая на компакт-диски.

  — Я не знал.

  — Значит, это не твоя музыка?

  Наконец Резник улыбнулся. — Боюсь, я сам джазмен.

  «Ну, — сказала Ханна, потянувшись к пульту управления, — никто не рискнул…»

  Звуки фортепиано, поначалу неуверенные, прокатились по комнате. Потом женский голос, слегка хриплый, без сопровождения, теплый, но голый. Зачем ходить, пела она, когда можно летать?

  Когда за вокалом вмешались другие инструменты, Резник подумал, что во второй раз за вечер он слышит аккордеон. Он наклонился вперед, поднял свой стакан с каминной полки и, не выпив, поставил его на пол у своих ног. Ханна наблюдает за ним, ее губы едва шевелятся в ответ на слова. Пространство между ними казалось непреодолимым шириной в миллион миль. Резник шевельнул ногой, и бокал опрокинулся, пролив вино.

  "Вот дерьмо!"

  "Все нормально." Ханна вскочила на ноги и направилась к двери. «Не волнуйтесь. Не волнуйся. Возвращается с кухонным полотенцем в руке.

  "Мне жаль." Резник все еще сидел там, расставив ноги, в руке у него был только пустой стакан.

  — Это не имеет значения, — заверила его Ханна, сильно прижимая ткань к ковру, где разлилось вино. «Вот почему я купил этот цвет. Ничего не показывает».

  — Это моя вина, что я такой неуклюжий.

  "Не здесь. Видеть. Ничего такого. Ну, — смеясь, — ничего особенного. Выпрямившись, она положила руку ему на ногу; когда она потянулась другой рукой к его шее, потемневшее полотенце упало. Его рот сомкнулся на ее губах, а потом разошлись. Вино на языке. Где-то в мозгу Ханны она подумала: «Я должен был дождаться «Заткнись и поцелуй меня!»», но шестой трек был слишком далеко. Колени Резника были плотно прижаты к ее боку, его рука зарылась в ее волосы.

  — Чарли, — сказала она минут через пятнадцать. Он закинул одну ногу на кушетку, а она полулежала поперек него, стараясь не поддаться судороге и не заметить, что ее бедро довольно болезненно трется об острый край кушетки.

  "М-м-м?" — пробормотал он, приблизившись к ее лицу. Его галстук исчез, а рубашка была почти расстегнута.

  «Подойди ко сну».

  У двери он остановил ее, схватив за руку. — Слушай, Ханна, ты уверена?

  Он был поражен свирепостью ее смеха.

  "Что это?"

  "Конечно?" она сказала. «Я не знаю, смогу ли я позволить себе ждать так долго».

  Спальня располагалась наверху дома между двумя покатыми крышами. Половые доски были отшлифованы и отполированы; два комода и платяной шкаф были из обтесанной сосны. Там было два коврика, по одному по обеим сторонам кровати, один белый, другой кроваво-красный. Растения свисали в корзинах с потолка, листья тянулись к свету, который даже сейчас пробивался через незакрытые световые люки, по одному с каждой стороны комнаты. В городе никогда не было совсем темно. Ханна лежала там несколько ночей, глядя вверх и тщетно выискивая звезды.

  Теперь она приподнялась на одной руке и с удивлением обнаружила, что ее все еще немного трясет; она ни с кем не занималась любовью со времен Джима, и это уже казалось давным-давно. Так странно, впервые с кем-то новым; после первого слепого возбуждения от ласки и раздевания, неуклюжести нахождения подходящего, почти упрямой неловкости этого. Она вспомнила фильм, который видела однажды — Роберта Де Ниро, да, и Уму Турман? — бросился на него сломя голову, толпа из рук, ног и простыней, в результате чего они оба, испуганные и запыхавшиеся, оказались на полу. И, конечно же, в кино никогда не было того неловкого неразговора о презервативах. У кого из вас они есть и находятся ли они в пределах досягаемости? Ответ лежал на верхней полке шкафчика в ванной, за гелем от язвы во рту и запасной зубной нитью, внизу, на втором этаже.