— Да, что с ним? Шейн смотрит на экран, последние бегуны проплывают мимо столба.

  — В прошлую субботу вечером вы обеспечили ему алиби.

  "Так?"

  — Я думал, раз его здесь нет, ты можешь передумать. Запоминай вещи по-другому».

  — Ты же не говоришь, что я солгал?

  «Верность, — сказал Резник, — забавная штука».

  «Мама, — сказал Шейн, приподнявшись на локте и повысив голос в сторону кухни, — где я был в субботу в прошлый раз?»

  — Здесь, — подсказывая, отвечает Норма, проходя мимо. — Здесь с твоим приятелем. Джерри. Вернул те видео, помнишь? Улица Вязов и еще та. Ужасные чертовы штуки!» А потом, глядя на Резника. — Он был здесь, мистер Резник. Они оба были». Ждем, когда он скажет иначе.

  Что Резник сделал, так это подошел ближе к тому месту, где сидел Шейн, и сам сел на подлокотник дивана. «Ты увлекаешься тем же, что и он, Шейн? Кроме фильмов ужасов, я имею в виду. Комбат 18 и подобные. Экстремистские штучки. Фашистские митинги, расистские атаки».

  Шейн перевел взгляд на Винсента, легко стоящего в конце комнаты, а затем снова на него.

  «Потому что, если бы вы были, я бы удивился. Думал, у тебя больше мозгов, чем на подобные вещи.

  Шейн сделал круговое движение плечами, прежде чем снова оглянуться на экран и на жокея-победителя, спешивающегося в загоне для расседлания. Через мгновение он потянулся за пультом и снова включил звук.

  — Будьте осторожны, — сказал Резник, вставая на ноги. «Не ввязывайтесь в неприятности, в которых вы не нуждаетесь».

  Шейн не сдвинулся с места; не дал никаких признаков того, что он услышал или прислушался к совету Резника.

  Норма прошла с двумя детективами к двери. -- Старушка, -- сказала она, -- та самая, знаешь, моя Ники...

  "Дорис. Ей медленно становится лучше, Норма. На поправку. Они оба, она и ее муж.

  Норма кивнула. "Хорошо. Я рад хотя бы этому».

  Затем Резник и Винсент уходят, возвращаясь к машине, Винсент отпирает двери, и они вдвоем садятся внутрь, дети идут по улице, а родители у окон наблюдают.

  «Что, во имя Христа, — пронзительно кричала Норма на Шейна, как только она вернулась, — ты был до сих пор?»

  — Расслабься, — сказал Шейн. — Только что пришла первая лошадь дня, без двадцати пять час.

  Тридцать шесть

  По счастливой случайности Стелла Эстон ответила на звонок, когда позвонил Резник; да, конечно, она встретится с ним, как насчет городского дома? Знал ли он это? Та улица у Брайдлсмит Гейт. Низкий тротуар, так это называлось?

  Это было. Резник добрался туда рано, одно из тех мест, мимо которых он проходил бесчисленное количество раз за последние три-четыре года. Стройные бледные деревянные столики и официантки, изучающие моду в Трентском университете; либо так, либо они были шестиклассниками старшей школы, излучающими равное количество воспитанности и пренебрежения. Внутри небрежно опрятные молодые люди, чьи дизайнерские носки и нижнее белье, как догадался Резник, стоили больше, чем он тратил на одежду за год, развалились в темных очках и выглядели круто. Элегантная молодая мать — или это была помощница по хозяйству? — скормил что-то похожее на фиолетовый йогурт малышу на высоком стульчике. Одна пожилая женщина с седыми волосами, разметавшимися вокруг морщинистого лица, несчастно сидела над остатками поджаренного бутерброда, выглядя так же неуместно, как чувствовал себя Резник.

  — Один, сэр? — спросила официантка достаточно дружелюбно.

  — Э-э, я кое с кем встречаюсь.

  Она бросила на Резника взгляд, который, казалось, означал «как если бы» и отправила его к столику возле кофеварки, где тут же забыла о нем, пока не вошла Стелла. настолько короткая, что едва ли достойна этого имени.

  Резник приподнялся, чтобы поприветствовать ее, смущенный ее юношеской привлекательностью и осознавший, что эти глаза смотрят из-за темных очков, взвешивая природу их отношений.

  — Как твоя мама держится? — спросил Резник, как только Стелла села.