Так и должно быть, подумал Резник.

  «… это то, что я действительно хочу увидеть, и пятница — единственный шанс, который у меня есть».

  «Послушай, — сказал Резник, душа разума, — все в порядке, иди и посмотри свой фильм. Мы можем встретиться в другой вечер.

  — Я больше думал о том, что ты можешь пойти со мной.

  «Ах».

  «Мы могли бы получить что-нибудь поесть потом; мы могли бы поесть там даже, еда неплохая.” Она затаила дыхание, ожидая ответа, которого не последовало. "Что вы думаете?"

  — Это не очередной фильм из Туниса, — осторожно спросил Резник, — о чем это было? - тишина?"

  Ханна немного рассмеялась. — Нет, ты в полной безопасности. Это на английском. Ну, американец. Ваня на 42-й улице. ”

  Воспоминание пробудилось глубоко в мозгу Резника. — Это братья Маркс, не так ли?

  Ханна рассмеялась. "Не совсем."

  "Ой."

  — Больше Чехова, я думаю. И прежде чем он успел сказать что-то еще, «Если все в порядке, почему бы нам не встретиться там? В фойе. Восемь пятнадцать."

  "Хорошо."

  "Увидимся позже. А Чарли?

  "М-м-м?"

  — В следующий раз я позволю тебе выбирать, обещаю.

  Когда он оглянулся через комнату, Диззи воспользовался случаем, чтобы сесть обратно в кресло и лежать там, свернувшись калачиком, прижав одну лапу к глазам.

  «Это продолжается, Диззи, мой друг, то, как она относится к кошкам, ваши дни могут быть сочтены».

  Когда Норма вернулась с утренней уборки, Шина стояла на кухне и курила сигарету, пока Питер варил яйца на завтрак, его или Шины, трудно было сказать. По крайней мере, отец и дочь находились вместе в одной комнате и если не то чтобы разговаривали, то и не кричали.

  — Это место, — сказала Норма, сбрасывая пальто и бросая его на спинку стула, — не знаю, было ли горькое прошлой ночью или что, но состояние этого джентльмена сегодня утром, пол был похож на плохая ночь на трепещущей скотобойне».

  — Спасибо, мама, — поморщилась Шина, гася сигарету. — За то, что поделился этим с нами.

  — Да, спасибо, любимый. Питер ухмыльнулся. «Как раз то, что мне нужно, чтобы пробудить аппетит к этим яйцам. Может быть, мне все-таки стоит их взболтать.

  Шина перегнулась через край стула и притворилась, что ее тошнит.

  — Что я могла сделать с… — начала Норма, загораясь.

  «Это сигарета и хорошая чашка чая». Питер начал это, и с присоединившейся Шиной они закончили в унисон.

  — Вы двое кажетесь веселыми, — сказала Норма, наполняя чайник у раковины.

  — У нас все хорошо, правда, Шина?

  — Хорошо, да.

  — Тогда мне лучше не спрашивать вас, юная леди, почему вы не на работе, не так ли? Испорти это прекрасное настроение, в котором ты сейчас».

  — Оставь ее в покое, — настаивал Питер, наклоняясь вперед и осторожно выкладывая ложкой первое яйцо со сковороды.

  — Или откуда, — продолжала Норма, — ты взял еще одну новую куртку? И не тратьте свое дыхание, говоря мне, что это заимствовано. Или что вы купили его на то, что вы заработали, потому что количество часов, которые вы проработали в последнее время, вам должны, а не наоборот».

  — Норма, дорогая, оставь это.

  — С тобой все в порядке, ты скоро уйдешь отсюда. Я тот, чей карман поранится, если она получит свои карты.

  — Ага, — сказала Шина, фыркнув, — показывает, что ты знаешь, потому что я уже знала.