Внезапно она повернулась к нему лицом, словно осознав, что он наблюдает за ней, и у Кэрью было только два выхода. Он подошел прямо к ней, легко найдя улыбку, взглянув на книги в ее руках.

  «Тисдейл и Рубинштейн. Тяжелая работа даже для штатной медсестры с амбициями.

  Сара посмотрела на него, словно ожидая, что он отойдет в сторону и позволит ей добраться до кассы.

  Кэрью не двигался. — Я узнал тебя, — сказал он. «С той ночи». Многозначительно глядя на выгравированный значок, приколотый над ее грудью. "Сара."

  — Да, — сказала она. — Ты ползал по бордюрам.

  Кэрью цокнул. — Я предложил вам подвезти.

  — Ты пытался меня забрать.

  — Да, — сказал он. "Да, я сделал."

  "Почему?" — спросила она, сразу почувствовав, что это неправильно.

  Из-за твоих волос, подумал Кэрью, из-за твоей походки. Он не говорил таких вещей; еще нет. Он не был таким глупым или неумелым.

  — Ты действительно получаешь и то, и другое? — спросил он, постукивая по самой верхней из книг.

  «Они не для меня. Один из врачей…»

  — Только не говори мне, что он у тебя на побегушках.

  — Он не мог добраться сюда сам.

  "Слишком занят." Просто грани сарказма.

  «Он был тяжело ранен. Несколько ночей назад.

  «Не Флетчер? Тим Флетчер?

  "Ты его знаешь?"

  Кэрью покачал головой. «Я читал о нем. Бедный парень."

  "Да."

  — Как он поживает? — спросил Кэрью. — Поправляется?

  Сара кивнула. — Медленно, да.

  Кэрью немного откинул голову назад и, казалось, снова сосредоточился на ее лице. Сара знала, что он собирается изменить курс, попросить ее встретиться с ним после работы, что-то в этом роде. Она чувствовала, что небо у нее пересохло.

  — Что ж, — сказал Кэрью, — приятно наткнуться на вас. Отступая. — Может быть, я еще увижу тебя как-нибудь.

  И он шел из магазина, густая шевелюра, хорошее, мускулистое тело, что-то вроде подпрыгивания в походке. «Возможно, — подумала Сара, — я была с ним немного сурова, может быть, он не так уж и плох, в конце концов».

  Были дни, и их было слишком много, когда Бернард Солт чувствовал себя свободным от давления только тогда, когда он был в театре. Перед ним наркоз, проблема, которую нужно решить, и он знал самый верный и безопасный способ ее решения. Конечно, были неожиданности, даже чрезвычайные ситуации. Но именно они поддерживали его жизнь: и они были преодолимы. В пределах его знаний, его рук. Он стоял там, и по его приказу ему в руки вкладывали инструменты, стерильные, острые. Если что-то было гнилое, вы вырезали это.

  Что до остального…

  Двадцать четыре года брака, который благополучно угас. Смесь ненасытности и скуки заставила его найти утешение, к которому у него больше не было ни склонности, ни потребности. Почему она не могла принять это? Отпустить. Это вечное нытье, ты обещал, ты обещал. Конечно, он обещал. Разве это не то, что он должен был сделать? Женатый мужчина. Консультант. Семь-восемь лет назад, когда это началось, он пообещал ей что угодно. Имел. Теперь он пообещает ей что угодно, лишь бы оставить его в покое, только она ему уже не верит. Не без слов на бумаге, доказательств, обязательств. Все время ты говорил, что мы могли бы сделать, если бы ты был свободен.

  Что ж, теперь он был свободен и полностью намеревался оставаться таким.

  Она снова ждала у его машины, и он подумывал бросить ее, вернуться в больницу и вызвать такси, но она увидела его.

  — Хелен, — сказал Солт, ставя свой портфель на крышу машины и вертя пальцами в кармане куртки ключи, — как долго, по-твоему, ты собираешься продолжать в том же духе?