Насмешка переросла в фырканье, и иррациональный порыв Резника ударить Кэрью в рот был сорван ударом Линн Келлогг в окно машины. Резник свернул его, в ответ на выражение лица Линн вылез на тротуар. За ее спиной дверь в дом была открыта. Кое-где, вверх и вниз по улице, соседи начинали проявлять интерес.

  Резник прислушался, и когда он оглянулся на машину, Кэрью поерзал на сиденье и смотрел в зеркало заднего вида на свою прическу. Резник связался с Нейлором, чтобы тот забрал Линн и девушку и отвез их в участок. — Я пойду вперед, — сказал он. "С ним. Убедитесь, что они готовы для вас.

  Линн смотрела на Иана Кэрью, который занял прежнее положение и смотрел прямо перед собой. Из одного из домов напротив вышла женщина, крашеные волосы, мужское пальто, распахнутое поверх рубашки и джинсов. Глаза Кэрью машинально следовали за ней, рот был готов улыбнуться.

  — Как девочка? — спросил Резник.

  Линн покачала головой. «Настолько хорошо, насколько можно ожидать. Лучше, наверное».

  Резник кивнул и забрался обратно в машину. "Что теперь?" — сказал Кэрью, то ли скучно, то ли сердито.

  Не отвечая, Резник завел двигатель, включил передачу, выполнил трехточечный поворот и направился обратно к центру города.

  Тринадцать

  С тех пор, как проблемы с дочерью достигли особенно неприятного апогея, Скелтон отказался от утренних пробежек. Теперь вместо этого он бегал в обеденное время. По утрам он пытался проводить время с Кейт, играя с ломтиком тоста, пока она рассеянно прокладывала себе путь через трясину Weetabix и Shreddies, впитывая теплое молоко до тех пор, пока то, что оставалось, не напоминало тину Трента. Скелтон расспрашивал о ее школьных занятиях, учителях, школьных друзьях, о чем угодно, но только не о том, что ему больше всего хотелось знать: где она была накануне вечером, с кем была? Он сидел и слушал ее сбивчивые, нерешительные ответы, царапая Флору своим тостом и задаваясь вопросом, сколько она выпила, не вернулась ли она к наркотикам? Шестнадцать с половиной: каковы были шансы, что она все еще девственница?

  Скелтон уже выходил из вокзала, когда подъехал Резник, открывая дверь, чтобы Кэрью мог выйти. Двое мужчин в спортивном костюме и Резник между ними в брюках, которые были слишком свободны выше лодыжек и слишком узки в бедрах, в куртке, на которой он мог с легкостью застегнуть одну пуговицу, но редко две. Моменты, подобные этому, могут вызвать паранойю: уверенность в том, что в какой-то момент каждого дня, в какое-то время в течение суток все остальные бегают, бегают трусцой, тренируются, поднимают тяжести. Все.

  "Чарли." Скелтон поманил его в сторону. — Этот Кэрью?

  "Да сэр."

  — Вы не предъявили ему обвинения?

  — Здесь по собственной воле, сэр. Будем рады ответить на любые вопросы, которые могут помочь нам в наших расследованиях».

  Скелтон взглянул на Кэрью. "Счастливый?"

  Резник покачал головой. «Достаточно дерзкий».

  — Не взорвись, Чарли. Технические детали».

  Резник изменил положение, переместившись так, что большая часть его спины была обращена к Кэрью. — Просто может быть что-то еще, сэр. Сегодня утром зашел к девушке, протиснулся внутрь, может быть, он ее изнасиловал.

  Лицо Скелтона было каменным.

  — Линн сейчас с девушкой, она согласилась на обследование. Возьми оттуда».

  — Бывший парень, да?

  Резник кивнул.

  "Трудный. Случаи такие. Трудно доказать».

  Резник повернулся к Кэрью и жестом пригласил его подняться по ступенькам к станции.

  — Я ненадолго, — сказал Скелтон, двигаясь на месте, разогреваясь. «Сделай это сегодня коротким».

  О, хорошо, подумал Резник, следуя за Кэрью к дверям, всего четыре мили. Должен помнить, когда я вернусь сегодня вечером, потренируйся в нескольких отжиманиях, пока я жду, пока приготовится омлет.

  Напротив справочного окна сидел юноша с зелеными гелевыми волосами и золотым кольцом в левой ноздре, капая на руки кровью и соплей. У окна мужчина средних лет в темно-синем костюме в тонкую полоску объяснял дежурному офицеру, где именно он оставил свою машину, почему он был настолько глуп, что оставил свой портфель на заднем сиденье. В следующей группе дверей констебль в форме сидел на корточках рядом с девочкой лет девяти или десяти, пытаясь заставить ее произнести свой адрес.