Мюллер впервые наблюдал ритуал погребения.

– Я не понял, зачем ты нас сюда привёл? – Обратился Мюллер к проводнику, забыв, что тот не говорит ни на одном из языков, кроме местного.

Проводник и Палленхаузен переглянулись.

В какое-то мгновенье Мюллеру показалось, что глаза Доржо по-рысьи сверкнули.

«А так ли он не понимает европейских языков?» – мысль мелькнула и мгновенно исчезла.

– Разве тебе не интересно наблюдать один из самых древних на Земле ритуалов? – Таков ответ Палленхаузена. Он понизил голос. – Послушай меня внимательно! Они здесь надолго. Будут курить волшебную траву хом. Когда, сделав молитвенный круг, вернутся родственники, маги расскажут, как задобрить богов.

– Что ты намерен делать?

– Как мы увидели, покойник не смог уйти в свой буддистский рай. Видел, грифы отказались от приношения? А это значит, родственники умершего должны принести магам дары, чтобы старик все-таки оказался там, где надо.

Эта семья – потомки одного из индийских магараджей, одного из самых богатых в своё время. Они – Маурьи. Семья до сих пор располагает уникальными драгоценностями. Они давно скрываются здесь. И сокровища скрывают. Полагаю, что часть принесено сюда. Думаю, мы смело можем их забрать, когда все разойдутся. Но надо подстраховаться. Предлагаю тебе пойти в лагерь, взять оружие и вернуться. Мы будем ждать. Чтобы тебя не заметили иди через нашу пещеру.

«Как будто могилу грабим», размышлял Альберт.

И пошел. В лагерь добрался к вечеру. Он ни слова не сказал о найденной золотой жиле. Не сказал и о погребении наследника магараджи. Перекусил слегка. Отдохнул. Взял винтовку, патроны, и вернулся в условленное место ранним утром. И никого там не обнаружил.

Кто-то быстро шмыгнул на выход. Дверь захлопнулась.

Когда Чижиков пришел в себя, включив тусклый свет, он подошел к старинным часам. Циферблат на месте. Минутная стрелка на месте. Циферки присутствуют. Корпус абсолютно целый. Где трещина? Значит, в часах скрыт выдвижной ящик, а сейчас он плотно закрыт.

– Кто здесь? – раздался старческий голос.

В окне кто-то маячил.

– Оперуполномоченный Чижиков. Я сейчас выйду. – С трудом удерживая равновесие Василий вышел из подвала. Возле дома стояли Горелик и преклонных лет гражданин.

– Я, конечно, извиняюсь, но хотел бы уточнить, вы уже уходите, – и повернувшись в сторону, – Слава Богу? Я вас специально поджидаю. Вам же свидетели нужны? Вот нашёл вам свидетеля. Это Адам Адамович Михальчик, прежний часовщик. Знает всех.

– Идёмте ко мне, – пригласил новый персонаж. – Я живу в этом доме, на первом этаже квартирка моя. Чайку попьём с карамельками.

Когда-то наставник, очень заслуженный и уважаемый человек, советовал Чижикову никогда не пренебрегать дополнительными знаниями и информацией, какими они не были бы.

– Запомни, молодой. – повторял неоднократно его наставник, – не затем ты должен накапливать информацию, чтобы приумножать знания, а для того, чтобы инициировать как следует нашу работу!

Эту рекомендацию Вася запомнил и пользовался ею успешно. Сегодня советом Василий решил воспользоваться.

Он рассудил, что если кто-то и был в мастерской, то совершенно спокойно успел забрать интересующие предметы. Он попрощался с Гореликом. И поднялся в квартиру Михальчика.

Обычная, для немецкого дома, построенного проживания в конце девятнадцатого века планировка. Ныне коммуналка. Небольшая кухня. Небольшая комната. Квадратный холл. Санузел общий на весь этаж.

Чай пили в комнате, за небольшим чайным столиком.

– Реставрировали с отцом вместе, – похвастал старик. – Этот столик принадлежал моим предкам, молодой человек. Красное дерево! Сейчас таких не производят. Здесь в этом доме родился мой отец. Здесь жили его родители, его братья и сёстры, их семьи. Такое вот дело!

– А где нашли такое чудо? – Вася не лукавил. Столика такой конструкции он ещё ни разу не видел.

– А нашел его мой отец, очень давно, в подвале. Столешница отдельно. От внутреннего ящика только фасад сохранился. Остальное мы доделали. Ножку одну тоже сами восстановили, остальные сохранились.

Чижиков хрустнул карамелькой.

– А вот ещё к чаю, печенье, варенье из клубники. Внучка варила. Пробуйте. – Старик потянул за бронзовую ручку. Открылся внутренний ящик. Достал милейшие кофейные ложки. – Серебро. Клейма видите? Смотрите на буковки. А и М, в завитушках. То есть Алоиз Михальчик, ювелир и создатель предметов роскоши. Прадедушка мой. Он имел небольшое ювелирное дело. Так по мелочи. Броши, колечки, ложки кофейные и чайные. Иногда, старинные шедевры копировал, делал, как сейчас говорят, реплики. На каждом изделии ставилось клеймо. Обучался прадед аж в Петербурге, у братьев Грачевых, которые были поставщиками Императорского двора, в 1918 закрыли братьев.

Дед продолжил дело отца. Инициалы ему тоже подходили. Адам. Так звали деда. Хотя, ложечки вряд ли можно назвать роскошью. Средний класс мог себе такое позволить.

– Ложечки тоже в подвале нашли?

–Нет. В стене. Отец нашел. Да и что скрывать? Он надеялся, что родные хоть что-то припрятали. Вот кое-что и нашел.

Они продолжили неторопливо чаёвничать.

– Мой отец оказался самым проницательным из всей семьи. В 1933 он ушел из семьи искать лучшей доли. Сначала в Данию. Оттуда в Финляндию. А уж оттуда – в Советскую Россию, где получил советское гражданство, учился, работал, потом воевал. И он оказался прав. Он выжил. А родственники, не поверившие ему, все погибли. Остались только эти стены. Кое-что из мебели и утвари. Но разве можно это сравнивать с семьёй? Когда в сорок пятом отец получил очередное ранение, лечился здесь и остался здесь. Нашёл свой дом, но не сразу смог заселиться. Сначала тут обитал начальник госпиталя, а когда врач с семьёй уехали в Ленинград, в дом вселили несколько семей, в том числе и отца, он был к тому времени женат. Так что я появился уже здесь. Стопроцентный житель нашего славного Калининграда. Пять лет назад я ещё работал часовщиком, в этом доме, в подвале. Сейчас там другой специалист, а я на покое.

– Как же так? Вы-то точно должны быть ювелиром, а вы часовщик?

– Э-хе-хе! Наше семейное дело, к сожалению, не выдержало конкуренции. Давно это случилось. Ещё до первой мировой. Был у деда важный клиент в Варшаве. И однажды, дед повёз туда выполненный заказ. Не могу сказать, какие изделия находились при нём точно, но были бриллианты и рубины. Произошло несчастье. По дороге деда ограбили и убили, а весь багаж исчез. Хотя, чемодан и саквояж были приметными, из натуральной кожи, и инициалы А и М из серебра с позолотой. Убийц не нашло. Вещей не нашли. Кто сообщил преступникам, что ювелир с заказом едет, осталось неизвестным. Сыновьям пришлось возмещать клиенту убытки. И бизнес этого не вынес. Закатился. Имя мне родители выбрали, чтобы к тем инициалам подходило. Адам Адамович Михальчик. А и М. И у сына моего такие же инициалы. И у дочери. И у всех внучат, – заулыбался старик.

– Странно, что та общественница называет антикваром Литвака, а не вас.

– В этом странного нет. Семён Иосифович любит посещать барахолки. Что-то там находит. Перепродаёт. Не скрывает. А та активная женщина имеет виды на него.

– А исчезнувший, скажем пока так, Литвак Семён Иосифович тоже местный?

– Почти. Он из переселенцев. А до этого жил, кажется, в Белоруссии. Переехал сюда к какому-то родственнику, да тот лет 50 назад как умер. Других родственников у него нет. Ни жены. Ни детей. Совсем один. Со мной он не особенно откровенничает, хотя арендует комнатку в подвале рядом с моим бывшим рабочим местом. Между нашими мастерскими стенка, но входы тогда у нас были разные. Я входил из нашего подъезда, считай, из собственной квартиры. А он – из переулка. Ныне вход сделали общим. Новый владелец дома меня от них отгородил.

– А соседи ваши к Литваку обращались по каким-либо делам?

– Соседей у меня, можно сказать, давно нет.