– Да. Выпустился этой весной. – Я украдкой пытался вытереть лоб. Хотелось бы все это обсудить в тот момент, когда я не истекаю потом. Когда вокруг не носятся «Продавцы новостей». Могло показаться, что они слишком устали от доставки новостей во все эти газеты, чтобы так много прыгать, но, видимо, нет.

– Работаешь?

– Нет. – Я был уверен, что он имеет в виду выступления, а не переворачивание нарезанного сыра для покупателей во время обеда. – Я планировал пойти на прослушивание, но…

– Лето закончилось, – перебил он. – Настоящая работа начинается сейчас.

Я кивнул. Джейсон потер рукой свою бороду с проседью, как он делал, когда отчитывал нас за то, что мы испортили его постановку танца.

– Полагаю, ты слышал об открытом прослушивании в «Хэлло, Долли!», – сказал он наконец. – Ты и все те, кто только что приехал на автобусе из Уичито[31] с чемоданом, набитым париками и туфлями для выступления.

– Вашингтон-Хайтс – это не Уичито, – возразил я.

– Ты местный? – Он поднял бровь. – Мне следовало узнать жителя Нью-Йорка. Города, гравий в котором помогает мягко приземляться.

Обычно все, что городской гравий делал, – это заставлял мои ботинки выглядеть совершенно убитыми, но, конечно же, он мог помочь мне смягчить посадку.

– Но в отличие от остальных, я думаю, у тебя есть шанс, – продолжил Джейсон. Надежда возродилась в моей груди. Если Джейсон Бравард думает, что у меня есть шанс, значит, он у меня действительно есть. За все годы, что я приходил сюда, я лишь однажды слышал от него комплимент, и тот был адресован не мне.

– Приезжай пораньше. Там будет суматоха. Но убедись, что тебя заметили. Я скажу Итану, чтобы тот присматривал за тобой.

– Вы знаете Итана Фокса?

– О да. – Джейсон с любовью закатил глаза. – Мы вместе учились в Джульярдской школе, в те времена, когда он был гениальным парнишкой, а я – заурядным.

Джейсон Бравард, определенно, тоже был гениальным, я почти уверен, что помню какую-то историю о том, как он бросил школу, чтобы ставить хореографию в Линкольн-центре, а затем выиграть «Тони», но не хотел показаться одним из этих кошмарных фанатов, декламирующих перед ним его же резюме.

– Я не знаю, что он думает по поводу «Хэлло, Долли!»… Я имею в виду, не пойми меня неправильно, я люблю Бродвей старой школы, но это определенно не его вещь, – задумчиво произнес Джейсон. – Но, зная Итана, это будет интересно. Это может сработать, Хорхе, – серьезно сказал он. – И такие шансы выдаются не так часто. Не облажайся.

Я был абсолютно убежден, что это максимально приближено к воодушевляющей речи, которую я мог бы услышать от знаменитого критика хореографов Нью-Йорка, поэтому я проникся.

Напряжение определенно присутствовало. Когда я вошел в вестибюль, остальные танцоры нашей группы обсуждали только одно: открытый кастинг Итана Фокса. Я был почти уверен, что каждый начинающий актер в городе – и каждый начинающий актер, который мог попасть в город, – там появится. Рекомендация Джейсона Браварда могла бы помочь мне быть замеченным, но, чтобы действительно выделиться, мне нужно до них достучаться. Кроме того, мне понадобится великолепный, потрясающий номер для прослушивания. Что-то, что заявляло бы «Я Барнаби твоей мечты!» – и при этом было не слишком требовательным к сценическому прикиду.

Был только один человек, к которому я мог обратиться. Я вытащил телефон из кармана для того, чтобы написать Кэти Кин.

Я никогда должным образом не заботилась о Мадлен.

Да, она сделала блант боб[32], что не так-то легко, но эта история «две маленькие девочки, построенные в две колонны» вызывала у меня дрожь. Плюс, какой бы доброй и внимательной ни была мисс Клавель, она выполняла довольно унылые действия со всеми этими малюсенькими кроватками, втиснутыми в одну комнату.

А что я? Мне нужно личное пространство.

Нет, у меня никогда не хватало терпения с Мадлен. А как же Элоиза? Элоиза была кумиром. Даже в шесть лет она понимала одну из самых фундаментальных истин существования: нет лучшего место пребывания, чем роскошный отель.

Добро пожаловать в отель «Пять сезонов» в Нью-Йорке. Улыбка девушки на ресепшен была такой же холодной, как и ее светлые волосы холодного оттенка, гладкие, уложенные в изящный французский узел. В мочках ее ушей блестели неброские жемчужины, а на шее элегантным узлом был повязан шелковый шарф. «Пять сезонов», очевидно, отель высокого класса – каждое ее движение выглядело отточенным.

– Чем могу быть полезна?

– Надеюсь, вы мне поможете. – Я ответила на улыбку консьержки своей собственной прохладной улыбкой. – Я полагаю, что бронь оформлена на моего отца, но он задержался в Гонконге по делам. Сезон дождей, знаете ли. Парализующая вещь на глобальном рынке.

– Конечно, мисс Смит.

Даже несмотря на огромные очки «кошачий глаз», она узнала меня. Ничего не поделаешь. С другой стороны, я никогда не понимала тех актеров из Лос-Анджелеса, которые ходили по аэропорту в грязных бейсболках и толстовках с капюшоном. Если уж и быть инкогнито, то хотя бы со вкусом.

– Полагаю, у нас есть карточка на случай непредвиденных расходов на имя П. Смита. Это та карта, которой вы бы хотели воспользоваться?

Я кивнула и улыбнулась, вспомнив некоторых своих школьных приятельниц, которые имели доступ к кредитным картам своих отцов «на случай чрезвычайных ситуаций». Глупые девчонки. Единственное, что могло противостоять чрезвычайной ситуации, – неограниченный доступ к надежной кредитной линии.

– Надеюсь, я могу заселиться пораньше?

– Конечно, мисс Смит. Вы у нас в люксе «Луна». Я надеюсь, это вас устроит.

– Более чем. – Не самый большой номер в «Пяти сезонах», но из него открывался прекрасный вид на парк. Кроме того, мои дорогие друзья – больше похожие на любимых тетю и дядю, на самом деле, – Мишель и Барак в настоящее время находились в самом большом номере для столь необходимого отдыха, и господь знает, что они заслужили Президентский люкс гораздо больше, чем я.

– Надеюсь, вы сможете расслабиться здесь, в Нью-Йорке, учитывая вашу недавнюю… – Я наблюдала за тем, как она подыскивает слово, терпит неудачу, а затем, в конце концов, останавливается на слове «ситуация».

Ах, этот утомительный королевский вопрос. Это был один из самых упорных слухов, которые я слышала за последнее время. Слухи редко следовали за мной через океан, и еще реже они появлялись вот так, совершенно неожиданно и без моего ведома. Конечно, можно было контролировать прессу, обычно я понимала, что они могут сказать, и откуда это будет исходить. Особенно если это касалось всевозможной дичи и наглой лжи, как сейчас.

Королевские особы. Только сумасшедший или дурак попытается связать свою судьбу с группой этих проходимцев. Таблоиды так нагло врали, что я и сама не могла понять, кого я пыталась соблазнить. Разрушать брак – не в моем стиле, как и пытаться влезть в чью-то семью, которая требовала, чтобы женщины ходили в колготках. Я счастлива, что мои голые ноги твердо обосновались на американской земле, большое спасибо.

Коридорный бесшумно подошел, чтобы забрать мои вещи, а консьержка положила на стол ключ от номера. Воздух здесь казался лучше, чем где-либо еще: прохладный, с чуть заметным цветочным ароматом. С каждым вдохом я чувствовала, что дышать становится легче.

Хорошо быть дома.

Я скажу это в основном для коллектива мотеля «Комфорт» – у них есть какой-то научно построенный алгоритм. Я потеряла счет, в скольких мотелях мы останавливались, но неважно в каком штате мы находились, все мотели выглядели одинаково. В каждом вестибюле стояли голубые диваны с оранжевыми диванными подушками, большая стойка администратора из темного дерева с белой столешницей, стойка для завтраков поодаль, где с утра, как я знала, меня будет ждать все та же раздражающая тарелка с резиновой яичницей, маленькой каплей йогурта и отдельным пакетом овсянки. Если мне действительно повезет, там обнаружатся йогурт с ягодным миксом и овсянка с кленовым сиропом и коричневым сахаром вместо банальной черники и обычной каши.