– Да. – Хорхе с хватил меня за руки. Мне нравилось видеть, как он взволнован. Я знала, что его не на шутку напрягала необходимость находиться дома с родителями, и я радовалась, видя его более похожим на себя самого. – И это не просто прослушивание. Это Прослушивание. Объявлен открытый конкурс для бродвейской постановки «Хэлло, Долли!» режиссера Итана Фокса, и есть роль, которая идеально мне подходит.

– «Хэлло, Долли!»? – Дариус фыркнул. – «Для тебя мир всегда улыбается»[39]. «Хэлло Долли!»? Ты не заставишь меня напялить высокие ботинки на пуговицах[40] ни ради любви, ни за деньги. Это шоу более убогое, чем плавленый сырок Вельвета.

– Оно не превратится в гадость, если режиссером будет Итан Фокс, – возразил Хорхе. – И разве тебе не нужно проверить все свое барахло до того, как вечером станет людно?

– Прекрати свои попытки сделать за меня мою работу! – всплеснул руками Дариус.

– Вообще-то, может, мне стоит заняться твоей работой, – задумчиво сказал Хорхе. – Теперь мне есть восемнадцать, и по закону я могу работать барменом. Дариус, я могу тут работать? Будешь меня тренировать?

– Детка, у меня нет времени учить детей, как смешивать мартини.

– Кто-нибудь здесь когда-нибудь заказывал мартини? – спросила я.

«Кризис Молли» скорее походил на заведение, в котором наливают текилу.

– Мне нужно провести инвентаризацию! – Дариус повернулся к кладовой. – Кэти, не уходи без моего комбинезона, – крикнул он через плечо. – Мне нужно, чтобы ты зашила небольшую дырку на плече. И несколько страз куда-то делось.

– Я в теме! – выкрикнула я. Он помахал мне в ответ, прежде чем переключил свое внимание на полки с бутылками.

– Прослушивание, Хорхе? Это так захватывающе! – Я сжала руки моего лучшего друга. – Я так рада за тебя. Знаю, ты справишься. Ты талантливый, и этот Итан Фиш будет упрашивать тебя согласиться.

– Фокс, – исправил Хорхе.

– Да, да, Фокс, прости, – извинилась я. – Так… костюм?

– Да. Ага. Так, для открытого прослушивания мне нужно разучить всего-навсего шестнадцать строчек классического мюзикла, – сказал Хорхе. – Никаких антрактов, никого монолога, никаких особенных танцевальных па, так что мне не придется беспокоиться о движениях. Танцевальные пробы предстоят после того, как они мне перезвонят, если я до этого доживу.

– Когда ты доживешь, – поправила я.

– Когда, – согласился он, улыбаясь. – И я, очевидно, надену свои счастливые зеленые шорты для танцев.

– Естественно, – согласилась я.

– Ты знаешь, что я был в этих шортах, когда мы целовались с…

– С Чейзом Питерманом-Янгом сразу после того, как он сыграл принца Эрика в театральном лагере, – закончили мы вместе. Я уже не в первый раз слышала историю о Чейзе Питермане-Янге и о поцелуях с ним, когда он был в костюме принца Эрика. Если бы только Хорхе не был одет, как камбала, это был бы самый романтичный момент века.

– Это было прекрасное лето, – задумчиво произнес Хорхе. – Только я должен был стать Ариэль. Та девушка не обладала соответствующим диапазоном. И, алло, это тело создано для хвоста. – Хорхе обхватил руками свою изящную талию и принялся позировать, как Ариэль, поющая на скале.

– Но «Хэлло, Долли!»? – подсказала я.

– Верно. Итак, я хочу выглядеть как бы в стиле эпохи, но не в костюме-дешевке, понимаешь? Например, я служу тебе в Йонкерсе. Я прислуживаю тебе в конце девятнадцатого века. Но я не слуга вашей чахотке, понимаешь меня?

– Поняла, хотя не совсем уверена насчет имиджа, кричащего «Йонкерс», – задумчиво проговорила я, открывая свой скетчбук.

– Доставай бриллиантин и десятицентовые сигары! – не оборачиваясь, пропел Дариус.

– Может, ты будешь выступать? – крикнул в ответ Хорхе. – Не надо никакого бриллиантина!

Смеясь, я пролистнула страничку с платьем, над которым работала, и открыла чистый лист бумаги.

– Эй, подожди минутку. – Хорхе схватил меня за руку и перелистнул страницу обратно, к платью. – Что ты там рисуешь, Кэти Кин? Это великолепно. Это для твоего поступления в школу дизайна Парсонс?

– О нет. – Я стряхнула его руку и перевернула страницу, разглаживая свежий лист. – Ты же знаешь, что я взяла передышку. На неопределенный срок. Может быть, навсегда.

– Кэти-детка. – Хорхе протянул руку и постучал указательным пальцем по тыльной стороне моей ладони. – Не навсегда. Парсонс – школа твоей мечты.

– Это была и мамина мечта, – тихо заметила я. Моргнула, впившись взглядом в скетчбук. Страница расплывалась, потому что мои глаза наполнились слезами. Я всегда планировала поступить в Парсонс после школы, хотела изучать моду, а затем начать карьеру дизайнера, как знаменитые выпускники Анна Суи, Марк Джейкобс и Донна Каран[41]. Мы с мамой обсуждали мое поступление в Парсонс, начиная чуть ли не с дошкольного возраста.

Но потом она заболела, и все мои силы ушли на то, чтобы окончить среднюю школу и получить диплом. Я не собрала портфолио для заявки на поступление, и даже с учетом медицинской страховки у меня осталось не так много денег. Значительные суммы улетели на оплату больничных счетов, а маме пришлось закрыть свой магазин.

Я не жалела о том, как провела выпускной год. Я никогда не пожалею ни об одном мгновении, проведенном с мамой. Тогда она стала моим приоритетом, как и должно было быть. Просто это означало, что на Парсонс не оставалось времени.

– Она бы хотела, чтобы ты поступила, Кэти, – убеждал меня Хорхе. Он был абсолютно уверен, что это будет правильно, и что мне удастся попасть в Парсонс. – Она бы хотела, чтобы ты хотя бы подала заявление. Ты так долго мечтала об этом.

– Может быть, в следующем году, – откликнулась я, хотя и в этом не испытывала уверенности. Мысль о том, чтобы попасть в Парсонс – без мамы – причиняла такую боль, что мне казалось, лучше уж не появляться там вообще. Я размышляла о многом из того, о чем хотела бы ей рассказать, наверное, миллион раз на дню. Как я могла сделать то, о чем мы так долго мечтали вместе, и не иметь возможности поделиться с ней?

– Да, в следующем году, как скажешь. Но если не для Парсонса, тогда для чего это платье? Такое великолепие не должно остаться только на бумаге.

– Ну, это не для Парсонса, но для кое-чего интересного. Может быть, даже более захватывающего. – Не уверена, на какое место попадут «Лейси» и «Парсонс» в списке любимых вещей Кэти. Это все равно, что выбирать между моим красным пальто с воротником «Питер Пэн» и клатчем в форме сердца. Невозможно! – Рекс Лондон устраивает показ мод для начинающих дизайнеров в «Лейси». И я – одна из этих выдающихся дизайнеров!

– Рекс Лондон? Это тот Рекс Лондон из телевизора? Устраивает показ мод? У «Лейси»?! – Я кивала так энергично, что чувствовала себя болванчиком. Одурманенным, восторженным, ухмыляющимся болванчиком. – О, Кэти! – Хорхе заключил меня в объятия с таким энтузиазмом, что я едва не соскользнула с барного стула. – Это большой прорыв! В твоем самом любимом в мире магазине! А Рекс Лондон ужасно секси!

Сексуальность Рекса Лондона даже не приходила мне в голову, но этот человек определенно знал толк в ношении костюма. Я рассказала Хорхе все, что разузнала. Все подробности показа мод прислал мне на электронную почту ассистент Рекса Лондона, это произошло всего через несколько минут после того, как Вероника повесила трубку. Подружка своей активностью почти пугала. Я не сомневалась, что Вероника вот-вот начнет управлять всей Lodge Industries, а может, и целым миром.

– Детка, теперь я это вижу. – Хорхе поднял руки, словно режиссер, снимающий кадр. – Миссис Лейси так влюбится в твои модели на показе мод, что даст тебе кучу денег для создания своей линии, и к следующей осени все будут носить одежду от Кэти.

– Может быть. – Маловероятно, конечно, но трудно не поддаться волнению от таких перспектив. – Честно говоря, мне даже не нужна моя собственная линейка. Сейчас я бы согласилась на любую работу в «Лейси». Но они не нанимают. Даже на склад.