Взглянув на часы, понял, что опаздывает к клиенту и времени на обед не остается. Чертыхнувшись, Макс вырулил со стоянки и покатил по Октябрьской набережной, надеясь, что получится разобраться с заказом легко и, главное, быстро.

***

Встретиться со Снежаной в пятницу так и не удалось: графики не состыковались. Остаток дня Макс провозился с клиентами, а потом наступил вечер, и она стала недосягаемой, как луна на небе. Иногда на Макса накатывало желание послать все приличия и договоренности к черту, заявиться к ней домой и вытащить ее за шкирку, забрать, увести навсегда. Никита, возможно, так бы и поступил. Но только не Макс. Не хотелось подставлять любимую женщину, вталкивать ее в пучину семейных скандалов, разборок с мужем; не хотелось навязывать ей решение в тот момент, когда она к нему еще не готова. Если речь идет о глобальных жизненных переменах, следует соблюдать такт и иметь терпение.

Терпение, мать его!

Это слово стало чуть ли не вторым именем Макса за последний год. Он призывал его по несколько раз на дню. Когда-то очень давно терпение его спасало. Пока не стало слишком жарко… во всех смыслах слова.

Вечером Макс заехал к родителям, где его угостили обалденной мусакой – ее искусно готовил отец. Он использовал говяжий фарш вместо бараньего, и от того блюдо не было слишком жирным. Мать предложила вина, настоящую греческую рецину, которая, по ее мнению, идеально подходила к мусаке, но Макс отказался: за рулем.

Пока он уплетал ужин, мать обняла его сзади, прижалась щекой к макушке и простояла долго – неподвижно, беззвучно, затаив дыхание. Ему стало приятно, тепло, уютно. Она никогда не делала различий между ним и Сашкой, проявляла любовь одинаково сильно к обоим и не стеснялась своих эмоций, даже когда мальчишки повзрослели. Макс всегда нежился в ее объятиях, чувствовал себя защищенным, укрытым от всех бед и невзгод. Но сейчас, когда ощутил, как на висок упала горячая капелька, стало не по себе. Женские слезы всегда вводили его в замешательство.

Вечер Макс провел дома со стаканом свежевыжатого апельсинового сока и с книгой в руках. Снежана прислала коротенькое сообщение, где извинялась за то, что не смогла вырваться на свидание. Сказала, что скучает и очень ждет встречи, но завтра будет совсем неконтактная: днем они готовят праздничный стол, а вечером ждут гостей. Макс ответил, что извиняться не стоит и он все понимает и что запасся терпением перед выходными, как верблюд водой перед долгим путешествием через Сахару. Заверил ее, что все нормально, и пожелал приятного вечера завтра.

Отбросив телефон в сторону, ощутил, что в глазах защипало, а в горле встал комок. Сжав челюсти до боли в зубах, сдержался, заставил накатившую волну тоски отступить. Не хватало еще перед Никитой позориться.

Субботу – пустую, унылую и скучную – Макс решил посвятить уборке. Привести в порядок однушку на сорок квадратов не заняло много времени: управился за сорок минут, вышло по минуте на квадратный метр. Возможно, Тамара с присущей ей скрупулезностью и маниакальной страстью к чистоте сказала бы, что он убрался тяп-ляп, и потратила бы на квартиру часа полтора, но Макс остался вполне доволен результатом своих стараний.

День казался бесконечным. Макс с нетерпением ждал понедельника, а потому то и дело поглядывал на часы; стрелки ползли медленно, неторопливо, словно издевались над ним и его желаниями. Порой ему казалось, что они насмехаются и строят рожицы.

Вспомнилась фээсбэшница Гонцова, которая обещала раздобыть флешку еще вчера; сейчас уже середина дня субботы, но от нее по-прежнему ни слуху ни духу. Ее молчание навевало беспокойство, но Макс предпочитал не думать о плохом, мало ли у работника спецслужбы может быть дел. Обещала позвонить, значит, позвонит. Или не обещала? Какая разница, так или иначе, она даст о себе знать. Надо просто подождать.

Наконец наступил вечер. Он стоял на кухне и готовил себе бутерброд, в гостиной бубнил новостной программой телевизор. Макс прислушивался краем уха, думая о своем, но замер и насторожился, когда начался репортаж о новых вспышках на Энцеладе. Оставив колбасу и сыр, он поспешил в комнату и присел на кровать, вглядываясь в экран.

– Сегодня ровно в полдень по московскому времени, – взволнованно говорила ведущая теленовостей, – на спутнике Сатурна Энцеладе вновь были зарегистрированы таинственные вспышки. Как и несколько дней назад, они наблюдались в области экватора. Астрономы зафиксировали три вспышки с десятисекундным интервалом. Событие взволновало научное сообщество, а российские уфологи, как и их коллеги по всему миру, заявили об очевидно искусственном происхождении данного феномена. Астрономы затрудняются объяснить природу зарегистрированного явления и не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть заверения уфологов.

Режиссеры вывели на экран изображение Энцелада, а рядом список его физических характеристик. За кадром голос ведущей продолжал говорить:

– Напомним: этот спутник Сатурна примечателен тем, что на нем под толстым слоем льда имеется обширный океан воды. На Энцеладе, несмотря на его малые размеры, присутствует тектоническая активность, которая позволяет воде не замерзать и оставаться в жидком и, предположительно, теплом состоянии, при том что температура поверхности спутника равна минус двести сорок одному градусу по Цельсию. Эти факты наводят ученых на мысль, что под ледяным панцирем может существовать жизнь.

Космическая панорама Энцелада сменилась изображением существа с зеленым треугольным лицом и огромными черными глазами.

– В научной среде, – продолжала рассказывать диктор, – звучат возражения против возможности зарождения жизни в океанах Энцелада, связанные с отсутствием солнечного света подо льдом. Однако, по словам российских астробиологов, этот факт не обязательно представляет собой препятствие для абиогенеза: ведь на Земле в глубинах океана, куда не проникает ни единого лучика света, обитают микроскопические организмы, которые питаются химической энергией подводных гейзеров. Одним словом, мнения расходятся, но природу загадочных вспышек, недавно обнаруженных на спутнике Сатурна, еще предстоит изучить.

– Ну и дела… – пробормотал Макс, глядя на экран, на котором выпуск новостей сменился рекламой памперсов.

Ровно неделя миновала с тех пор, как телескопы впервые засекли вспышки, и вот опять. Вряд ли теперь кто-то скажет, что они – результат метеоритной бомбардировки. Если нет, то что тогда? Инопланетяне? Так близко от нас? Получается, что настолько невероятное явление, как возникновение жизни, спонтанно произошло два раза на таком сравнительно небольшом расстоянии друг от друга, несмотря на всю невообразимую громадность космоса. Так бывает? Или, может, жизнь не так редка во Вселенной, как мы привыкли думать? Интересно, что случится еще через неделю?

С этими мыслями Макс вернулся в кухню к своему бутерброду.

Ночь прошла как обычно: кошмары мучали его два или три раза, однако каких-либо конкретных образов в этот раз не снилось; виделось нечто огромное, страшное и раскаленное, вызывающее дикий, панический ужас. Оно и заставило Макса проснуться от собственного вопля и подскочить в постели в холодном поту.

Выкурил успокоительную, как он ее называл, сигарету, а потом закинул в рот снотворное и отправился в постель.

Проспал почти до самого обеда и, проснувшись, некоторое время приходил в себя. Продолжительный душ, обильный завтрак и несколько чашек кофе наконец привели его в норму, но он едва не опоздал на похороны.

Церемония прошла по обычному в таких случаях сценарию: морг – церковь – кладбище – ресторан. Молитвы и отпевание, плач и причитания, тосты и красивые, но грустные речи. Макс поначалу отказался от стопки водки, которую перед ним поставили, но Тамара на него грозно зыркнула, да и отец нахмурил седые брови, – пришлось опрокинуть в себя «огненную воду» и мысленно извиниться перед Никитой. Сидя за поминальным столом и вяло ковыряясь вилкой в тарелке, Макс то и дело посматривал на телефон в ожидании сообщений от Снежаны, но любимая женщина притворялась, что ее не существует.