Сон, который приснился Линн в ночь на 29 апреля 2021 года, сильно отличался от всех прошлых видений. В этот раз она не увидела никаких особых событий – ни радостных, ни трагичных, – которые касались бы ее или людей вокруг.

Ей виделось, что она едет в аэропорт, предъявляет билет на стойке регистрации, затем проходит таможенный досмотр и контроль безопасности, садится в самолет и он взлетает, устремляется ввысь к белоснежным облакам. Мелодичный голос бортпроводницы сообщает, что рейс Стокгольм – Москва займет примерно два часа. Время в пути проносится незаметно, Линн не скучает, она полна радостного возбуждения, ожидания праздника, предвкушения чуда. Самолет заходит на посадку, пассажиры аплодируют мастерству пилота, который сажает машину без единого толчка и тормозит плавно, без рывков. Линн проходит пограничный контроль, а затем делает пересадку на внутренний рейс Москва – Абакан. Этот перелет длится гораздо дольше предыдущего, но в конце концов завершается благополучной посадкой в аэропорту далекого сибирского города. Линн покидает самолет, получает багаж и направляется к веренице такси. Она называет водителю адрес: «Храм Равноапостольных Константина и Елены». Водитель кивает, машина трогается с места. Линн с любопытством глядит в окно, рассматривая улицы незнакомого города, и пребывает в радостном ожидании; она откуда-то знает, что, прибыв к храму ровно в полдень, встретит двух мужчин, которые круто изменят ее жизнь, наполнят ее смыслом и глубоким содержанием. Вместе, втроем, они придут к божественной Истине, которая ярким маяком осветит их души, а через них – души всех людей в мире. Линн смотрит на экран своего смартфона и запоминает дату: 10 июля, суббота…

Она проснулась со смешанным чувством воодушевления и растерянности, радости и тревоги, но больше всего было удивления. Россия? Абакан? Где это вообще?

К ней пришло осознание, что этот сон – не просто предсказание, а еще и повеление. Чье? И почему? Ответов она не знала. В Бога Линн верила, но не так, чтобы регулярно посещать церковь, следовать традициям или читать молитвы: ведь религия, в конце концов, не что иное, как цемент, скрепляющий обветшалое здание патриархальных гендерных стереотипов. Однако ощущение сопричастности чему-то высокому, непознаваемому, грандиозному не оставляло Линн весь день. А вечером она села за компьютер. Открыла сайт российского посольства в Швеции, чтобы выяснить процедуру получения визы; затем изучила карту и нашла цель своего путешествия, почитала общие сведения о Хакасии и ее истории; и, наконец, принялась искать авиабилеты в Москву и Абакан.

***

Голос прозвучал из ниоткуда и отовсюду разом. Ровный, спокойный, уверенный. Так обращается добрый, умудренный опытом родитель к ребенку. Дмитрий Иволгин вздрогнул и подскочил в кровати, выронил книгу. Прислушался – тишина. Привстал и огляделся по сторонам, будто в спальне мог находиться кто-то еще. Углы комнаты тонули в полумраке, огни ночной Москвы не проникали сквозь плотно сомкнутые ламели на окнах. Тусклый свет прикроватной лампы был слишком слаб, чтобы рассеять тьму.

«Ответь мне!» – повторил бархатный баритон.

– Господи Иисусе… – прошептал Дмитрий дрожащими губами. Глаза округлились, взгляд забегал по едва различимым стенам.

«Ответь!»

– Боже!

«Теперь я тебя услышал, хорошо», – голос прозвучал удовлетворенно.

Дмитрий схватился за распятие на груди, словно утопающий за спасательный круг, скинул ноги с кровати и вскочил. Парой широких шагов преодолел расстояние до стены и щелкнул выключателем.

– Кто здесь? – выкрикнул он, щурясь от яркого света люстры.

Когда глаза привыкли, он внимательно осмотрел спальню и убедился, что в ней, кроме него, никого нет. Да и спрятаться в комнатенке было негде: пустые стены, никакого шкафа или широких плотных гардин, в углу – небольшой комод, и все. А под низкие борта кровати пролез бы разве что ребенок.

«Успокойся и присядь», – участливо посоветовал баритон.

Сердце заколотилось, во рту пересохло. Дмитрий невольно зажмурился и схватился за голову, когда наконец понял, что голос звучал именно в ней.

«Тебе не нужно ничего бояться, сын мой, – продолжал вещать голос, – ты на верном пути, и он приведет тебя ко мне».

– Господи, кто… кто это? – пролепетал Дмитрий, не раскрывая глаз. Он медленно потащился к кровати, присел на самый краешек.

«Ты знаешь ответ. Или догадываешься».

Последовала долгая пауза. Дмитрий тяжело дышал, словно пробежал стометровку, смотрел в пол; голову отпустил, но схватился двумя руками за крест на груди. Хоровод безумных мыслей, невероятных и пугающих, промчался в его сознании. Дмитрий верил в Бога, рьяно и истово, не пропускал ни единого занятия в семинарии, знал Библию почти наизусть. Друзья и знакомые пророчили ему удачную церковную карьеру, но не духовные саны привлекали Дмитрия больше всего, а искренняя помощь страждущим, и прежде всего – ищущим светлого пути. Объяснить, рассказать, направить. Он чтил Господа и усердно выполнял все Его заповеди, однако религиозным фанатиком себя не считал. Как и не замечал за собой признаков психических расстройств. Больных шизофренией не имелось в его роду ни со стороны отца, ни со стороны матери. Но этот голос…

«Ты не безумен, – его мысли, очевидно, читались совершенно беспрепятственно, – вовсе нет. Ты слышишь меня, а это значит, что ты внемлешь Господу своему, и сие есть только благо».

– Но как… – прошептал Дмитрий.

«Сын мой, я избрал тебя для важной миссии. Готов ли ты исполнить мою волю? Готов ли стать моей дланью в грешном мире?»

– Святой Иисус!

Дмитрий рухнул на колени и обратил взор к большому позолоченному распятию, висевшему на стене прямо над кроватью. Нервной скороговоркой прочел «Отче наш» – слова привычно слетали с губ и неслись к распятому на кресте Назарянину. Завершив молитву, Дмитрий поднял глаза к потолку и спросил:

– Да, Господи, скажи, что я должен сделать! Я сделаю все!

«Я не ошибся в тебе, – удовлетворенно произнес голос. – Для начала ты должен приехать в город Абакан десятого июля и ровно в полдень явиться ко входу в храм Равноапостольных Константина и Елены».

– Но зачем…

«Не спрашивай! Узнаешь, когда будешь на месте».

Шок начал отпускать, мысли перестали скакать, как блохи, и неспешно выстраивались в ряд, связанные узелками логики.

– Поехать в Абакан… – пробормотал Дмитрий, подняв глаза к темному потолку.

«Именно, сын мой. Там, у входа в храм, тебе предстоит встретить мужчину и женщину. Ты узнаешь их сразу – это твой брат и твоя сестра».

– Но у меня нет…

«По вере, а не по крови. Они, так же как и ты, жаждут озарить мир благим лучом веры, наставить заблудших на путь истинный, изгнать скверну и грех из мира. Они близки тебе».

– Боже, – прошептал Дмитрий, потирая лоб. Невероятность происходящего нахлынула новой волной, разбивая разум о скалы сомнений и тревог за свое психическое здоровье. – Что же делается-то, боже ты мой, что же это…

«Веруешь ли ты в Господа своего Иисуса Христа?» – грозно вопросил голос.

– Верую! – горячо воскликнул Дмитрий и перекрестился.

«Тогда отбрось сомнения, они от лукавого. Следуй за гласом Божьим, который слышишь в себе, и иди к свету истины, исполняя повеления Господни».

Дмитрий снова перекрестился, кланяясь распятию на стене, а затем встал с колен и, подняв глаза к потолку, сказал:

– Да, верую и сделаю все. Сомнений нет!

«Замечательно, – по-отечески мягко произнес голос, – тогда слушай и запоминай, что ты должен сделать, когда повстречаешь брата с сестрой…»

Тихий всхлип, едва слышный среди надсадного сопения, знаменовал миг наивысшего блаженства. Уткнувшись лицом в подушку, женщина мяла в кулаках простыню и вздрагивала, чувствуя в себе ритмичные толчки мужской плоти. Крепкие ладони до боли сжали ее округлые бедра, но боль уплыла куда-то далеко, сменилась совсем другим чувством…