После 1 февраля 1996 года Ельцин был живым трупом. Все. Его нельзя было выбирать. У меня было только два часа на работу. Я приходил в девять часов, а в 11 — звонок от Ельцина: «Александр Васильевич, пообедаем?». Все, день закончился! Говорили, что я был тогда вторым человеком в стране. Я сейчас поправляю: «Не обижайте, я иногда и первым был. Когда Ельцин был уже без всякого, кому еще на кнопки нажимать?»382
После ухода Ельцина на его месте должен был оказаться Сосковец как и. о. президента России. Затем уже были бы проведены формальные выборы, в результате которых тот стал бы легитимным президентом. Дата задуманного Коржаковым переворота была известна: не позднее предусмотренных законом выборов президента, назначенных на 16 июня 1996 года. Не случайно в своем интервью Коржаков определил, что Ельцин, которого «нельзя было выбирать», живым трупом стал «после 1 февраля», то есть как раз перед президентскими выборами.
Разумеется, план Коржакова не мог оказаться не просчитанным аналитиками службы безопасности Бобкова — высшими офицерами госбезопасности, отслеживавшими каждый шаг Коржакова и его СПБ. Через «дружественные» СМИ и своих журналистов группа «Мост», отстроившая уже собственную медиаимперию под руководством Гусинского, стала регулярно «наезжать» на Коржакова и его подопечного Сосковца. Газета «Комсомольская правда» в одной из публикаций писала:
Не только для сохранения баланса, но и для усиления своего влияния Коржаков регулярно вынашивал планы по введению ЧП (чрезвычайного положения) в стране. При этом он предполагал сведение в единый кулак контроля над силовыми структурами и их бюджетом, над ВПК (Военно-промышленным комплексом) и торговлей оружием, смещение Черномырдина, превращение Госдумы в фиктивный орган, отмену президентских выборов в 1996 году с объявлением Сосковца политическим преемником [...]
Сколько писалось и говорилось о коррумпированности господина Сосковца, который, если не чувствовал в каком-либо деле личную выгоду для себя, пальцем не шевелил. Продвигая Сосковца по служебной лестнице, Коржаков ведь прекрасно знал о возбуждении на Сосковца уголовного дела органами КГБ еще в бытность того директором Карагандинского металлургического комбината. Речь шла о хищениях на миллион долларов США.
Сегодня миллионным хищением удивить кого-то сложно. Тогда это звучало убийственным обвинением в адрес потенциального главы государства.
Торговлю оружием упомянули совсем не случайно. В советские времена этой темой ведало Главное инженерное управление (ГИУ) Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС). Сотрудниками ГИУ преимущественно являлись кадровые офицеры ГРУ. После августовской революции 1991 года денежные потоки от торговли вооружением решил подчинить себе руководитель СБП. 18 ноября 1993 года Ельцин подписал секретный Указ № 1932-c, в соответствии с которым в целях «упорядочения» ведения дел в непростом бизнесе по продаже вооружений создали государственную компанию «Росвооружение», представлявшую интересы ВПК России перед зарубежными компаниями, закупающими оружие. Этим же указом контроль за деятельностью госкомпании «Росвооружение» возлагался на Службу безопасности президента, на Коржакова.
В связи с этим в СБП был создан отдел «В» (от слова «вооружения»), основной задачей которого являлся контроль за деятельностью компании «Росвооружение» и Гохрана. Во главе отдела «В» Коржаков поставил Александра Котёлкина.
Родившийся в 1954 году Котёлкин закончил Киевское высшее танковое инженерное училище и в течение ряда лет проходил службу в военно-воздушных силах. Затем был принят на службу в ГРУ и направлен на учебу в Дипломатическую академию МИД СССР. В конце 1980-х Котёлкин проходил службу в Нью-Йорке как офицер военной разведки, но под дипломатическим прикрытием, в постоянном представительстве СССР при ООН.
В США Котёлкин попал в поле зрения ФБР в силу многочисленных любовных связей с женами советских дипломатов — сотрудников ООН, а также из-за сексуальных отношений с коллегами по резидентуре ГРУ. В близких отношениях Котёлкин был также с Сергеем Глазьевым, занимавшим в правительстве Егора Гайдара пост заместителя министра, затем министра внешних экономических связей. При содействии Глазьева Котёлкин был назначен в МВЭС на должность начальника Главного управления военно-технического сотрудничества (преемника ГИУ). В ноябре 1994 года Котёлкин возглавил «Росвооружение», и Коржаков получил доступ к доходам этой госкорпорации, исчислявшимся в сотнях миллионов долларов.
Однако для противостояния конкурентам из СБ «Мост-банка» Коржакову недостаточно было теперь одних силовых акций СБП и денег «Росвооружения». Нужно было иметь еще и свое телевидение, как у Гусинского. Самой легкой добычей, с одной стороны, и привлекательной, с другой, было «Останкино» с его Первым каналом, охватывавшим 80 % телезрителей страны (примерно 180 млн). Привлекательность этого захвата заключалась не только в получении рычагов влияния на общественное мнение россиян, но и в потенциальной возможности зарабатывать большие и бесконтрольные деньги через открывавшиеся на телевидении новые возможности — коммерческую рекламу.
Возможности телевидения в области рекламы были безграничны. Многие редакции телевидения, конкурируя друг с другом, торопились с предложением своих услуг для центрального телевидения России. Значительная часть средств, поступавших в качестве оплаты за рекламу, выплачивалась в американских долларах и в немалом количестве оседала в карманах главных редакторов и их подчиненных, работавших напрямую с рекламодателями.
На центральном телевидении в описываемый период работало четырнадцать вновь созданных рекламных агентств. Они договаривались с редакциями о продаже им эфирного времени. После получения своей части «пирога» в эфире каждое рекламное агентство дробило его по своему усмотрению и перепродавало конкретным заказчикам. Агентства платили за время по оптовым ценам, так как приобретали от десятков минут до нескольких часов в сутки и на период от нескольких дней до нескольких месяцев в году, а перепродавали затем по секундам и минутам и по значительно более высоким ценам. Прибыль от подобных сделок была колоссальной, причем деньги не поступали на счета государственного телевидения. Они распределялись среди группы людей, сумевших в обход государства поделить между собой огромный телевизионный рынок383.
Исторически госбезопасность на телевидении имела всегда очень хорошие позиции, так как туда в первую очередь устремлялись офицеры ДР. Сектор был идеологический, и потребность в офицерах действующего резерва на телевидении была безграничной. Но именно они и обеспечивали КГБ фактический контроль над этой структурой. Во главе «Останкино» стоял давнишний агент 3-го отделения 1-го отдела 5-го Управления (именно этот отдел курировал телевидение с 1970-х) Валентин Лазуткин, формально занимавший должность заместителя различных председателей «Останкино» — Леонида Кравченко, Егора Яковлева, Вячеслава Брагина и, наконец, Александра Яковлева. Названия и структура телецентра постоянно менялись. Но местонахождение оставалось тем же, как и ключевое слово «Останкино».
В середине 1970-х 3-е отделение 1-го отдела 5-го Управления возглавил подполковник Евгений Федорович Иванов. Под его началом в основном служили офицеры, возраст которых не превышал сорока лет. Заместителем Е. Ф. Иванова состоял Георгий Калачев. На него возлагались обязанности по курированию Гостелерадио СССР. Владимир Скоморохов и Александр Прохоров были кураторами Госкино СССР. Юрий Новиков курировал «Останкино», а его коллега старший оперуполномоченный 3-го отделения 1-го отдела 5-го Управления майор Владимир Торопыни — иновещание Всесоюзного телецентра.
Резидентом от госбезопасности на центральном телевидении в Москве служил полковник Валентин Васильевич Малыгин, до этого занимавший должность начальника секретариата 5-го Управления. На телевидении он совмещал обязанности резидента с должностью начальника 1-го отдела «Останкино». Малыгин имел на связи около десяти агентов.
