– Сами жалуетесь на налет хиляков, кстати, еще не доказанный, а взять с собой на Виту десант не хотите!

Герой войны с Каутильей, генерал-лейтенант Хантер никогда не называл высоких и худых каутильцев иначе, как хиляками.

– И вообще, посадили командиром мальчишку, сбились с курса, а теперь говорите, что на вас напали!

Это я – мальчишка? И сбился с курса? Это что, Балиани в таком виде все представил? Впрочем, он именно из тех начальников, которые не стесняются говорить открыто о недостатках подчиненных. Но и я не из тех подчиненных, которые глотают обвинения молча!

– Господин генерал-лейтенант, курс был верный, расчет правильный, а докладная о нападении на энергостанцию в засвете уже передана в штаб гарнизона Виты-Дубль. – вступил я, не дожидаясь приглашения. – Данные «черного ящика» могут быть переданы после прибытия энергостанции.

– Своему «Бастиону» передавайте, а то целую армию «Энергосектор» содержит на Дубле, завод на Земле, а как до дела доходит – так опять гарнизон должен помогать! Берите десант и не возражайте! И Фреду Гонте вашему скажите! – проворчал Хантер, поднимаясь из своего кресла и отключая мираж.

Фред Гонта? Генерал его знает? Впрочем, Гонту знал весь Дубль! Гонта был двумя годами старше меня, но я был только мальчишкой, а он – героем войны, хотя и не служил в военном космофлоте. Теперь он был хозяином собственной охранной фирмы «Бастион», которая еще с довоенных времен охраняла только «Энергосектор». «Бастион» размещался на Дубле и охранял завод искусственного регдондита, а я работал в проектном отделе «Энергосектора» на Земле, и с Гонтой в последние годы даже не разговаривал. Хорошо бы теперь с ним встретиться, все-таки Гонта – хороший парень! Вроде и отчаянный, и веселый, и рисковый, всеми любимый баловень судьбы, но при этом – один из немногих, кто не издевался надо мной в школьные годы. Иной раз мне даже казалось, что он меня уважает и готов помочь, хотя понятно было, что так компрометировать себя всеобщий любимец никогда бы не стал. Я на это и не обижался, мне вообще никто не помогал и не уважал. А вот Гонту уважать было за что – в первый день войны он, семнадцатилетним охранником в одиночку поднял катер охраны «Энергосектора» с разбитого космодрома, вступил в бой с двумя каутильскими перехватчиками и уничтожил их. Гонта уже тогда был мастером пилотажа и имел первый военный пилотажный класс, хотя никогда не служи в военном космофлоте.

Балиани откинулся в кресле и прикрыл глаза, я тоже сделал вид, что спокойно смотрю в окно. Вита уже виднелась впереди светящимся шаром с золотистыми разводами облаков и черными просветами между ними. Вот они, энергетические колодцы! Именно оттуда и должна была энергостанция забирать энергию. Какая она, Вита? Когда-то я прожил с ней рядом, на Дубле, два года, но по-настоящему Виту так и не видел. Но уже завтра я увижу ее своими глазами!

Рядом с Витой в окне уже хорошо просматривался Дубль, плывущий по своей орбите. Как там теперь? Чип отозвался на мою мысль, увеличив мираж. Вот он, Дубль! На поверхности вытянутого астероида отчетливо виднелось серое поле военного космодрома, рядом – синяя стрела миражного памятника, левее сверкал огнями гражданский космопорт. Правее светился стеклянный купол завода искусственного регдондита, а за ним мерцало голубоватое полотнище энергоприемника, куда стволы переброски нашей энергостанции должны были сбрасывать энергию с Виты. Завод особенный, один коэффициент выработки чего стоит! Двести тонн искусственного регдондита на тонну натурального – такого ни у одного завода нет, только у «Энергосектора»! Там, кажется, технология какая-то особая, секретная.

А вот в центре, между куполом клуба Космофлота и космопортом, светятся грузовые и пассажирские тоннели, и ярче всех – пешеходный Проспект с его движущимися дорожками. За проспектом, подальше от завода и космодрома – голубоватые, прозрачные жилые купола, тоже ярко светятся и изнутри, и снаружи.

Что у них сегодня такое? Огни завода пригашены, зато Проспект, космопорт и военный космодром светятся, будто в праздник. «Двенадцатое апреля 2472 года», – подсказал мне чип. Ну и заработался же я! Ну, конечно, День Космонавтики! И десять лет с той самой ночи. Но что вспоминать попусту?

Глядя на звезды в окне, я попытался сложить их в привычные созвездия, но астрологические знаки земного зодиака не получились. Ну что же, это естественно, ведь сейчас я смотрю на них не с Земли, а совсем с другой точки зрения. Потому и космологика считает людей, рожденных на чужих планетах, греховными существами. Они с детства видят созвездия с другой точки зрения, а по мнению космологистов, это полностью искажает исполнение жизненного предназначения человека. Во всяком случает, исполнение моего предназначения это исказило – действительно, как его исполнять, когда ты родился на Регдонде, и даже родная мать убеждена в твоей врожденной тупости и уродстве? Но с другой стороны, теперь-то я не тупой урод, а инженер и командир энергостанции.

Давай-давай, Сизиф, давай,

И камень свой скорей катай…

Я начал гудеть под нос песню, но пульт снова забился сигналом тревоги. В мираже на чистом черно-звездном космическом небе смутно мелькнуло что-то темное, будто звездное небо сгустилось в одном месте. Что там показывает локатор? В поднявшемся черном мираже появилось изображение плывущего в космической пустоте человеческого тела. Растопыренные неподвижные руки, расставленные ноги, переливающийся хамелеоновый экзоскелет… Человек в открытом космосе! Пульт зазвенел тревожным сигналом и автоматически включил режим торможения. Балиани открыл глаза и снова натянул на голову биоволновую дугу.

Скорее локатор! Что там? Температура тела та же, что и в открытом космосе. На человеке не наружный экзоскелет для работы в открытом космосе, а облегченный, аккумулятор двигателя заряжен наполовину. На Вите, с ее переменным магнитным полем и постоянными отказами электрооборудования, ученые с Каутильи и строители из «Энергосектора» одеваются именно в такие экзоскелеты – легкие, но с мощными двигателями. По всем показателям мозг человека погиб, регенерация в таких случаях запрещена. Значит, остается только подобрать его и сообщить о происшествии на Дубль, ну и попытаться узнать, что с ним случилось. Чип отдал приказ пульту. Из борта станции навстречу летящему телу вытянулись легкие захваты и втянули тело внутрь станции.

Через пять минут я стоял в медпункте перед медицинским роботом, а Балиани – у меня за спиной. Гибкие голубые манипуляторы «Гиппократа» аккуратно сняли экзоскелет с убитого человека, а медицинское морфоместо окутало тело мягкими складками. Бедняга! На шее полосы, будто от ножа – четкие края, прямые разрезы. Вдоль грудины – два глубоких и длинных провала с оплавленными краями, видны обожженные и изломанные ребра. Лица не разглядеть – правая половина сожжена лучом, а оставшаяся разбита, и посреди общего разрушения только темный левый глаз смотрит, как живой. Кто же он? Еще молодой, лет тридцати пяти – уцелевшая смуглая кожа без морщин, чистые белые зубы без следов восстановления.

Под мертвым телом начала собираться жидкость, шланг-отсос метнулся к лужице, всосал ее и остался лежать на месте. Балиани громко сглотнул над моим ухом, и «Гиппократ» подвел к его рту круглую воронку со шлангом. Директор брезгливо отодвинул ее.

– Командир Хальс, объясните, зачем вы снова привлекаете внимание к «Энергосектору» непосредственно перед регистрацией «Энерго-Виты»? – проговорил он сдавленным голосом, указывая на лежащий на полу экзоскелет погибшего каутильца. Среди бело-голубого сверкания медпункта хамелеоновая пленка тоже стала белой с голубыми отблесками, но на рукаве виднелись замысловатые буквы неосанскрита.

– Затем, что даже мертвого человека нельзя бросать в открытом космосе!

– Но это даже не человек, а каутильский модификант! Будет межпланетный скандал!

Каутильцы были, несомненно, люди, только своеобразного телосложения, хорошо приспособленного для жизни на Каутилье, но я не стал спорить с начальником на отвлеченные темы. С трудом разбирая каутильский неосанскрит, я присмотрелся к эмблеме. Витиеватые буквы с трудом складывались в смутно знакомые слова. «Экспедиция «Сатья-Лока-3». Федерация Каутилья.» Да, действительно, кто, кроме каутильских любителей древних легенд мог дать экспедиции имя райской планеты Сатья-Локи! Да и на вид погибший был типичным каутильцем – высокий, с худыми жилистыми руками и ногами, широкой грудной клеткой и угловатыми плечами. При силе тяжести вполовину меньше земной крепкая кость и мощная мускулатура ни к чему. Воздух на Каутилье куда более разреженный, чем на Земле, поэтому объем легких у модификантов огромный. В общем, пока наш Союз Северного Полушария переживал тяжелые времена, предавая проклятию то мутантов, то конструктивную генетику, Индостанская Федерация с выгодой для себя использовала в своих целях и то, и другое.