– Чего таращишься? А ну, не моргать!

Приподняв правую руку, отец подошел ко мне вплотную. Неопытный человек приготовился бы к удару в лицо, но я привычно уловил миг, когда его левая рука направила удар мне в живот. Подставленная рука, перехват, уход от удара локтем, рывок за руку вниз, удар сверху по шее, и вот мы с отцом вместе сидим на блестящем полу у двери. Звезды великие, что я делаю? Мы вскочили одновременно.

– Ну что, сопляк, понял, что такое настоящая драка?

Я сделал пару шагов в сторону, оставляя место для маневра.

– Чего пятишься?– добродушно продолжал отец, но я уже видел, как напряглись его ноги.

– Хватит, пап! Ты что, меня не узнаешь? – крикнул я отскакивая.

– А чего тебя узнавать, когда ты на меня стал точь-в-точь! – сказал отец, но его добродушия хватило ненадолго. – Зачем пришел? Денег, что ли, надо, горшок ты с ушами? Если бы не генетический паспорт, я бы тебя никогда на пушечный выстрел к себе не подпустил! Учил я тебя, учил, следил за тобой, лупил за каждый позор, ничего не спускал! Чтобы ты мужиком вырос! А ты, гарь эжекторная, улетел на Землю в шестнадцать лет!

Ученик смущенно вышел за дверь. Кажется, разговор с отцом будет как всегда, с криком и дракой, только драка уже была, а крик только начинается.

– Я не за деньгами пришел, пап.

– Ну и вали отсюда! Десять лет не соизволил толком дать о себе знать, будто грависвязи нет ни у кого! Поздравления на новый год да с днем Космонавтики! – загремел отец. Он, конечно, прав: я ничего не писал о себе и не разговаривал по грависвязи – а что толку, если он начинал осыпать меня бранью с первых же слов? Конечно, я его всегда раздражал, но зачем тогда разговоры? Чтобы еще раз меня дураком назвать и соплей зеленой? Но с другой стороны, он же действительно хотел, чтобы я стал не таким, как был. И добивался этого, как мог, дело естественное. По крайней мере, он смотрел на меня – со своей точки зрения. Хотя от его воспитательных затрещин в ушах звенело не меньше, чем от обычных.

– Раз в десять лет показался, горшок с ушами! Работу имеешь, и то хлеб, это мне мужики из «Энергосектора» уже рассказывали. Они и мне новую работу подыскали. – продолжал он. – Энергостанция Х-10, охранное предприятие «Бастион», ты тоже там?

Так. Списка охраны у меня до сих пор нет, а надо бы посмотреть, кого мне еще подсунул «Энергосектор»! Да, трогательная получилась семейная встреча! А сейчас будет особенно чувствительная сцена. Я вздохнул, чтобы успокоиться.

– Точно, пап, я тоже лечу на Виту, – проговорил я. – Перекличку экипажа буду проводить завтра в девять ноль-ноль.

– Ты – перекличку? Ты что о себе воображаешь, горшок с ушами?– удивленно завопил отец на весь зал. – Не положено сыну над отцом начальствовать! Ты в «Энергосекторе» служишь, а я – в «Бастионе»! Мало ли где ты работаешь, а мной командовать ты не будешь!

Все дальнейшее звучало непечатно. Кажется, лучше уйти, иначе драка пойдет на второй круг! Любит же папаша руки распускать! Я выскочил за дверь, сопровождаемый залпами брани, и зашагал к проспекту.

Но в сущности, он был прав. И не только в том, что я с ним не общался. Действительно, близких родственников в полетах никогда не ставили в подчинение друг другу, ни в одной фирме, а почему «Энергосектор» поставил теперь? Кадровики недоглядели? Это вряд ли – компьютерную проверку данных еще никто не отменял. Правда, непосредственно мой родитель подчинялся Гонте, но за полет Х-10 на Виту и за ее охрану в конечном счете отвечал я. И зачем надо было делать секрет из состава охраны до самого отлета?

Времени у меня было много – целый праздничный вечер. Может быть, все-таки сходить в школу? Славка обязательно должна там быть! Но и остальные могут появиться и хорошенько вспомнить былые времена. Но не бояться же мне их до бесконечности!

Еще в тоннеле я услышал вдохновенный женский голос. Директриса нашей школы и по совместительству адепт местной общины космологистов, пожилая госпожа Белль-Черняховская держала речь перед учениками и родителями.

– Из года в год мы неустанно поднимаем в наших воспитанниках энергетику личности, кумулятивно воздействуя на все аспекты деятельности растущего здорового человеческого существа. Высокие показатели когнитивного и перцептивного восприятия обеспечивают развитие интеллекта, которое в свою очередь способствует долголетию и устойчивости к психосоматическим заболеваниям, потому что генетические матрицы, обеспечивающие первичную иннервацию развивающегося организма, отражают в себе ритмы звездного мира, несущие с собой дух всемогущего Логоса- Космоса.

Вокруг входа в школу все светилось и мерцало – кто-то из родителей привел военный вездеход с миражным генератором. Я огляделся – слушателей во дворе школы было много, некоторые выглядели моими ровесниками, но знакомые лица не попадались. Я вздохнул с облегчением – наконец-то можно ни с кем не спорить и никому ничего не доказывать. Вокруг шумели поддельные джунгли, плескалось миражное море, а реальная директриса Белль-Черняховская вещала о вечном.

– Ментальное поле священных символов космологики освящает и связывает собой Дух, Душу и Тело в единое целое, живущее во всеединстве Логоса. Невидимый мир знания Космоса проецируется на видимый мир школьных знаний каждого учащегося.

Давно я такого не слышал! Уроки космологики уже лет пять как отменены в больших городах Земли, и такие праздничные речи теперь можно услышать только в провинции да на космических базах. На военных и научных базах народ в основном неверующий, но те, кто все-таки верит и при этом грешит жизнью под чуждыми звездами, каются и приносят денежные пожертвования с особым усердием. Потому и на Дубле до сих пор адепты-космологисты преподают свои убеждения в школе. А что было десять лет назад! Госпожа Белль-Черняховская каждый день говорила, что я несчастное дитя, лишенное самого главного в жизни, жалела, утешала, а как это было противно! Я же ничего такого не чувствовал – ни желания соединиться с Логосом, ни стремления жить на Земле, разве что для того, чтобы поступить в университет.

– Ритм человеческой песни, черпающий силу в ритмах созвездий, украшает и возвышает человечество в Духе Логоса, формирующем иерархии биоинформационных континуумов. Креативное начало в каждом из здесь присутствующих соединит наши души с Высшей Реальностью Космического Универсума.

Слушатели зашептались – в космологистической терминологии не все были сильны. Если бы мать в свое время не заставляла меня учить все это для монастыря, я тоже не догадался бы, что госпожа Белль-Черняховская объявляет начало концерта самодеятельности. Над сценой закружились яркие миражные рисунки, которые показывали на своих микрокомпах первоклассники. Забавные тигрята и слоники прыгали в маленьких миражах, первоклассники пели. Закончив выступление, они кланялись и представлялись публике.

Подростки представлялись сразу, а потом пели о любви, что очень нравилось им самим, и о прощании с детством, что нравилось родителям. Над толпой замелькали бьющие разноцветными крылышками «моталки» – птицы, стрекозы, космические перехватчики, управляемые карманными компьютерами. Десять лет назад их тоже запускали, но куда меньше.

Потом вышла взрослые люди – семейная пара, окончившие школу лет за пять до меня, и тоже спели о любви. Какой-то выпускник в форме гражданского космофлота прочел под мираж свои стихи.

Слушатели переговаривались, шептались, узнавали выступающих и окликали знакомых, но на них никто не обижался. Все выступали, как будто для себя. Песни и стихи были действительно креативные, то есть собственного сочинения, госпожа директриса других в стенах школы не допускала, проверяя на плагиат. Десять лет назад я тоже сочинял песни, потихоньку гудя их под нос, но петь не решался. Как петь тому, кто двух слов не мог произнести, не зачавкав ртом и не проглотив половину букв? Однако теперь я давно не заикался, а петь и делать миражи научился еще студентом. Может быть, спеть сейчас? Я снова огляделся – нет ли одноклассников? Не то чтобы подростковые комплексы меня одолевали, но все же без старых знакомых было бы легче. Я дал приказ чипу на поиск соединения с военным генератором миражей. Оператор миражника не возражал, и я вышел на сцену.