Спустя долгое время она провела его через внешнюю дверь в старое здание и через коридор мимо комнаты спящего консьержа. Она заглянула в окно консьержа, небрежно произнесла «Добрый вечер, мадам» и продолжила подниматься по лестнице. Он проследовал за ней по извилистым пролетам в тускло освещенных коридорах к ее собственным комнатам, к двери с двойным замком.

  В комнатах было темно. Они переходили из комнаты в комнату, и она их не зажигала. В передней она открыла окна на балкон и встала на нем. Внизу извилистая улица Мазарин все еще была полна уличной жизни; выше, над крышами города, они могли видеть красные облака, отражающиеся на фоне городских огней. На острове ярко сверкали шпили Собора Парижской Богоматери. В комнату ворвались прозрачные шторы. Приближающийся шторм казался им свежим; молния разорвала небо на куски, и по крышам прогрохотал низкий, уверенный гром.

  В тот момент он хотел оставить ее. «Я не смогу снова использовать тебя, - подумал он. Я не мог тебя предать.

  Но он присоединился к ней на балконе. Ветер трепал их одежду. Они стояли очень близко, положив руки на кованые перила. Он чувствовал головокружение, непривычный к голой высоте, к ней так близко к нему.

  Она долго не смотрела на него, а смотрела на город. Он смотрел, как ее лицо отражается в молнии.

  А потом она повернулась к нему. «Я не буду больше спрашивать тебя, почему ты бросил меня, Уильям», - медленно начала она, голос звучал странно, отстраненно, но все же почти шепотом.

  «Жанна, ты знала, что меня перевели и ...»

  "Нет." Она приложила кончик пальца к его губам. «Не говори мне ничего, только это - почему ты вернулся ко мне, Уильям?»

  «Несчастный случай», - сказал он.

  Она посмотрела в его глаза, прежде чем заговорить снова. «Память могла хватить на всю жизнь. Мне больше не было больно вспоминать о тебе. Но ты вернулся. Я снова чувствую все раны ».

  «Я видел тебя», - сказал он. «Я не мог бы с тобой разговаривать. Я знал, что ты здесь, когда меня отправили обратно. Я видел ваше имя в справочнике. Я знал, что ты здесь.

  «Вы следовали за мной», - сказала она.

  "Да. Я просто хотел сначала увидеть тебя. Конечно, в большинстве случаев это было правдой. Он коснулся ее руки. «Как и ты, я хотел тебя видеть. Один раз. А потом я подумал поговорить с тобой.

  Она закрыла глаза, как будто от боли. Через мгновение она их открыла. В комнате было тихо, но ветер нарушал ее спокойствие. Внезапно бумаги на столе полетели по комнате, разбрызгиваясь на дальней стене. Ни один из них не двинулся с места и не заметил этого.

  «Пойдем, - сказала Жанна Клермон. «Мы будем лежать вместе на диване и смотреть шторм. Как и у нас ».

  И когда они были обнажены, и она накинула на них покрывало, Мэннинг почувствовал, как ее тело движется под ним, бледное тело, которое он вспомнил, которое он теперь снова увидел; он почувствовал, как ее рука на его шее притягивает его к себе. Ее тепло бросилось на него; он не знал до этого момента, насколько он стал холодным. Они слышали капли дождя на маленьком балконе за высокими окнами. Шторы кружились, как призраки.

  Он чувствовал себя падающим; он закрыл глаза, чтобы не видеть падения.

  Он почувствовал ее и коснулся ее, и она коснулась его. Губы, мягкость, влажность; уступчивость и потерянность; казалось, что вакуум взорвался вовремя и разбил его тысячей осколков памяти, разрезая его плоть и пронзив его.

  7

  ВЕНЕЦИЯ

  Старинные часы на Часовой башне пробили семь часов, и голуби, как будто не слышали этого звука тысячу раз раньше, внезапно поднялись на большую площадь перед собором Святого Марка и построились пируэтами вокруг фасада. ад зданий.

  Время.

  Фелкер поднялся из-за стола в ресторане, где он наблюдал за площадью в поисках каких-либо признаков того, что план не будет реализован. В сообщении американца говорилось, что он должен прибыть точно вовремя, но Фелкер знал, что опоздать намного безопаснее.

  Третий катер был выкрашен в белый цвет. За рулем сидел молодой угрюмый итальянец в бело-синей полосатой матросской рубашке из плотного хлопка. На нем был грязный берет, и он не брился несколько дней. Его лицо было вызывающим, и глаза, казалось, надулились, когда они наблюдали, как он приближается.