Она сказала, что ей это понравится.

  Хоффман с приливом удовольствия повесил трубку в затхлом баре напротив своей квартиры возле Ларго-ду-Карму. Затем он вышел на небольшую площадь и сел на изношенную мраморную скамейку напротив штаб-квартиры Guarda Nacional Republicana, чтобы подумать о своей удаче.

  Голуби клюнули ему в ноги; охранник в бело-зеленой будке, в блестящих черных ботинках и остроконечной зеленой фуражке, хмуро смотрел на него, потому что никто не имел права выглядеть таким счастливым.

  «Это было совершенно необычно, - подумал Хоффман. Обычно он никогда бы не смог подойти к такой женщине. Он не был в пятизвездочных отелях, и она, конечно же, не часто бывала в барах, где можно плюнуть оливковыми косточками на пол и выпить вина за бокал эскудо. И даже если бы такая неожиданная встреча произошла, он бы никогда не отвел ее обратно в отель.

  Чрезвычайно ... именно тогда сомнения вернулись, и охранник смягчился, потому что улыбка исчезла с лица высокого светловолосого молодого человека, сидевшего напротив него.

  Это было более чем необычно; это было чудесно иХоффман не верил в чудеса. Неужели Кросс все устроил? Но почему? Хоффман нахмурился; на гранитном лице стражника промелькнул след улыбки.

  Сомнения приняли другое направление. Как он мог развлекать такую ​​женщину на деньги, заработанные Красным Крестом? И какой он был бы эскортом в своей ужасной одежде, такой же потрепанной, как беженец без гроша в кармане!

  И если всего этого было недостаточно, он был моложе ее. Важны были не годы - максимум два или три года - это был опыт: Рэйчел Кейзер, как он чувствовал, была очень опытной женщиной.

  Он думал, что во многом он старше. Он был свидетелем смерти и предательства и стал беглецом. Но что касается женщин, то он был новичком. Не преувеличивайте, Виктор Головин. А как же Анна Петровна и пухленькая официантка из Женевы и Кандида Перейра… Нет, только когда он подумал о Рэйчел Кейзер, он почувствовал себя неловко.

  Он выглядел таким несчастным, что охранник чуть не забыл отдать честь офицеру, покидающему здание в черной штабной машине, и только что сделал это, взмахнув мечом.

  Это движение вырвало Хоффмана из его меланхолии. Это не было хорошим размышлением. Он прошел через голубей, мимо газетного киоска, где немец упрекал хозяина в том, что он выставил слишком много британских газет, и поднялся на холм к своей квартире.

  У него была одна комната с ванной в коридоре. Номер был чистым и побеленным, из него открывался вид на разные крыши; в нем были кровать, шкаф, оловянный сундук, покрытый старыми отельными этикетками, и плетеное кресло-качалка.

  Его домовладелицей была крохотная беззубая старуха, постоянно оплакивающая одного из своих родственников. В дополнение к оплате аренды Хоффман привез ей шоколадные плитки из Красного Креста, которые она жевала твердой, как кость, жевательной резинкой. В аренду он также получил завтрак - кофе из Бразилии и горячий хлеб из пекарни, намазанный маслом по субботам и воскресеньям.

  Хоффман закрыл за собой дверь, открыл оловянный сундук и осмотрел свое имущество. Библия, которую он купил в Праге, чтобы очиститься от большевизма, но так и не открыл, фотоаппарат Leica со сломанным объективом, перьевая ручка, несколько писем от официантки в Женеве, охотничий нож, две модные швейцарские рубашки на два размера меньше, чем ему, чистый фотоальбом ... ничего русского на случай, если комнату обыщетПИДЕ, португальская тайная полиция, которая была очень тщательной, как говорилось, обучена гестапо.

  Максимум, что он мог ожидать от этой партии на блошином рынке на Кампо-де-Санта-Клара в Альфаме, - это пара сотен эскудо.

  В унынии он взял Библию. Он был заперт на цепочку, крошечный замок и ключ. Он повернул ключ, и в Книге Иеремии открылись пергаментные страницы, и выпали две американские 100-долларовые купюры.

  Хоффман пощупал их, потер их друг о друга, поднес к свету. Он задавался вопросом, кто его благодетель (он купил Библию на уличном рынке)? Миссионер из Нового Света, решивший вознаградить новообращенного? «Он меня обратил», - подумал Хоффман, запирая совесть в жестяном сундуке, запихивая две купюры в карман брюк и направляясь к обмену на Россио.

  Когда он вылез из кармана, набитого эскудо, он обнаружил, что совесть не сдержать замком и ключом. Несомненно, Бог не хотел бы, чтобы все это вернулось; Бог был милосердным, а не жадным. Но, возможно, небольшая арендная плата за его дом. Хоффман направился к собору и положил сумму, эквивалентную 50 долларам, в ящик для пожертвований; затем еще 50, потому что, если он не может сделать девушку счастливой на 100 долларов, он может бросить попытки.

  *

  Они взяли лодку у Террейро-ду-Пасу. Хрупкий солнечный свет освещал широкую площадь, короля Хосе I на своем бронзовом коне и многолюдные воды Тежу. Воздух был прохладным, из Атлантики плыли несколько белых облаков, но к обеду уже было достаточно тепло.

  Лодка, вероятно, была не такой, какой ожидала Рэйчел: скорее ведро ржавчины, чем яхта. У него была одна тесная каюта, залатанный зеленый брезент над палубой и подозрительное количество воды на корме. Шкипером управлял рыбак по имени Карлос, который оказывал Хоффману услугу, потому что он перевел для него некоторые документы, британские сертификаты акций, которые, как предположил Хоффман, были украдены.